Книга и братство - Мердок Айрис - Страница 131

• Предыдущая
• 131/143
• Следующая

— Нет. Они пригласили меня на ланч. Купили квартиру в Хэмпстеде.

— Мило. Значит, теперь они лондонцы.

— Возвращайся назад, все жаждут тебя видеть. Отсюда я могу дойти одна. В любом случае ничего не стоит взять такси.

— Куда ты направляешься?

— Домой. Послушай, вон такси. Я прощаюсь с тобой.

— Ну хорошо.

Джерард подозвал такси, раскрыл перед ней дверцу.

Роуз села в машину:

— Рада была увидеть тебя. Позвоню как-нибудь.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? Ты нездорова? Роуз опять заплакала. Джерард забрался в такси, захлопнул дверцу и сказал водителю адрес Роуз. Похлопал ее по плечу, но не обнял. Ехали молча. Когда доехали до ее дома и Джерард расплатился, так же молча поднялись в ее квартиру.

Сняли пальто, Роуз зашторила окна и включила обогреватель, спросила:

— Выпить хочешь?

— Да.

— Шерри?

— Да.

— Что-нибудь съешь?

— Спасибо, нет.

Она налила два бокала.

— Так в чем дело, Роуз?

— Ни в чем! Может, это мне стоит спросить тебя, в чем дело! Ты исчез на несколько недель. Когда я звоню, ты говоришь, что не можешь со мной встретиться, потом вообще не берешь трубку или пропадаешь бог знает где, и тебе даже не приходит в голову сообщить мне. Ну да, с какой стати сообщать мне, где ты находишься. У меня нет никаких особых прав, я же не родственница тебе…

— Я тоже не член твоей семьи, если на то пошло. Ты явно решила жить на севере и быть мамашей тем блестящим юным созданиям! Что ж, почему нет! Голос крови не заглушишь.

— Рив так говорит.

— Ты ясно дала понять, что обрела дом где-то в другом месте!

— Тебя не волнует, что здесь у меня никогда не было дома.

— Это неправда. Все зависит от того, что ты называешь домом.

— Ну да, конечно! Никогда не думала, что ты такой ревнивый и мстительный…

— А я никогда не думал, что ты поведешь себя так по-женски глупо! Я не ревную. Да и с чего бы, черт возьми, мне ревновать?

— Действительно, с чего бы. Я понимаю так, что у тебя своя жизнь, в которой мне нет места, и, когда тебе нужно, ты исчезаешь. Как поживает Дерек Уоллес?

— Кто?

— Дерек Уоллес. Тот паренек, что принес это… эту корректуру… из Оксфорда.

— Роуз, ты сошла с ума… или дразнишь меня… или что?

— А что ты хочешь от меня, когда исчезаешь… или я должна не думать о тебе? Если желаешь, чтобы я не думала о тебе, тогда ты действуешь в верном направлении.

— Роуз, неужели ты действительно воображаешь…

— Конечно, это не твоя вина, а моя. Ты привык ко мне, к тому, что я всегда под рукой, ласкова и отзывчива. Не следовало мне крутиться возле тебя. Многие мне это советовали.

— А что, ты крутилась? — сказал Джерард. — Я этого не требовал. Конечно, я привык к тебе. Не понимаю, на что ты жалуешься, почему вдруг так рассердилась на меня.

— А ты почему повторяешь «черт возьми!» да «что, черт возьми, случилось?» и заявляешься на вечеринку так поздно, когда мог бы догадаться, что я приду сюда, чтобы увидеть тебя! Какая я дуреха, дуреха.

— Ты что-то сказала о Гулле и Лили, что они женятся.

— Ты уходишь от разговора.

— Стоит сменить тему.

— Да, Гулливер вернулся из Ньюкасла — нашел работу, — и они собираются пожениться. А Гидеон и Пат удочерили Тамар.

— Действительно?

— Ну, намерены, уже все документы готовы, она возвращается в Оксфорд, и организуется Tamargesellschaft, мы все будем помогать ей, пока…

— Хорошо. Но кто это говорит?

— Гидеон, он теперь всем занимается. У Тамар собственная квартира, Вайолет живет в Ноттинг-Хилле, Тамар счастлива, Вайолет счастлива, все это мог бы сделать ты, но у тебя не нашлось времени, ты даже не пытался…

— Сомневаюсь, что Вайолет счастлива… но ты совершенно права, что мы плохо пытались…

— Кто это «мы»?

— Роуз, просто, пожалуйста, следи за тем, что говоришь.

— Ну вот, я еще должна «следить за тем, что говорю»! А как насчет того, что ты говоришь? Ты упрекаешь меня в…

— В чем я тебя упрекал, кроме как в привязанности к твоей семье?

— У меня нет семьи. Ты моя семья. А это значит, что семьи у меня нет. Я отдала тебе всю мою жизнь, а ты этого даже не заметил.

— Ты говоришь чепуху, которую придумала, просто чтобы досадить мне. Конечно, у тебя есть семья. У меня такое впечатление, что Рив просто распоряжается тобой, как собственностью, уводит, как послушную собачку.

— Ты имеешь в виду, что он использует меня, что ему нужна домашняя хозяйка?

— Что ж ему не использовать тебя? Он рассчитывает на некие условные родственные чувства.

— Почему «условные»? Я нужна этим людям, им недостает меня, чего за тобой я никогда не замечала.

— Роуз, не кричи на меня, ты знаешь, я не выношу истерик.

— Я не кричу. Хорошо, я говорю вздор. Все куда проще. Я всегда любила тебя, а ты не можешь меня полюбить, и это не твоя вина. Но не знаю почему, мне все это неожиданно стало невыносимо.

— Так что ты предлагаешь? Хочешь, чтобы я ушел, прямо сейчас?

— Имеешь в виду, навсегда?

— Не говори глупости. Похоже, ты находишь меня невыносимым, и определенно сердита на меня, не понимаю отчего. Сейчас неудачный момент для разговора, ты крайне возбуждена, возможно, чем-то еще, и я здесь лишний… наверное, мне благоразумней исчезнуть.

— Тебя, видно, кто-то ждет, все поглядываешь на часы.

— Роуз, ты пьяна?

— Ладно, уходи.

Повисло молчание. Роуз расстегнула верх коричневого вельветового жакета, распахнула воротник белой блузки и схватилась за горло. Неужели пьяна, удивилась она? Отчего все так ужасно? Говоря с Джерардом, она ходила взад и вперед между столиком розового дерева, на котором стояли нетронутые бокалы, и письменным столом и вдруг заметила письмо, которое начата писать Джерарду два дня назад, но так и не закончила. Схватила его и яростно смяла в руке. Неужели это конец такой долгой дороги, подумала она, что же ей, завопить, упасть в обморок? Он забыл, что когда-то они были любовниками. Конечно, это было давным-давно и мало что значило даже тогда. Теперь она ждет, что он уйдет, она не станет останавливать его, и, если он уйдет, все переменится, они окончательно станут чужими друг другу. Может, они уже чужие, и она только сейчас начинает это замечать. Она швырнула скомканное письмо на пол.

Джерард наблюдал за ней, стоя у камина. Он был расстроен и удивлен ее неожиданным желанием причинить ему боль. В какой-то момент он уже решил уйти. Но тут что-то произошло с ним, он вдруг почувствовал невероятную усталость. Многое ему смертельно надоело, многое донимало, в последнее время все было как-то чересчур.

— Боже, как я устал! — сказал он, подошел к столику и взял один из бокалов с шерри. Сделал это несколько неловко, плеснув золотистую жидкость на столик.

Хотя бедный старый столик уже был весь в подобных пятнах, Роуз инстинктивно достала носовой платочек, еще мокрый от слез, и стала промокать лужицу. Джерард тут же положил ладонь на ее руку, и они на мгновение замерли, не глядя друг на друга. Мгновение прошло, он убрал руку, а она подняла к нему лицо, и он сказал:

— Мы не должны ссориться, дорогая, мы не должны ссориться.

Роуз, с высохшими глазами, охваченная яростью, почувствовала, что слезы вновь подступают к глазам, а с ними и огромное облегчение, сопровождаемое возвратившейся зубной болью, о которой она было забыла. Она была так рада, так благодарна, так признательна Джерарду, что он не ушел, что прикоснулся к ней, назвал «дорогой» и что ей не нужно продолжать свои машинальные нападки на него, причинявшие такую боль обоим. Слезы защипали глаза, и она сказала:

— Мне нужен другой платок, этот насквозь мокрый от шерри.

— Возьми мой.

Она зарылась лицом в его большой белый платок с еще жесткими складками после глажки, но уже пахнущий его карманом, теплый от ее дыхания и влажный от ее слез. Ужасная судьба мгновение смотрела на нее и отпустила.

— Останешься поужинать?

— Да, конечно, — сказал Джерард, — только ничего не готовь.

• Предыдущая
• 131/143
• Следующая