Выбери любимый жанр

Доктор Данилов в тюремной больнице - Шляхов Андрей Левонович - Страница 21


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

21

«Местные врачи встретили нас радушно и рассказали о своей работе. Стоматолог капитан Глухов („Надо бы поздравить Олега с повышением на два звания сразу“, — подумал Данилов) разрешил понаблюдать за тем, как он работает, а дежурный хирург майор Данилов („Ясный пень — если Глухов капитан, то мне, как более старшему по возрасту, положено быть майором, только почему я хирург?“), у которого в это время не было операций, ответил на наши вопросы. Ответы были откровенными, мы узнали много интересного, и в одной статье места для всего не хватит. Например, отбывающим наказание нельзя получать в передачах лекарственные растения, так как под видом лекарственных растений чаще всего передают наркотики…»

Насколько Данилов помнил, он ничего подобного не говорил, хотя, если судить по рассказам доктора Ахатова, «кайф» пытались передавать в чем угодно.

«…жаль, что времени было мало, впереди нас ждал настоящий лагерный обед из трех блюд с компотом, поэтому общение с медиками было недолгим».

— Страшно представить, что бы я наговорил, продлись общение подольше, — вслух подумал Данилов, пряча газеты в сумку. — И неизвестно, до какого звания я бы поднялся, ответив еще на два десятка вопросов…

Он дочитал статью до конца и нашел ее немного сумбурной, но в целом удовлетворительной. Вымысла и ляпов было не так уж и много, автор явно сдерживал полет фантазии, когда работал над материалом. К чему могут привести журналистские выдумки, Данилов прекрасно представлял.

Глава седьмая

Фтизиатр майор внутренней службы Ахатов Батыр Ильдарович

Наша система, когда я в нее пришел, называлась ГУИН, и форма у нас была не синей, а зеленой, такой же, как и в армии, только петлицы краповые. Внутренние войска. И называлось Управлением по исправительным делам УВД Тверской области.

Меня после окончания интернатуры сразу же призвали в армию — долг родине отдавать. Я был не против, думал — опыта наберусь, в партию вступлю. Тогда без этого о карьере можно было не мечтать, а я бы желал добиться многого, молодым положено хоть чего-то в жизни добиться. «Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом», — Суворов был прав.

Отслужил я два года на должности врача части в Красноярском крае (жуткая, надо сказать, дыра, настоящая жопа мира, кругом тайга, до ближайшего жилья триста верст), стал кандидатом в члены КПСС (в партию сразу не принимали, надо было год кандидатом отходить, что-то вроде испытательного срока).

На гражданке тогда разрешили кооперативы, в том числе и медицинские. Кооперативы! Это же было что-то такое… невозможное! Мой однокурсник устроился в один такой кооператив и просто озолотился, ну, во всяком случае, он так мне писал. Меня звал вместе работать, соблазняя тем, что работы не больше чем везде (в армии у меня все семь суток в неделю рабочими были), а денег немерено. Суммы называл — закачаешься. У нас командир части, полковник, герой Афгана, столько не получал.

Соблазнил он меня, поэтому срок службы я продлевать не захотел, как меня командиры не уговаривали, демобилизовался, вернулся в Тверь и устроился работать в кооператив, где трудился мой товарищ. Туда, как и в партию, без рекомендаций не брали, желающих было море, еще бы, на такие-то деньги. Полгода все было хорошо, я уже начал подумывать о покупке машины, да не какой-нибудь подержанной «копейки», а новой «девятки», причем непременно вишневого цвета. По тем временам это был самый-самый крутой автомобиль, куда там нынешним «майбахам» и «кайенам», даже песни про него сочиняли. «Твоя вишневая девятка меня давно с ума свела, // Твоя вишневая девятка, ля-ля, ля-ля», — что-то в этом роде.

Но человек строит планы, а судьбу свою не знает. Хозяин кооператива (он был доцентом кафедры урологии) не поладил со своей крышей, очень серьезными ребятами, и его застрелили однажды утром на выходе из собственной квартиры. Две пули в грудь, контрольная в голову. Кооператив прекратил работу, я забрал свою трудовую книжку, сунулся туда-сюда, но полгода не мог найти ничего путного. Проел за это время все, что заработал за предыдущие полгода, о машине и думать забыл, какая может быть машина, когда доходов нет.

