Погребённые заживо - Биллингем Марк - Страница 27

• Предыдущая
• 27/83
• Следующая

— Ладно, как ты? Как дети?

Двери разошлись, в лифт быстро вошел сотрудник отдела по борьбе с организованной преступностью. Китсон ответила Торну, как будто сравнивала собственных детей с теми, которых недавно встретила по долгу службы:

— Просто превосходно!

На первом этаже, когда Торн осторожно пробирался сквозь вращающиеся двери, у него зазвонил телефон.

— Это Грэм Хулихэн. Вы оставляли сообщение.

Хулихэн был старшим инспектором, координаты которого дала Торну Кэрол Чемберлен. Пять лет назад он вел дело об убийстве Сары Хенли, которую, как предполагалось, убил ее жених Грант Фристоун. Вчера Торн оставил Хулихэну сообщение на автоответчике.

— Спасибо, что так быстро перезвонили, — поблагодарил Торн. — Не знаю, объяснила ли вам Кэрол Чемберлен, почему нас так интересует Грант Фристоун…

Она объяснила, но это объяснение явно не удовлетворило Хулихэна, поэтому Торн выложил свою версию. Тротуар у стен Скотланд-Ярда кишел людьми, спешащими на работу в сторону площади Парламента и Букингемских ворот. Хотя дождь уже кончился, то тут то там мелькали зонтики, и складывалось впечатление, что дождь вот-вот брызнет вновь.

Хулихэн не был знаком с Тони Малленом и ничего не знал об угрозах ему со стороны Гранта Фристоуна. Но одно он заявил уверенно: «Фристоун не мог похитить ребенка».

Торн раз за разом удивлялся, с какой готовностью люди навешивают ярлыки. Из-за лени или просто нехватки воображения. Он считал это странным. Если уважаемый на первый взгляд доктор может в свободное от благородной работы время быть серийным убийцей, почему так трудно представить себе, что педофил, подозреваемый в убийстве, не может быть похитителем?

— Вы с ним знакомы? — поинтересовался Торн.

— Никогда его не видел, — ответил Хулихэн. — Однако надеюсь, когда-нибудь мне представится такая возможность.

— Я тоже надеюсь. — Торн отметил для себя, что его телефонный собеседник из тех людей, которые терпеть не могут проигрывать, и догадался, что результат — а вернее, его отсутствие — изводит его больше, нежели чувство справедливости. «Баллы» или характер — все обычно сводится к этим двум мотивам.

— Попробуйте поговорить с кем-нибудь из сотрудников МКОБ. Уж они-то должны знать эту сволочь. Они наблюдали за ним полгода после его освобождения.

— Спасибо, я так и сделаю.

— К сожалению, не могу назвать вам их имена. Знаю лишь фамилию полицейского, имевшего отношение к этому делу. Я тут поискал его координаты, прежде чем вам перезвонить.

Торн полез в карман и вытащил использованный проездной билет, на обороте которого нацарапал адрес и телефон.

— Как вы думаете, он знает имена остальных членов комитета?

— Понятия не имею, — ответил Хулихэн. — Я с ними пересекался, лишь когда мы искали Фристоуна, как только он свалил. Но оказалось, что никто из работников социальной сферы, или как их там еще назвать, ничем помочь не может. Если хотите знать мое личное мнение, то эта затея с МКОБ с самого начала было пустой тратой времени. Благодетели, которые на самом деле оказали большую медвежью услугу.

— Почему «благодетели»?

— Они, видите ли, решили рассказать Саре Хенли о Фристоуне. О его прошлом. А потом поведали о своих планах Фристоуну. Он приходит домой, они с Хенли ругаются, и он бросает эту несчастную дуреху на кофейный столик.

— Вы считаете, что в смерти Сары виноваты работники МКОБ?

Хулихэн помолчал, вероятно, не горя желанием высказываться так категорично. Буквы ОБ должны были означать «общественную безопасность», то есть безопасность граждан… Они поговорили еще немного, потом попрощались, и оба были этому очень рады. Затем Торн, присев на столбики ограждения, сделал четыре телефонных звонка, пытаясь связаться со старшим инспектором Каллемом Ропером. «Охота» увенчалась успехом, и они договорились встретиться сегодня же утром, но немного позже. В разговоре Торн в двух словах обрисовал дело Маллена, намеренно упомянув фамилии Хигнетта, Бригстока и Джезмонда, и подчеркнул, что встретиться нужно срочно. Имени Гранта Фристоуна он не упоминал.

