Дневники - Гиппиус Зинаида Николаевна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/71
• Следующая

Матросы, скучающие, что "никто их не берет", сдались бы мгновенно, а петербургские большевики убежали бы еще раньше. (У них автомобили всегда наготове). Но, конечно, все это лишь в том случае, если бы несомненно было, что стреляют "англичане", "союзники". (Так знают все, что самый легкий толчок "оттуда" - дело решающее).

О, эта пресловутая "интервенция"! Хоть бы раньше, чем произносить это слово, европейцы полюбопытствовали взглянуть, что происходит с Россией. А происходит, приблизительно, то, что было после битвы при Калке: татаре положили на русских доски, сели на доски - и пируют. Не ясно ли что свободным, не связанным еще, - надо (и легко) столкнуть татар с досок. И отнюдь, отнюдь не из "сострадания" - а в собственных интересах, самых насущных! Ибо эти новые татаре такого сорта, что чем дольше они пируют, тем грознее опасность для соседей попасть под те же доски.

Но видно, и соседей наших, и Антанту Бог наказал, - разум отнял. Даже просто здравый смысл. До сих пор они называют этот необходимый, и такой нетрудный, внешний толчок, жест самосохранения - "вмешательством во внутренние дела России".

Когда рассеется это марево? Не слишком ли поздно?

Вот мое соображение, сегодняшнее (26-ое Августа), некий мой прогноз: если в течение ближайших недель не произойдет резко положительных фактов, указующих на вмешательство - дело можно считать конченным. Т.е. это будет уже факт невмешательства.

Как выльется большевистская зима? Трудно вообразить себе наше внутреннее положение - оставим эту сторону. С внешней же думаю: к январю или раньше возможно соглашение большевиков с соседями ("торговые сношения"). С Финляндией, со Швецией и, может быть (да, да!), с самой Антантой (снятие блокады). Я ничего не знаю, но вероятия большие...

Учесть последствия этого невозможно, однако, в общих чертах они для нас, отсюда, очень ясны. Первый результат - усиление и укрепление красной армии. Ведь все, что получат большевики из Европы (причем глупой Европе они не дадут ничего - у них нет ничего) - все это пойдет комиссарам и красной армии. Ни одна кроха не достанется населению (да на что большевикам население?). Пожалуй, красноармейцы будут спекулировать на излишках, - только.

Слабое место большевиков - возможность голодных бунтов в армии. Это будет устранено...

Пусть совершается несчастие: мне не жаль Англии; что же, если она сама будет вооружать и кормить противника.

Европа получит по делам своим.

Ленин живет в Кремле, в "Кавалерском Доме" (бывшем прислужьем) в двух комнатках; рядом, в таких же - Бонч (Бонч-Бруевич, старый партийный большевик, друг Ленина. Занимался когда-то исследованием сектантства.). Между ними проломили дверь, т.е. просто дыру, какая еще там дверь! И кто удостаивается деловой аудиенции у Бонча - видит и Ленина. Только что рассказывал такой удостоившийся, после долгих церемоний: сидит Ленин с компрессом на горле, кислый; оттого ли что горло болит, или от дел неприятных - неизвестно.

Главный Совдеп московский - в генерал-губернаторском доме, но приемная - в швейцарской. Там стоит на голом столе бутылка, в бутылке - свечка.

В Москве зимой не будет "ни одного полена даже для Ленина", уверял нас один здешний "приспособившийся" (не большевик), заведующий у них топливом.

Кстати, он же рассказывал, что, живя вблизи Петропавловской крепости, слышит по ночам бесконечные расстрелы.

- Мне кажется иногда, что я схожу с ума. И думаю: нет, уж лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас...

Электричество - 4 часа в сутки, от 8-12 (т.е. от 5-9 час. вечера). Ночи темные-темные.

Вчера (14 ст. ст.) была нежная осенняя погода. В саду пахло землей и тихой прудовой водой. Сегодня - дождь.

Ожидаются новые обыски. Вещевые, для армии. Обещают брать все, до занавесей и мебельной обивки включительно.

Сегодня (30 авг. нов. стиля) - теплый, влажный день. С утра часов до 2-3 далекая канонада. Опять, верно, вялые английские шалости. Connu et vit! (Знакомо и видено (франц.) В московской газете довольно паническая статья "Теперь или никогда!", опять об "окровавленной морде" Антанты, собирающейся, будто бы, лезть в Петербург. Новых фактов никаких. Букет старых.

Здешняя наша "Правда" - прорвалась правдой (это случается). Делаю вырезку, с пометкой числа и года (30 августа 19 г. СПБ.) и кладу в дневник. Пусть лежит на память.

Вот эта вырезка дословно, с орфографией:

Рабочая масса к большевизму относится несочувственно и когда приезжает оратор или созывается общее собрание, т.т. рабочие прячутся по углам и всячески отлынивают. Такое отношение очень прискорбно. Пора одуматься.

ЧЕРЕХОВИЧ.

***

ОТДЕЛ НЕДВИЖИМЫХ ИМУЩЕСТВ

АЛЕКСАНДРО-НЕВСКОГО РАЙОНА.

Настроение "пахнет белогвардейским духом". Из 150 служащих всего 7 человек в коллективе (2 коммуниста, 3 кандидата и 2 сочувствующих). Все старания привлекать публику в нашу партию безрезультатны.

14-я Государств, типография. Петроград.

Весьма характерный "прорыв". Достанется за него завтра кому следует. Бедный "Черехович" неизвестный! Угораздило на такие откровенности пуститься!

Положим, это все знают, но писать об этом в большевистской газете непорядок. Ведь это же правда, - а не "Правда".

Опять где-то стреляют, целыми днями. Должно быть сами же большевики куда-нибудь палят зря, с испугу. В газете статья "Совершим Чудо!" т.е. "дадим отпор Антанте".

Прибыл "сам" Троцкий. Много бытовых подробностей о грабежах, грязи и воровстве - но нет сил записывать.

В общем, несмотря на периодическую глухую орудийную стрельбу, - все то же, и вид города все тот же: по улицам, заросшим травой, в ямах, идут испитые люди с котомками и саквояжами, а иногда, клубясь вонючим синим дымом, протарахтит большевистский автомобиль.

Нет, видно ясны большевистские небеса. Мария Федоровна (каботинка, "жена" Горького) - не только перестала "заручаться", но даже внезапно сделалась уже не одним министром "всех театров", а также и министром "торговли и промышленности". Объявила сегодня об этом запросто И. И-чу.

Положим, не хлопотно: "промышленности" никакой нет, а торгуют всем, чем ни попадя, и министру надо лишь этих всех "разгонять" (или хоть "делать вид").

Будто бы арестовали в виде заложников Станиславского и Немировича (Директора известного Художественного театра в Москве.). Мало вероятно, хотя Лилина (жена Станиславского) и Качалов - играют в Харькове и, говорят, очень радостно встретили Деникина. Были слухи, что Станиславский бывает в Кремле, как придворный увеселитель нового самодержца - Ленина, однако и этому я не очень верю. Мы так мало знаем о Москве.

Из Москвы приехал наш "единственный" - X. Очень забавно рассказывал обо всем. (Станиславского выпустили). Но вот прелесть - это наш интернациональный хлыщ - Луначарский. Живет он в сиянии славы и роскоши, эдаким неразвенчанным Хлестаковым.

Занимает, благодаря физическому устранению конкурентов, место единственного и первого "писателя земли русской". Недаром "Фауста" написал. Гете написал немецкого, старого, а Луначарский - русского, нового, и уж, конечно, лучшего, ибо "рабочего".

Официальное положение Луначарского дозволяет ему циркулярами призывать к себе уцелевших критиков, которым он жадно и долго читает свои поэмы. Притом безбоязненно: знает, что они, бедняги, словечка против не скажут - только и могут, что хвалить. Не очень-то накритикуешь, явившись на литературное чтение по приказу начальства! Будь газеты, Луначарский, верно, заказывал бы и статьи о себе.

До этого не доходили и писатели самые высокопоставленные, вроде великого князя К. Р. (Константина Романова), уважая все-таки закон внутренний литературной свободы. Но для Луначарского нет и этих законов. Да и в самом деле: он устал быть "вне" литературы. Большевистские штыки позволяют ему если не быть, то казаться в самом сердце русской литературы. И он упустит такой случай?

• Предыдущая
• 62/71
• Следующая