Мясная муха - Корнуэлл Патрисия - Страница 37

• Предыдущая
• 37/81
• Следующая

Она подходит к своей машине, темно-зеленому «форду-эксплореру», набитому всякой всячиной, которая может пригодиться. Например, полицейская сирена, оружие, аптечка, тросы, сигнальные ракеты, огнетушитель. В багажнике лежит сумка со спецодеждой, сапоги, дополнительные патроны и другие боевые принадлежности. Кроме этого у Ник с собой мини-сканер, адаптер к международному сотовому, который также используется в качестве рации. Большинство этих вещиц она купила на свои деньги. В жизни всегда нужно быть готовой к худшему.

Женщина стоит рядом с «шевроле» и копается в своей пляжной сумке. Она совершенно не подходит под общий тип женщин, ставших жертвами серийного убийцы, но Ник никогда не верила в закономерности. Она помнит слова Скарпетты о том, что не всегда словесные портреты и описания преступника соответствуют истине. Мало кто постоянно придерживается одного и того же правила. На темной пустынной стоянке около университетского городка нет ни души, и это делает женщину уязвимой.

Воровка из супермаркета достает наконец ключи и тут же роняет их на асфальт. Наклоняясь, чтобы подобрать их, она теряет равновесие и тяжело падает на левое колено.

Она беспомощно озирается, замечает Ник и кричит ей:

— Помогите!

Ник подбегает к женщине:

— Не шевелитесь. Что у вас болит?

Она чувствует запах ее тела, смешанный с едким запахом репеллента. Неожиданно, почти неосознанно к ней приходит мысль, что ключи на асфальте даже отдаленно не напоминают ключи от новенькой «шевроле».

— Думаю, я потянула ногу, — произносит женщина, глядя Ник прямо в глаза. — У меня больная нога.

У нее отчетливый южный акцент.

Она явно не местная, ее руки огрубели, видимо, от тяжелой физической работы, такой, как, например, чистка моллюсков. Ник не замечает никаких украшений, даже часов. Женщина задирает штанину и рассматривает малиновый синяк на колене, он явно появился не только что. Ник охватывает инстинктивное отвращение, от женщины противно пахнет и что-то в ее поведении беспокоит Ник. Только непонятно, что. Она поднимается и отступает на шаг.

— Я могу вызвать «скорую», — предлагает Ник. — Вряд ли я смогу чем-то еще помочь, мадам. Я не врач.

В тусклом свете фонарей лицо женщины становится суровым.

— Нет. Мне не нужна «скорая». Как я уже сказала, это часто случается, — она пытается подняться.

— Тогда почему у вас только один синяк?

— Я всегда падаю на эту ногу.

Ник держится от нее на расстоянии. У нее нет ни малейшего желания помогать этой грязной женщине, возможно, психически больной. Лучше не связываться с людьми такого типа. Они могут оказаться заразными, непредсказуемыми, даже агрессивными, если притронуться к ним. Наконец женщина поднимается, поджимая левую ногу.

— Все в порядке, — говорит она, — я сейчас выпью кофе и передохну немного.

Она медленно ковыляет обратно к магазину.

Смягчившись, Ник роется в кармане джинсов и бежит за женщиной.

— Вот, — она протягивает ей пятидолларовую бумажку.

Женщина улыбается, устремляя на Ник взгляд темных глаз.

— Да благословит вас Бог, — она берет деньги. — Вы ягненок.

Дверь напротив открывается и оттуда выглядывает престарелый мужчина в майке и штанах.

— По какому поводу весь этот шум? — с подозрением спрашивает он Марино, устремив на него взгляд припухших красных глаз. Его морщинистое лицо опасливо высовывается из-за двери, короткие седые волосы, стоящие торчком, напоминают Марино иголки ежа.

Марино отлично знает этот взгляд. Должно быть, мужчина пил с самого утра.

— Видел Тома? — спрашивает Марино, хватая ртом воздух. Пот льется с него ручьями.

— Не могу сказать, что хорошо его знал. У тебя сердечного приступа не будет? Я искусственное дыхание делать не умею, хотя немного знаю прием Хаймлиха[18].

— Он обещал встретиться со мной, — Марино переводит дыхание. — Ради этого я тащился сюда из Калифорнии.

— Да? — голос мужчина звучит уже более заинтересовано, и он выходит на лестничную клетку. — Зачем?