Потом он направился к метро «Вестминстер», кивнув полицейскому, с которым был лично знаком. Он видел, как какой-то ребенок остановился возле статуи индейца рядом с полицейским, а его приятель их фотографировал. Полисмен понимающе улыбнулся и обнял ребенка за плечи. Тот залился смехом и показал пальцем на пистолет полицейского. Торн оглянулся, услышав дробный стук каблучков за спиной.

— Погоди…

Это была Портер. Догнав его, она перешла на шаг, и уже вдвоем они продолжили путь. У них не было возможности поговорить с тех пор, как вчера на месте преступления они обменялись парой слов.

— Для коротышки ты довольно резво бегаешь, — заметила она.

Они в молчании миновали парк Крайстчерч-Гарденс, который изначально принадлежал церкви святой Маргариты, Вестминстер, место захоронения ирландского авантюриста семнадцатого века «полковника» Томаса Блада, который выкрал драгоценности из королевской казны. По сути, Блада хоронили дважды: те, кто хотел удостовериться, что «полковник» на самом деле умер, откопали его тело, а потом вновь закопали. Торн и сам знал парочку преступников, факт смерти которых следовало бы проверить…

— Спасибо за поддержку на совещании, — сказал он.

— За какую?

— За то, что ты сказала о Люке. О том, что он не может связаться с родителями. Само предположение, что он мог кого-то убить, смешно.

— Если говорить начистоту, я не знаю, что и думать.

Торн удивился и не преминул убежденно сказать:

— Чепуха. Его удерживают силой.

— Кто?

Торн едва заметно улыбнулся:

— У меня же не на все вопросы есть готовые ответы.

На северном конце Виктория-стрит видимость стала лучше: сквозь сумрак виднелось колесо обозрения «Око Лондона», а за гигантским зданием министерства торговли и промышленности открывался великолепный вид на Вестминстерское аббатство и Вестминстерский дворец вдали. Едва пробило восемь. Погода, казалось, могла перемениться в любой момент, но повсюду сновали толпы счастливых туристов с фотоаппаратами. Экскурсоводы, проводившие пешеходные туры по фантастическим ценам, размахивая зонтиками, показывали достопримечательности.

— Может, пройдемся пешком до набережной Виктории? — предложила Портер. — Там мы можем сесть на Северную линию и без пересадок доехать до Колиндейла. Ты мог бы провести мне экскурсию по Бекке-хаусу.

Торн остановился, собираясь перейти дорогу.

— Я пока не туда. Есть еще дельце: я намерен проверить этого Фристоуна.

— Разумно.

— Побеседую с людьми, знавшими его.

Портер отошла от края тротуара, когда грузовик обогнал легковушку у самой кромки тротуара.

— Компания тебе не нужна?

— Может, позже я угощу тебя стаканчиком? — предложил Торн.

— Ладно, — казалось, мисс Портер хотела еще что-то добавить.

Торн заметил просвет между машинами и ступил на дорогу.

— Встретимся там, куда мы ходили после обеда?

Он не успел перейти на другую сторону, как снова полил дождь. Повернув к реке, Торн прибавил шагу и поспешил к метро, с каждым шагом чувствуя себя все более промокшим и несчастным.

Если при виде аппаратуры и оборудования в Центральном управлении клетушка, которую Торн делил с коллегой, показалась ему убогой, то после посещения кабинета старшего инспектора Каллема Ропера на тринадцатом этаже «Императрицы» собственное рабочее помещение показалось Торну и вовсе средневековой каморкой.

Ропер правильно истолковал выражение лица Торна, когда тот вошел в кабинет.

— Это все потому, что мы молодая организация, — объяснил он.

В 1961 году в Хаммерсмите, на западе Лондона, была построена тридцатиэтажная башня. Здание оказалось настолько внушительным, что его назвали Эмпресс-стейт-билдинг — по аналогии со всемирно известным небоскребом по ту сторону Атлантики. В то время его характерное треугольное основание казалось радикальным и интересным решением, но спустя сорок лет возникла суровая необходимость в реставрации, на которую было потрачено восемьдесят миллионов фунтов стерлингов. В результате — несколько солидных премий и возвращение былой славы. Сооружение было хотя и не таким роскошным, как Арка из металла и стекла, находившаяся немного дальше, но его удивительное оснащение сделало свое дело — почти половину помещений за отливающими синевой двойными солнцезащитными стеклами расхватали службы Столичной полиции.

• Предыдущая
• 27/83
• Следующая