Девушка Лаки - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 17

• Предыдущая
• 17/78
• Следующая

–?По-моему, вы все тут сошли с ума.

–?В таком случае не лучше ли тебе вернуться в Чарльстон? По крайней мере, там тебе не придется беспокоиться за спятивших родственников, – холодно отозвался Гиффорд. – С глаз долой, из сердца вон, как говорится. Какое тебе дело до того, что здесь происходит.

Серена подняла руку, пытаясь остановить словесные излияния старика, а чтобы не расплакаться, поджала губы и энергично заморгала.

–?Я не стану сейчас говорить с тобой на эту тему, Гиффорд. Не стану.

–?Отлично. Тогда собирайся и ступай прочь отсюда. Оставь меня в покое.

–?Никуда я не уйду, – заявила Серена. – Я останусь здесь до тех пор, пока не уговорю тебя вернуться домой.

–?Черт тебя побери! Я не хочу, чтобы ты здесь оставалась! – рявкнул в ответ Гифф. – Лаки, отвези ее обратно в Шансон-дю-Терр!

Лаки отступил на шаг назад и нахмурился.

–?С какой стати? Я вам что, паромщик? Даже не подумаю ее никуда отвозить. Уже темно, а у меня еще масса своих дел.

–?Тогда пусть переночует в твоем доме, потому что здесь она больше не останется ни на минуту! – объявил Гиффорд. – Я сам перебрался сюда, чтобы оказаться как можно дальше от неблагодарных женщин!

–?Переночевать у него?! – в ужасе произнесла Серена.

–?Переночевать у меня? – чуть не поперхнулся Лаки.

Они оба посмотрели друг на друга с таким нескрываемым ужасом, который не ускользнул даже от Гиффорда. Старик удивленно поднял брови.

–?Она не будет ночевать у меня, – твердо заявил Лаки. – Это абсолютно исключено. Абсолютно. Об этом не может быть и речи.

Его дом был его святилищем. Его личным пространством. Местом, в котором можно было залечивать душевные и телесные раны, находить желанный покой. Это было своего рода пристанище, последний бастион здравомыслия. Не хватало ему, чтобы в стенах этого дома появилась женщина, которую он безумно ненавидит, женщина, чье лицо невольно вызывает в его душе воспоминания о другом, так на него похожем, а также о боли и предательстве.

–?Нет, нет, – пробормотал он себе под нос и встряхнул головой. – Sa c’est de la couyonade. Это курам на смех.

–?Ты тоже меня считаешь придурком? – фыркнул Гиффорд. – О господи, да вы друг друга стоите. Два сапога пара. Вы можете сегодня вечером посидеть за чашкой кофе и сравнить ваши соображения о том, как лучше уходить от ответственности.

Лаки резко обернулся и, сделав три шага вперед, поводил пальцем перед носом Гиффорда.

–?Ты слишком далеко заходишь, старик, – процедил он сквозь зубы. – Твоя плантация – не моя забота. Я тебе ничем не обязан.

–?Верно, – саркастическим тоном согласился Гиффорд. Выходка Лаки нисколько не смутила его. Он был слишком стар, чтобы бояться скоротечности человеческой жизни. – Точно, ты никому ничем не обязан. Ты хозяин собственной судьбы. Молодец, Лаки. Ты сможешь гладить себя по спинке, после того как этот край превратится в пустыню и тут не останется ничего живого.

–?Только не надо говорить со мной об ответственности, Гиффорд! – огрызнулся Лаки. – У тебя есть своя ответственность. И куда она тебя завела? Ты рыбачишь здесь и постреливаешь дробью в людей из «Трайстар». Думаешь, это чему-то поможет?

–?У меня есть свой способ разрулить ситуацию.

–?Ну, разумеется! – саркастически улыбнулся Лаки. – Никак ее не разруливая.

Серена шагнула вперед и встала между ними.

–?Простите меня, могу я вставить хотя бы словечко в ваш разговор?

Спорщики одновременно нахмурились и в унисон решительно воскликнули:

–?Нет!

Серена шагнула назад.

Лаки соскочил с лестницы и снова принялся беспокойно расхаживать у нижней ступеньки. Он хорошо знал Гиффорда; по степени упрямства мул по сравнению с этим стариком – не более чем невинная овечка. Если Гифф сказал, что не позволит Серене остаться ночевать у него, так оно и будет. Старикан оставит родную внучку ночевать на крыльце, а он даже глазом не моргнет. При этой мысли ему почему-то сделалось не по себе, а ведь еще недавно ему казалось, что он навсегда утратил способность к состраданию.