— Как это — зачем? — Марино достаточно отдышался, чтобы неодобрительно хмыкнуть на старика, словно все, что он скажет, может его касаться. — Потому что все, эта чертова золотая лихорадка прошла, мне надоело сидеть на запасном пути, быть жалким актеришкой.

— Если ты снимался в кино, то я тебя не видел ни разу, хотя частенько беру что-нибудь напрокат. Чего еще тут делать.

— Ты видел Тома? — настаивает Марино, дергая ручку двери.

— Я спал, когда ты начал весь этот сыр-бор, — отвечает мужчина. На вид ему лет шестьдесят, видно, что он уже немного не в себе. — Я не видел Тома и вообще не интересуюсь такими, как он, если ты понимаешь, о чем я.

Он пристально разглядывает Марино.

— Что значит — такими, как он?

— Гомиками.

— Вот это новость! Мне, конечно, наплевать, чем люди занимаются, пока это не касается меня. Он что, приводил сюда кого-нибудь? Потому что если это так, не думаю, что я хочу...

— Нет-нет. Никогда не видел, чтобы он приводил кого-нибудь сюда. Но еще один гомик в нашем подъезде, он, кстати, носит кожаную одежду и серьги, сказал мне, что видел Тома в одном из их баров. Ну, тех, куда ходят гомики.

— Слушай, я собирался снимать эту квартиру у сукина сына, — задушевно признается Марино. — Даже заплатил за три месяца вперед, сегодня приехал, чтобы забрать ключи и въехать. Внизу в машине все мое барахло.

— Да, меня бы это расстроило.

— Не то слово, Шерлок.

— Очень расстроило бы. Кто такой Шерлок? Ах да, сыщик такой, в шляпе и с трубкой. Я не читаю книги про жестокости.

— В общем, если услышишь хоть какой-то звук отсюда, не обращай внимания. Я попаду туда, даже если придется использовать динамит.

— Ты же пошутил? — беспокойно интересуется старик.

— Да уж, — язвительно замечает Марино. — Я тут гуляю с динамитом в кармане. И вообще, я террорист-смертник с акцентом Нью-Джерси. Знаю, как водить самолеты, только у меня проблема со взлетом и посадкой.

Старик безмолвно исчезает за дверью квартиры, слышно звяканье дверной цепочки.

Марино изучает металлическую дверь квартиры 56.

Немного выше ручки — глухая железная задвижка. Марино зажигает сигарету, рассматривает сквозь дым своего врага. Дешевая медная ручка с обычным дверным замком, дверная задвижка посложнее. На соседних дверях задвижек нет, это укрепляет в Марино уверенность в том, что Бентон сам ее поставил. Зная Бентона, он, скорее всего, выбрал задвижку, которую не возьмет никакая отмычка профессионального вора, не говоря о тяжелом кулаке разъяренного Марино. Здесь бы подошла металлическая пластинка с пружиной, которая легко проникла бы в задвижку и разладила механизм. Но вот с дверной коробкой — тонкой металлической планкой на деревянной основе — Бентон сделать ничего не смог.

Проще простого, — говорит про себя Марино, отстегивая от ремня кожаный чехол с универсальными инструментами.

Дверные петли самые обыкновенные, Марино выдвигает из набора плоскогубцы и принимается выковыривать из петель штыри, которые выскакивают с легкостью, словно пробка из бутылки. Сняв верхнюю петлю, Марино двумя мощными толчками выбивает дверь и входит в квартиру, затем приставляет дверь на место и включает свет.

Бентон съехал, оставив после себя лишь немного съестного в шкафу, полный холодильник «Бадвайзера» и полупустой мусорный мешок на кухне.

Раз уж я здесь, можно хоть пива выпить, — думает Марино. Открывалка лежит на том же месте, словно рождественский подарок, радушно приглашая воспользоваться ее услугами. Все остальное тоже на своих местах, даже посудомоечная машина пуста.

Странно.

Бентон хорошо постарался, следов не осталось ни на окне, ни на столе, ни на посуде. Марино подносит предмет за предметом к свету, но ничего не находит. Ковер явно пылесосили. Бентон вычистил всю квартиру, даже мусор не забыл. Марино залезает туда и обнаруживает лишь собственные пустые бутылки из-под «Бадвайзера» и разбитое стекло. Все чисто, никаких отпечатков.

• Предыдущая
• 37/81
• Следующая