Ампирные спальни (Imperial Bedrooms) - Эллис Брет Истон - Страница 3

• Предыдущая
• 3/31
• Следующая

* Комплекс гостиничного типа, сдающий меблированные комнаты и коттеджи на длительный срок.

** Улица, расположенная на вершине одного из холмов в Уэст-Голливуде.

*** Гигантский торгово-выставочный комплекс в центре Уэст-Голливуда. Состоит из двух зданий, названных по цвету стеклянных панелей, из которых они построены: Синий центр и Зеленый центр.

* * *

Налив себе рюмку «Грей гус» (початая бутыль осталась в морозилке со дня моего отъезда в августе), тянусь к выключателю, чтобы зажечь свет на балконе, но передумываю и медленно смещаюсь в тень балконного козырька. На углу Элевадо и Дохини стоит синий джип. За его стеклами угадывается мерцание мобильного телефона. Свободная от рюмки рука непроизвольно сжимается в кулак. Смотрю на джип, и меня охватывает страх. Короткая вспышка света: кто-то прикурил сигарету. За спиной звонит телефон. Не подхожу.

* * *

Я дал уговорить себя вернуться в Лос-Анджелес из-за кастинга на фильм «Слушатели». Продюсер, предложивший мне переработать этот трудно-экранизируемый роман в сценарий, так загорелся, когда я придумал ход, что немедленно нанял энергичного режиссера, и втроем мы всё быстренько написали (правда, чуть не рассорились при заключении контракта, ибо мой адвокат потребовал для меня копродюсерских прав). Актеров на возрастные роли уже нашли, но с молодыми все было не так очевидно, и режиссер и продюсер заявили, что я тоже должен участвовать в отборе. Но кастинг – формальный повод для моего приезда. На самом деле я просто ухватился за возможность сбежать из Нью-Йорка от всех потрясений той осени.

* * *

В кармане вибрирует мобильник. Смотрю с любопытством. CMC от Джулиана, с которым мы не общались уже больше года. «Когда прилетаешь? Уже здесь? Повидаемся?» В ту же секунду звонит городской. Перехожу в кухню и смотрю на определитель номера. «АБОНЕНТ НЕИЗВЕСТЕН. НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЕН». После четырех звонков телефон умолкает. Снова поворачиваюсь к окну: дымка сгущается, наползая на город, обволакивая дома.

* * *

Иду в кабинет, свет не включаю. Проверяю почту во всех ящиках: напоминание про обед с немцами, финансирующими проект; очередное совещание у режиссера; мой агент умоляет, чтобы я не затягивал с пилотом для «Сони»; пара молодых актеров спрашивают про кастинг в «Слушатели»; россыпь приглашений на рождественские вечеринки; тренер из «Эквинокса»* узнал от кого-то из посетителей, что я в городе, и предлагает возобновить занятия. Чтобы заснуть, принимаю две таблетки амбиена** – водки явно недостаточно. Когда перемещаюсь в спальню и выглядываю в окно, джип отъезжает, сигналя фарами, поворачивает на Дохини и мчит по направлению к бульвару Сансет; в шкафу осталось несколько вещей девушки, успевший обжиться здесь прошлым летом,- мне по-прежнему больно представлять ее в чужих объятьях. Очередное CMC от Лори: «Ноя тебе еще нужна?» В квартире неподалеку от Юнион-сквер в Нью-Йорке почти четыре утра***. Сколько народу выкосило в прошлом году: случайная передозировка, автокатастрофа в Ист-Хэмптоне, внезапная болезнь. Люди просто исчезли. Я засыпаю под музыку, доносящуюся из «Аббатства»: сквозь неровный гомон гей-бара прорывается песня из прошлого «Hungry Like the Wolf»****, ненадолго превращая меня одновременно и в юношу, и в старика. Печаль разлита повсюду.

* Сеть элитных спортивных залов по всей Америке.

