Молчание мертвых - Новак Бренда - Страница 50

• Предыдущая
• 50/79
• Следующая

— О каких еще проделках? — спросил Кеннеди. Камилла закрыла дверь и двинулась к нему с таким видом, словно шла в наступление на врага.

— Зачем тебе это нужно?

— Мне будет легче ответить, если ты объяснишь, о чем, собственно, идет речь, — сказал он, уже поняв, что мать проведала о Грейс.

Собираясь провести с ней уик-энд, Кеннеди не придавал этому никакого значения — обычный пикник со старой, еще со школы, знакомой, — но мать, похоже, восприняла это по-другому. Так, словно он совершил предательство.

— Не притворяйся. И не надо со мной играть. Ты прекрасно сознаешь, что я говорю об этой женщине. Монтгомери.

Опустившись наконец в кресло, Кеннеди принялся перебирать сложенные стопкой сообщения, делая при этом вид, будто тема разговора нисколько его не беспокоит.

— А что такое?

— Что такое? А ты подумай. Вы же все выходные провели вместе, за городом.

— Да, мне хотелось получше узнать ее. — Он пожал плечами.

— И?..

— Больше ничего.

— Больше ничего, — недоверчиво повторила Камилла и, покачав головой, достала из сумочки и бросила на стол листовку.

Вверху, набранное более крупным, чем остальной текст, шрифтом, стояло имя Викки Нибли. Подпись внизу гласила: «Кандидат, который охраняет закон и порядок. Кандидат, который поддерживает жертв преступлений и их семьи». В самом низу — слова личной поддержки от трех избирателей, Элейн, Маркуса и Роджера Винчелли: «Присоединяйтесь к нам. Поддержим единственного кандидата, сражающегося за правду и справедливость».

Кеннеди не мог поверить своим глазам, шокированный тем, что родители и брат Джо так быстро перешли на сторону противника. Они ему даже не позвонили!

— Мм… неожиданно. — Он взглянул на мать.

— А ты ждал чего-то другого? — спросила мать. — В городе только и говорят о тебе и Грейс. Тебе прекрасно известно, какая у нее репутация. Ты сам подставил себя под удар. Зачем? Тем более перед выборами.

Кеннеди отодвинул стул и поднялся.

— Подожди, подожди. Никаких обвинений Грейс не предъявляли, так что преступницей ее считать нельзя. Она просто…

— Что? — не выдержала паузы Камилла.

— Грейс нелегко пришлось в детстве. С ней плохо обращались. Ты никогда не задумывалась, почему она так себя вела?

— Мне нет до нее никакого дела. Меня беспокоишь ты! — воскликнула мать. Голос у нее дрогнул на пике и сорвался, и Кеннеди понял, что она вот-вот расплачется. Он уже не помнил, когда в последний раз видел ее в слезах. Если не считать того дня, когда сообщила ему о болезни отца. Тогда Кеннеди понял, что мир идет к краю, потому что на свете не было никого сильнее Камиллы Арчер.

Он переживал из-за того, что так сильно расстроил мать. Ей и без него пришлось пройти через слишком многое.

— Все в порядке, мама. Я… я сделаю что-нибудь, — пообещал Кеннеди, хотя совершенно не представлял, что именно.

Она уже почти овладела собой и теперь лишь шмыгнула носом.

— Да уж постарайся.

Он понимал, как сильно подкосил Камиллу недуг отца. Вся ее жизнь строилась вокруг Отиса, его планов и надежд, Стилуотера.

— Мама, это всего лишь выборы, не больше того.

— Ты не понимаешь. — Голос ее прозвучал твердо и решительно. — То, что происходит сейчас в городе, может плохо отразиться на твоем отце. Я этого не потерплю.

Кеннеди не знал, как утешить ее, но понимал, что вынужден будет для этого угождать родителям, Винчелли и едва ли не всему Стилуотеру.

— Извини, но я не могу переступать через себя. Я должен делать то, что считаю нужным.

— Поступай как хочешь. Только держись подальше от нее.

Он подумал о Грейс. Она вроде бы согласилась пойти с ними на фейерверк и сказала, что позвонит позже, но так и не позвонила. Молчание ведь означает согласие?

— Извини, но я вряд ли смогу отвернуться от нее.

— Ты ей не нужен.

— Может быть, но друг в этом городе ей не помешает.

— Это помешает тебе. Он не стал отвечать.

— А мальчики? Думаешь, им тоже нужно держаться от нее подальше?

— Конечно!

— Они в восторге от нее.

— Если бы не ты, они бы даже не знали о ее существовании.

Кеннеди потер переносицу.

— Ребята не обрадуются, если запретить им ходить к Грейс.

— Разумеется, не обрадуются, — фыркнула Камилла. — Ей же заняться нечем, вот и играет с ними.

— А почему бы и не поиграть? Грейс сейчас не работает.

— Ей бы следовало поменьше мелькать у людей перед глазами.

Очевидно, именно это заботило Камиллу в первую очередь.

— Представь себе, — продолжала она, — Хит с Тедди уже побывали у нее сегодня утром. Сидели на лужайке, продавали мыло, печенье и что-то там еще.

— И что?

— Как это что! Она ведь живет на Мейн-стрит! Подумай, сколько людей могли их видеть. Мало того, у нее во дворе стоит теперь щит с призывом голосовать за Кеннеди Арчера.

— Неужели? — Известие это странным образом обрадовало его, но он постарался не подать виду.

— То ей Викки Нибли нравится, то вдруг Кеннеди Арчер. А люди скажут, что мнение свое она изменила после проведенного с тобой уик-энда.

— Ох, мама, ты говоришь словами Джо Винчелли.

— Но это же правда.

— Интересно, откуда у нее мой щит? — задумчиво спросил он.

— Откуда мне знать? Может, Тедди взял в гараже да и отнес ей.

— Что ж, Мейн-стрит — место удачное.

— Да, удачное. Но теперь, после вот этого, — она постучала пальцем по лежащей на столе листовке, — ты должен наконец понять, что знакомство с ней равнозначно поражению. Даже твой щит у нее во дворе отбирает у тебя голоса.

— Ты так говоришь, словно Викки Нибли уже выиграла. Но выборы еще не прошли.

— Если мы проиграем, то единственно из-за Грейс Монтгомери. Иной причины быть не может.

Кеннеди вышел из-за стола.

— Не переживай так, мама. Все будет в порядке.

Он бы обнял и прижал ее к себе, но знал — она не смягчится, не положит голову на грудь сыну. Мать, конечно, любила его, но никогда не отличалась особой теплотой и нежностью, предпочитая выказать любовь не через ласку, а через советы и практическую помощь, на которую не жалела ни сил, ни времени. В этом отношении родители были под стать друг другу.

— Почему ты решил пригласить ее с собой? — спросила она, опускаясь на краешек стула.

— Причин много. В детстве ей пришлось нелегко. У бедняжки просто не было того шанса в жизни, которого заслуживает каждый.

— Что ты хочешь этим сказать? — насторожилась Камилла. — По-моему, ей как раз очень повезло. Ли принял их к себе, дал ей и всей семье крышу над головой.

— Ребенку нужно не только это, но и кое-что еще.

— Ты о чем?

Кеннеди потер руку. Грейс заслуживала понимания и поддержки, вот только как ей помочь? Он сочувствовал семье Джо Винчелли — они, конечно, пострадали. Но во внимании и заботе нуждались не одни лишь они. С Грейс обошлись куда более несправедливо.

— Думаю, ребенком она подвергалась насилию. Камилла недоверчиво покачала головой:

— Это она тебе так сказала? Держу пари, солгала. Как обычно. Неужели ты не понимаешь? Она же пытается манипулировать тобой.

Они с Грейс почти не говорили о преподобном, а в тех нескольких случаях, когда он все же спрашивал, она предпочитала отмалчиваться. Он видел, что воспоминания о нем причиняют ей боль, видел боль и отчаяние в ее глазах. Нет, это подделать невозможно. И то, в чем призналась Грейс, тоже было похоже на правду. Значит, мать не права.

— Сама она ничего мне об этом не говорила. Точнее, поначалу не говорила. Я догадался.

— Как? — Камилла подалась вперед.

— Меня навело на эту мысль кое-что. Мать покачала головой:

— Нет. Грейс такая же, как ее мать. Такие только тем и занимаются, что ищут мужчину побогаче.

— Неправда.

— Покажи мне хотя бы одного человека, который тронул ее пальцем.

— Насилие бывает разное, — негромко сказал Кеннеди.

— Речь идет о Ли Баркере. Священнике! Не забывай об этом. Надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чем я подумала. Потому что, если ты несправедливо обвинишь такого человека, как Ли Баркер, тебе этого не простят. Если ты намекаешь…

• Предыдущая
• 50/79
• Следующая