Бросив исподтишка взгляд на Серену, Лаки мысленно разразился витиеватым ругательством. Такая же гордячка и упрямица, как и ее дед. Было заметно, что она вот-вот расплачется от досады. Даже слепой и тот бы заметил, что она всем сердцем любит Гиффорда. А старый хрыч остался безнадежно глух к ее искреннему проявлению заботы о нем и тем самым оскорбил до глубины души. Серена была похожа на тепличный цветок, выброшенный за дверь в грозовую погоду, – грязный, засохший и жалкий.

И Гиффорд, как назло, уперся и требует, чтобы ее ноги здесь больше не было.

Черт побери!

С другой стороны, когда это она успела стать ему небезразлична? Можно подумать, ему есть до нее дело, мысленно заверял себя Лаки. Какая ему разница, как старый Гифф обходится с собственной внучкой? Насколько ему известно, она заслужила, чтобы старик выставил ее на ночь на крыльцо. Куда больше его заботили смягчающие обстоятельства – еще один пример того, как дела других людей постоянно вторгаются в его собственную жизнь. Эти болота были его миром. Он даже не мог представить себе, что когда-нибудь станет свидетелем их уничтожения.

Лаки вздохнул и машинально пригладил волосы. Что же делать? Было бы неплохо, если бы Гиффорд, пока еще не поздно, разобрался с «Трайстар». Ведь, не дай бог, случится что-то посерьезнее. Например, старик пристрелит Лена Берка или Шелби, если те продадут землю компании, у которой репутация экологического террориста. А это значит, что, хочет того Гиффорд или нет, ему все равно придется вернуться домой и вступить в бой с «Трайстар». Серена вознамерилась во что бы то ни стало вернуть старика домой, и лишь одним небесам известно, какую решительность она проявит, пытаясь убедить деда в своей правоте. Но как ей остаться с Гиффордом и избежать губительного влияния сестры? Что, в свою очередь, означает, что…

Нет, пропади оно все пропадом!

Лаки постарался рассмотреть возникшую дилемму под другим углом. Сколько времени потребуется Серене, чтобы уговорить Гиффорда вернуться домой? День или два. В крайнем случае три. В конце концов, какую порцию занудных увещеваний может вытерпеть человек? Кстати, ему нет необходимости оставаться вместе с ней в доме, если она будет вынуждена заночевать у него. Ему ничто не мешает провести это время на природе. Более того, будет чем заняться. И все же ему не по душе была мысль о том, что его вынуждают делать что-то такое, к чему у него не лежит душа.

Лаки резко остановился и повернулся к Гиффорду.

–?Хорошо, – недовольно проговорил он. – Пусть ночует у меня. Так и быть, я пущу ее.

Гиффорд радостно ухмыльнулся.

У Серены от удивления отвисла челюсть.

Какое-то время все молчали. Напряжение было таким осязаемым, что его почувствовали даже собаки и начали скулить.

–? Пуститеменя? – чувствуя, как в ней закипает злость, спросила Серена. – Пуститеменя! – Ее голос сделался громче на несколько децибелов. Она встала руки в боки и с вызовом посмотрела на него, довольная тем, что стоит ступенькой выше. – Нет, я в ваших милостях не нуждаюсь! – Она повернулась к деду: – Я не останусь у этого человека! Я его совсем не знаю, а то, что мне о нем известно, не внушает особого доверия. Ради всего святого, Гиффорд, ты не заставишь меня переночевать у него! У тебя не хватит совести!

–?Кто знает, чего я только могу ожидать, – ответил старик, приняв вид оскорбленной невинности. – Я всего лишь чокнутый старик, которому жить осталось с гулькин нос.

–?Прекрати! – осадила его Серена. Глядя на деда в свете догорающего дня, она неожиданно поняла, что ей страшно. У Гиффорда было такое же выражение лица, как тогда, когда ей только исполнилось семнадцать и местный шериф за шиворот привел ее домой, застукав в компании двух одноклассниц, когда они распивали бутылку дешевого вина под трибунами футбольного стадиона.

Ее голос оборвался до шепота:

–?Гиффорд!

Старик покачал головой:

• Предыдущая
• 17/78
• Следующая