** Снотворный препарат, отпускающийся только по рецепту.

*** По времени Нью-Йорк на три часа «опережает» Лос-Анджелес.

**** «Голоден как волк» – песня группы Duran Duran с альбома «Rio» (1982), их первый американский хит.

* * *

Вечером следующего дня я на премьере в «Китайском театре»*: очередная сага про столкновение добра со злом – завязка добротная, а конец провисает, что лишь разжигает предоскаровские аппетиты студии (в сущности, кампания по скупке наград уже начата); я тут с режиссером и продюсером «Слушателей»; в общем потоке мы медленно дрейфуем через Голливудский бульвар на постпремьерную вечеринку в отеле «Рузвельт»**, где вход плотно облеплен папарацци, и я немедленно заказываю выпивку, продюсер исчезает в уборной, а режиссер, стоя рядом со мной у барной стойки, говорит по телефону с женой, которая звонит из Австралии. Когда глаза привыкают к полутьме, я начинаю улыбаться в ответ на улыбки незнакомых людей, и страх возвращается, всходит, как на дрожжах, постепенно заполняя собой все пространство: он в грядущем успехе только что виденного фильма, в вопросах молодых актеров о возможных ролях в «Слушателях», в CMC, которые они посылают, отступая во мглу похожего на грот фойе (только лица продолжают мерцать, подсвеченные экранами мобильников), в напыленных загарах и выбеленных зубах. "Последние четыре месяца я был в Нью-Йорке«,- повторяю, как мантру, с присохшей к губам улыбкой. Наконец из-за рождественской елки выныривает продюсер со словами: «Сваливаем отсюда» – и приглашает на пару вечеринок на холмах, а Лори бомбардирует CMC из Нью-Йорка («Эй. Ты»), и я не могу отделаться от ощущения, что кто-то в этой комнате за мной следит. Автоматная очередь фотовспышек заставляет отвлечься, но ползучий страх возвращается вместе с внезапно возникшей уверенностью: тот, кто находился вчера вечером в синем джипе, сейчас в толпе.

* «Китайский театр Граумана» – кинотеатр на бульваре Голливуд, построенный в 1927 г. импресарио Сидом Грауманом; в нем традиционно проходят важные премьеры, перед ним расположена знаменитая «Аллея славы» с отпечатками рук или ног кинозвезд.

** Отель «Рузвельт» открылся в 1927 г. Известен, прежде всего, тем, что в нем проходила первая церемония вручения премии «Оскар».

* * *

Летим в продюсерском «порше» на первую из двух вечеринок, упомянутых Марком,- сначала на запад по бульвару Сансет, потом по Дохини; режиссер мчит следом на черном «ягуаре»; миновав «птичьи» улицы*, подкатываем к парковщику Стою у барной стойки, окруженной наряженными елочками в горшках; притворяюсь, что слушаю модного молодого актера, бесконечно перечисляющего названия фильмов, в которых он будет сниматься в новом году; пьяно пялюсь на его сногсшибательную спутницу; из динамиков грохочут рождественские песни U2; несколько молодых парней в костюмах «Band of Outsiders»** на низком диванчике цвета слоновой кости по очереди втягивают кокаин со стеклянной поверхности длинного журнального столика, и, когда один из них предлагает мне присоединиться, я отказываюсь, хотя и тянет, но мне ли не знать, к чему это приведет. Продюсер поддал и рвется на вечеринку в Бель-Эйр; я тоже пьян и даю уговорить себя ехать с ним, несмотря на смутное ощущение, что и здесь кого-нибудь склею. У продюсера виды на другую вечеринку, там нужные люди, польза делу, статусное мероприятие; не вслушиваясь, я смотрю на парней, плавающих в подогретом бассейне (им от силы по восемнадцать), на девушек в стринг-бикини и на высоких каблуках, разгуливающих вокруг джакузи, словно ожившие статуи, мозаика молодости – мир, где меня больше нет.

* Район Беверли-Хиллз, где все улицы носят названия птиц.

** Линия модной одежды дизайнера Скотта Штернберга.

* * *

В особняке на вершине холма в Бель-Эйр продюсер куда-то растворяется, а я перехожу из комнаты в комнату, пока не натыкаюсь на Трента Берроуза, отчего теряю ощущение реальности и больше не чувствую себя своим на этом празднике жизни, а потом ясно осознаю, что попал в дом Трента и Блэр. Поскольку изменить ничего нельзя, остается надраться. Благо что не за рулем. Трент стоит с кастинг-менеджером и двумя агентами – все геи, но один обручен с женщиной, а двое других скрывают. Я знаю, что Трент спит с агентом помоложе (блондин с неестественно белыми зубами, безупречный красавец, но начисто лишен шарма). Тренту Берроузу мне сказать нечего, но окончательно убеждаюсь в этом, произнося: «Последние четыре месяца я был в Нью-Йорке». Рождественская мелодия в стиле нью-эйдж не способствует сближению. Внезапно я уже ни в чем не уверен.

Трент смотрит на меня, кивая, слегка озадаченный моим появлением. Теперь его очередь говорить.

• Предыдущая
• 3/31
• Следующая