Когда понял, что ничего хорошего мне не светит, устроился в приемное отделение четвертой больницы. Гадюшник гадюшником, но особого выбора у меня не было.

В приемное отделение я пошел неспроста, потому что прицел у меня был дальний: быстро выбиться в заведующие, потом повыше. Из заведующего приемным отделением легче на повышение уйти, потому что работа в приемном покое сугубо организационная.

Перестройка, гласность, новое мышление, зарплата была копеечной, даже с ночными и на полторы ставки, к тому же постепенно из магазинов все путное пропало, как продукты, так и промтовары. Хочешь купить — покупай у спекулянтов втридорога. После кооператива тоскливо было, к хорошему быстро привыкаешь.

Однажды соседка-медсестра, которая работала в следственном изоляторе, сказала, что им нужен терапевт (я тогда терапевтом был, фтизиатрия появилась уже потом). Условия в СИЗО были хорошими: звание, значит, два оклада, один по должности, а другой по званию, надбавки, форма, паек. Это сейчас форма и паек никакой особой ценности не представляют, а тогда, когда ничего купить без переплаты было невозможно, товары и продукты ценились больше денег, которые обесценивались на глазах.

Взяли меня легко, без помех, потому что подходил я по всем статьям — молодой, здоровый, в армии врачом два года отслужил, родственников судимых не имел. Только прадедушка по отцовской линии, старый большевик, успел побывать на каторге при царе Николае Втором, но этот факт при Советской власти шел за плюс, а не за минус.

Привыкал я к новой работе тяжело, заносило меня, как маятник, то в одну сторону, то в другую. Поначалу в каждом зэке я видел страдающего человека и старался быть добрым со всеми, даже с теми, кто этого явно не заслуживал. Но от избытка доброты в уголовно-исполнительной системе излечиваются быстро: получив по физиономии от распоясавшегося зэка, я немного пересмотрел свои взгляды на жизнь и стал чрезмерно строгим. Смотрел на спецконтингент волком, пытался «прижимать» везде, где только была возможность. А возможностей у врача хватает, было бы желание.

В один прекрасный день вызвала меня начальница, майор Извольская, как следует промыла мне мозги. Надо отдать должное, умела Эльвира Валерьевна это делать, слов, правда, не выбирала, что на ум приходило, то с языка и срывалось, но все доходило по адресу. Объяснила она мне, что, перегибая палку, я рискую не только своим здоровьем, но и жизнью (подкараулить где-нибудь за пределами СИЗО и заточку в печень воткнуть для бывалого человека плевое дело!). Также своими действиями я подвожу под монастырь все свое руководство, потому что слишком сильный и необоснованный прессинг со стороны администрации вызывает протест у спецконтингента. Так и до какого-нибудь чрезвычайного происшествия недалеко, оно может поставить крест на карьере. И людей надо делить не на своих и чужих, а на вменяемых и невменяемых. С вменяемым человеком всегда можно найти общий язык, будь он хоть зэк, хоть сотрудник, а с последним никогда не договоришься, хоть ты тресни.

Был у нас рентгенолог Федорович (это фамилия, а не отчество), тот еще уникум. Все на эмоциях, на визге, на нерве, не человек, а натянутая струна. Говорили, что скурвился он из-за жены, она ему изменяла налево и направо, вот мужик с горя умом и поехал. Так чем все закончилось? Воткнули ему в глаз ручку, которую у него же из кармана и вытащили. Если уж начистоту, между нами, то поделом так сделали. Базар фильтровать надо, думать, кому и что говоришь, он правильному зэку да еще при свидетелях сказал: «Не петушись!» И не оговорился, как-никак пятнадцать лет оттрубил в системе, нарочно сказал, чтобы унизить.

Спасибо Извольской — вправила мне мозги качественно и тем самым очень поспособствовала моей окончательной адаптации к условиям системы. Стал я работать спокойно, без заносов в разные стороны и через два месяца удивился тому, как все, оказывается, легко. Понимание приходит с опытом, да недаром же говорится, что опыт — самый лучший учитель.

21
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело