100 великих тайн Второй мировой - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 43
- Предыдущая
- 43/127
- Следующая
Капитан буксира «Орёл» Иван Дмитриевич Ерофеев высказал свои опасения начальству: «Считаю невозможной буксировку баржи с таким количеством людей в условиях приближающегося шторма». К нему не прислушались и, подчиняясь приказу, «Орёл» в ночь на 17 сентября 1941 года натянул трос и баржа № 725 вышла в открытое море. Это не оговорка: Ладога — это действительно море и отличается от ранга малых морей только пресной водой. К примеру, средние глубины в Ладожском озере в З,6 раза больше, чем в Азовском море, а максимальные — в 16 раз!
Постепенно ветер крепчал, волнение усилилось, Ладога угрожающе шумела. Начавшаяся качка — сначала бортовая, а затем и килевая — разбудила людей. С непривычки у многих началась морская болезнь. Неожиданно корпус баржи сильно заскрипел. В темноте трюма послышались обеспокоенные голоса и в воздухе повисло ощущение большой беды. Как бы в подтверждение тому послышался шум льющейся воды. Было примерно 3 часа ночи. При свете спичек обнаружили трещину в обшивке борта. Попытки заткнуть течь личными вещами результатов не дали — не было ни крепёжного материала, ни инструмента.
Старая баржа не способна была долгое время выдерживать удары огромных волн. Через некоторое время в средней части корпуса раздался страшный скрежет, обшивка лопнула, и через большую трещину вода стала быстро заполнять трюм. У кого-то не выдержали нервы, послышались крики ужаса, усилился общий шум. Казалось, что спасение может быть только на палубе, и люди устремились к выходным люкам. Однако центральный люк оказался закрытым на запор с палубы, из-за чего на сходнях под ним образовалась «пробка». На требования открыть люк с палубы — ну разумеется! — отвечали, что выходить наверх нельзя в интересах маскировки. Хотя всем было предельно ясно, что оставаться в трюме — смерти подобно.
Отчаявшиеся пассажиры, заливаемые водой из треснувшего борта, сумели где-то разыскать топор, которым стали рубить люк снизу. Но на палубе у люка встал лейтенант Сазонов и, размахивая наганом, кричал: «Всем оставаться в трюме, наверх никому не выходить!» Тогда люди бросились к другому, кормовому, через который к тому времени кое-кто уже начал всё же выходить наверх. Скоро и тут скопилось много народу. Объятые страхом люди напирали на идущих впереди, а пропускная способность люка была невелика. Каждый человек старался проскочить через люк побыстрее. Не зная о том, что рядом время от времени проносится огромный тяжёлый румпель, кое-кто попадал под его роковой удар — человек либо валился обратно на сходни, либо его сметало за борт, откуда возврата уже не было. Румпель был окровавлен, на нём были размазаны налипшие белые хлопья мозгов.
В конце концов центральный люк всё же был открыт, и выход из трюма пошёл быстрее и организованнее. В первую очередь наверх вывели женщин и детей.
Баржа оседала всё глубже. Надо было хоть как-то поддерживать плавучесть судна. Капитан-лейтенант Боков, полковой комиссар Макшанчиков и группа курсантов организовали откачку воды из трюма, вооружившись найденными вёдрами и ручной помпой. На место выдохшихся или смытых за борт людей тут же приходили другие. Встав цепочкой, курсанты вычерпывали воду из трюма четырьмя найденными вёдрами. Но с каждой волной через люки и щели воды наливалось в трюм больше, чем её откачивали. Когда это стало очевидным, люди перестали бесполезно тратить силы. Сбросили за борт автомашины, и на какое-то время показалось, что баржа немного всплыла и стала легче всходить на волну.
Но передышка оказалась кратковременной. Неумолимая стихия быстро подавила всякие попытки спасения баржи, оставляя людям всё более и более призрачную надежду на спасение себя и своих близких благодаря какой-либо случайности.
А между тем катящиеся через палубу волны слизывали одного человека за другим. В тот день температура воды колебалась от +10 до +12 градусов, а температура воздуха от +4 до +9. Так что прожить в этой стихии сколько-нибудь долго не было шансов даже у тренированного пловца.
