Обретенный май - Ветрова Мария - Страница 20

• Предыдущая
• 20/58
• Следующая

И словно в ответ на ее вопрос, справа, из самого темного угла холла послышался тяжелый вздох. Глянув туда, Аня различила скорчившуюся на какой-то кушетке фигуру мужчины. Судя по всему, глубоко страдающего то ли от горя, то ли от элементарного страха.

— Кто-нибудь в курсе, — поинтересовалась Аня как можно суше, — есть в доме комната, в которой я могла бы поговорить с каждым из вас в отдельности?

Недоуменную паузу, повисшую на мгновение в холле, нарушила «дешевая» блондинка, дернувшаяся всем телом, словно от холода, хотя на самом деле тут было скорее душно, чем прохладно.

— Надо думать, есть, — голос у нее оказался пронзительным и тонким, как у капризного ребенка. — Наверное, слева от вас у него был кабинет, во всяком случае, в нашем доме там кабинет!..

Калинкина с трудом скрыла свое удивление: из слов блондинки следовало, что одной из невесток является она, а не томная красавица в черном панбархате.

— Если можно, — голос подал один из братьев, тот, что был явно постарше, — не могли бы вы… первой допросить маму? Она нездорова, мы опасаемся, что…

— Со мной все в порядке, — негромко, но твердо произнесла генеральша, метнув на сына неодобрительный взгляд. — Думаю, не нам решать, кого спрашивать первым.

— Меня зовут, — заговорила Аня, поняв, что еще секунда, и ситуация начнет ускользать из ее рук, что было недопустимо, — Калинкина Анна Алексеевна. Я — капитан милиции, старший следователь-криминалист межмуниципальной прокуратуры…

И, уже обращаясь к Паниной, добавила:

— Думаю, в просьбе вашего сына, Нина Владимировна, есть смысл.

Она повернулась к Паше, чтобы попросить его проверить упомянутую комнату, но их обоих опередила домработница Любомира, решительно шагнувшая вперед.

— Если вы не против, товарищ следователь, то я… На самом деле кабинет Леонида Леонидовича вот здесь, слева… Он заперт, но я… у меня есть ключ…

Спустя несколько минут Аня, разложившая все бумаги на исключительно аккуратно прибранном письменном столе, лишенном каких-либо признаков того, что за ним действительно работали, повернулась к Паше, возившемуся с магнитофоном, на который предполагалось записывать процесс опроса.

— Ну что, ты готов? — Павел кивнул. — И как тебе эта компания?

— Странноватая, пожалуй… — протянул Павел, пристально глянув на Калинкину. — На убийцу с первого взгляда ни один не тянет. Во всяком случае — из генеральской семейки.

— Заблуждаешься, Паша, — Аня слегка улыбнулась. — Как раз среди таких вот… аристократиков-то и случаются подобные вещи! Как правило, обычным людям и не снилось, какие мерзкие тайны скрываются зачастую за фасадами таких вот особняков, уж поверь моему опыту!

— Ну не знаю, Анна Алексеевна… Если им верить, они с жертвой и знакомы-то были всего ничего, пару дней… Приглашать?

— Ну не знаю… Давай зови.

Анна вздохнула и придвинула к себе чистый лист протокола.

— Вы уверены, что действительно не слышали после выстрела никаких звуков, свидетельствующих о движении от сторожки? Вы ведь находились ближе всех к тропинке, по которой убийца должен был уйти? Другого пути там просто нет… — Аня в очередной раз бросила взгляд на наспех набросанный кем-то из сотрудников план сада и вновь пристально уставилась на Нину Владимировну.

Генеральша устало покачала головой.

— Я уже говорила — нет.

— Насколько я понимаю, освещение уже было включено?..

— Я не помню… Поймите, мы были в шоке, кроме того, весь сад… Ну кругом стоял такой… шум, все бросились на звук выстрела, не разбирая дороги… Ломая кусты… Потом… Потом эта девочка, Катя, кажется, ее зовут, закричала… Нет, больше я, к сожалению, помочь вам ничем не могу.

— Давайте вернемся к освещению. Свет включается изнутри сторожки. Вы не помните, кто его включил?

— Нет, но… Поговорите с моей младшей невесткой, Марией Александровной Паниной. Я думаю, включить могла она, поскольку… В общем, когда мы все туда сбежались, она… Маша была уже в домике. Во всяком случае, она появилась оттуда…

— Она что же, как вы утверждаете, не слышала выстрела, хотя находилась к месту преступления ближе всех?

— Анна Сергеевна, — вмешался Павел официальным тоном. — Я забыл вам сообщить: эта самая сторожка обустроена хозяином весьма основательно, там звукоизоляция не хуже, чем в студии звукозаписи…

— Есть же окна, — Аня метнула на коллегу недовольный взгляд.

— Там стеклопакеты…

Аня молча покачала головой и кивнула генеральше.

— Хорошо. Идите, отдыхайте… Надеюсь, вы понимаете, что в ближайшие дни…

— Я никуда не собираюсь отсюда уезжать не только в ближайшие дни, но и месяцы, — перебила ее Нина Владимировна, поднимаясь с жесткого, неудобного стула. Она бросила взгляд на дверь, но уходить не спешила, словно над чем-то размышляла, не решаясь поделиться со следователем своими мыслями.

— Вы что-то еще хотели добавить к сказанному? — мягко поинтересовалась Аня. Несмотря на то, что эта старуха явно принадлежала к ненавистной ей «аристократии», она отчего-то вызывала в Калинкиной симпатию.

— Возможно… — Нина Владимировна внезапно оставила свои колебания и вновь опустилась на стул. — Да, пожалуй. Это может оказаться важным, и боюсь, что одна я с ситуацией не справлюсь… Дело в том, что у меня после смерти мужа, а это, знаете ли, уже довольно приличный срок, хранилось его именное оружие, пистолет «ТТ», с которым он прошел всю войну. Сегодня утром я обнаружила, что пистолет пропал.

Калинкина не выдержала и ахнула от неожиданности:

— И вы молчали?!

— Вот я вам и говорю об этом, — мрачно усмехнулась генеральша. — Кроме того… Лично у меня никакого разрешения на его хранение не было: я и не знала, что на именное оружие разрешение необходимо, поскольку… а моя старшая невестка пояснила, что подобное… Словом, это — нарушение закона… Вы и в самом деле будете меня… Задерживать?

— Где вы его хранили и как обнаружилась пропажа? Кто в вашем доме умел с ним обращаться? — На вопрос Нины Владимировны Калинкина не ответила, а та не стала настаивать.

— В ящике письменного стола, в кабинете мужа. Всегда запертом, ключ от него хранился в месте, о котором, кроме меня, никто не знал. Оружием в доме из всей семьи владела и владею только я…

И, перехватив изумленный взгляд Анны, усмехнулась.

— Мой покойный супруг полагал, что жена боевого офицера должна в этом смысле соответствовать своему мужу… Самое главное: никто из моей семьи о пистолете ничего не знал, даже сыновья. И еще, — Нина Владимировна внезапно, вопреки своей воле, заторопилась. — Невероятно, еще вчера я впервые за эти годы оставила только ящик, но и кабинет всегда был заперт, кроме… В общем, ключ в двери… Входная дверь у нас всегда открыта, и взять его мог кто угодно.

— Кто, кроме вас и сыновей с невестками, живет в доме? — Калинкина уже справилась с охватившим ее изумлением и смотрела теперь Нине Владимировне прямо в глаза спокойно и, как той показалось, осуждающе.

— Нюся… Я хотела сказать — моя домработница, почти подруга. Но… что касается Нюси, это… это просто смешно — думать, что она как-то причастна к исчезновению пистолета.

— И почему же это смешно?

— Нюся живет со мной больше тридцати лет, она… Ну, она простая деревенская женщина… Кроме того, из дома никогда не отлучается, на ней все хозяйство и… В общем, она почти член семьи и всем нам очень предана… Зачем ей это? Да и стрелять она не умеет. «ТТ» — это вам не современное оружие, которое теперь чуть ли не на кнопках, и ребенок, если захочет, выстрелит… Это…

— Что такое «ТТ», — сердито перебила Калинкина генеральшу, — я, с вашего позволения, тоже знаю. Дальше!

— Ну а что дальше?

— Когда вы обнаружили пропажу? — вмешался молчавший до этой минуты Павел.

— Сегодня утром.

— Вы что — проверяли оружие каждый день?!

— Нет… От случая к случаю, по настроению. Я обещала покойному мужу, что буду хранить его пистолет до конца своих дней.

• Предыдущая
• 20/58
• Следующая