Известный среди курсантов пловец Константин Кутузов решил добраться до берега вплавь, несмотря на то, что берега не было видно. Он разделся до трусов и, придерживаясь за буксирный трос, полез в воду. Через минуту его не стало. Такая же судьба постигла и двух других пловцов-разрядников Сергея Додолина и Олега Костко. Кого накрывало волной, кого затягивало под баржу, кто-то погибал от переохлаждения.
И всё же, несмотря на ощущение смертельной опасности, паники не было. Офицеры сообщили, что на помощь уже идут корабли. И действительно, вскоре на горизонте показалась канонерская лодка, идущая в сторону баржи. Её появление вызвало огромную радость. Один офицер забрался на крышу рубки и стал размахивать белой простынёй, подавая сигналы кораблю. Однако большие волны, пасмурный предутренний свет делали полузатопленную баржу малозаметной. Чтобы привлечь внимание спасателей, стали стрелять из винтовок, но рёв стихии заглушал выстрелы. Канонерская лодка прошла мимо баржи, не заметив её.
К тому времени баржа осела настолько, что её палуба оказалась на уровне воды. Буксировка стала для «Орла» невозможной. Был отдан буксирный трос, и «Орёл» стал маневрировать вокруг баржи, неустанно передавая сигналы SOS.
Но среагировали на них быстрее фашистские самолёты — сначала разведчики, а затем истребители-бомбардировщики. К ярости стихии добавилось и изуверство человеческое. За морскими волнами следовали ударные волны от разрывов бомб. Хлещущая со всех сторон вода дополнялась ливнем пулемётного огня. Казалось, море и небо объединились против пассажиров баржи № 725.
По самолётам открыли стрельбу из винтовок, но оружия было мало, и рассчитывать на эффективность такого слабого огня не приходилось. И в течение дня фашистская авиация неоднократно «утюжила» район бедствия.
Отбомбившись, самолёты в очередной раз улетели. Казалось, наступила передышка, но шторм становился всё сильнее. Баржа уже так низко села, что волны без труда прокатывались над палубой, унося людей в пучину целыми группами. Относительно безопасным местом, куда не так проникала вода, была шкиперская рубка. Поэтому мужчины стали собирать в ней промёрзших женщин, детей и подростков.
Вдруг накатившаяся волна какой-то странной трёхгранной формы тараном ударила по стенкам рубки. Оставшиеся на палубе люди издали крик ужаса. Водяной вал сорвал рубку с палубы и вынес её за борт. Никто не мог даже предположить такого варианта. Рубка стала быстро погружаться почти без крена. Кричали оставшиеся на палубе люди. Рубка ушла на дно меньше чем за минуту и, когда вода хлынула в неё, матери, скорее всего, успели лишь прижать детей к себе.
Спасательные действия «Орла» начались на рассвете. Капитан буксира Ерофеев рисковал судном и экипажем, но сделал всё возможное для спасения погибающих людей, не ожидая подхода других спасателей.
В истории мореплавания неизвестны случаи, когда судно-спасатель принялось бы спасать тех, кто находится ещё на палубе аварийного судна, оставив без помощи оказавшихся за бортом. К тому же в данном случае было ясно, что деревянная баржа полностью не затонет. Брать людей с воды — это решение было единственно правильным. Но как же было трудно его осуществить в условиях сильнейшего — десятибалльного! — шторма! Кому-то судьба помогала, а от кого-то отворачивалась.
«Орёл» маневрировал вокруг баржи, подбирая людей, когда произошёл самый страшный эпизод этой долгой трагедии. Ударами гигантских волн средняя часть палубы баржи с ещё находившимися на ней сотнями людей была оторвана от корпуса и смыта за борт. Разбушевавшаяся стихия за считанные минуты раскрошила её на мелкие части. Именно в этом невообразимо-страшном месиве человеческой плоти, дерева и воды быстро погибла большая часть из почти тысячи мужчин, женщин и малолетних детей, нашедших в тот день свою могилу на дне Ладоги.
«Орёл» продолжал работать. Он то возносился форштевнем над водой, обнажая переднюю часть красного днища, то опадал носом, оголяя воющий гребной винт. Более пяти часов буксир подбирал тонущих и уже недопустимо глубоко осел под тяжестью перегрузки. Буксир был слишком малым судном, а вокруг находилось ещё много погибающих людей, которых он не способен был принять на борт.
- Предыдущая
- 43/127
- Следующая
