Воспоминания о монастыре - Сарамаго Жозе - Страница 27

• Предыдущая
• 27/78
• Следующая

Она села на выступавший из земли корень оливы, отсюда виднелось море, слившееся воедино с небом, по воде били с силой струи дождя, и тут глаза Блимунды наполнились слезами, плечи вздрогнули от горьких рыданий, и Балтазар коснулся волос ее, она и не слышала, как он подошел, Что же увидела ты в облатке, оказывается, его-то она не обманула, как тут обманешь, если спят они вместе и каждую ночь ищут и находят друг друга, ну, не каждую, разумеется, вот уже шесть лет живут они как муж с женой, Я видела облачный сгусток, ответила она. Балтазар сел на землю, там, куда не добрался лемех плуга, там, где остались травы, уже высохшие, но сейчас повлажневшие от дождя, да ведь люди из простонародья не избалованы, сядут и лягут где придется, но лучше, если может мужчина положить голову на колени женщины, думается мне, таково было последнее его движение, когда воды потопа уже заливали мир. И сказала Блимунда, Надеялась я увидеть Христа, распятого либо воскресшего во славе, а увидела облачный сгусток, Не думай больше о том, что видела, Как же не думать, ведь если внутри облатки то же самое, что внутри человека, что же такое, в сущности, религия, нет здесь с нами отца Бартоломеу Лоуренсо, он, может, объяснил бы нам эту тайну, А может, и нет, может, не все поддается объяснению, как знать, и только были сказаны эти слова, как дождь полил еще сильнее, то ли в знак подтверждения, то ли в знак опровержения, небо сплошная туча, мужчина и женщина под деревом, и нет у них на руках ребенка, неверно, в сущности, что все ситуации повторяются, и времена другие, и места, и само дерево другое, но вот про дождь можем мы сказать, что он, как встарь, ласкает и землю, и кожу человека, он сама жизнь, а жизнь, когда чрезмерна, приносит смерть, но мы свыклись с этим от сотворения мира, добрый ветер мелет зерно, встречный ветер ломает крылья мельницы, Между жизнью и смертью, сказала Блимунда, есть облачный сгусток.

Когда отец Бартоломеу Лоуренсо обосновался в Коимбре, он не преминул подать о себе весть, но сообщал только, что добрался и все благополучно, но вот пришло еще одно письмо, где говорилось, что им пора перебираться в Лиссабон, и чем скорее, тем лучше, а он в перерывах между своими занятиями будет к ним наведываться, тем паче что и при дворе есть у него духовные обязанности, и тогда потолкуют они все вместе о великом деле, о коем пекутся, А теперь отпишите мне, как обстоит у вас с волей, невинный вопрос, можно было подумать, что он осведомляется, тверда ли воля у Балтазара и Блимунды, на самом же деле хотел он знать о воле других людей и о людях, которые свою волю теряли, но, задавая этот вопрос, священник на ответ не рассчитывал, так на войне бывает, скомандует военачальник, Вперед, или велит протрубить соответствующий сигнал, и не станет дожидаться, покуда солдаты потолкуют меж собой и ответят, Идем либо не пойдем, нет, пускай идут, да без промедления, не то предстать им перед полевым судом, На этой неделе отправимся, объявил Балтазар, но в конечном счете пробыли они в Мафре еще два месяца, потому как прошел слух, подтвержденный затем с амвона викарием, что к началу строительных работ прибудет в Мафру король, дабы своей августейшей дланью заложить первый камень. Поначалу возвестили, что произойдет сие в таких-то числах октября, но к той поре не успели довести котлован до потребной глубины, хотя работает шестьсот человек, а пушки палят так часто, что во всякое время дня воздух громом оглашается, стало быть, в ноябре произойдет, в середине месяца, позднее никак нельзя, ведь погоды будут почти как зимою, не застревать же королю в грязи до самых подвязок. Итак, да пожалует его величество, дабы пережило селение Мафра дни славы, дабы воздели длани к небу его обитатели, когда собственными бренными очами узрят, сколь беспредельно величие короля, могущественного монарха, чьи милости позволят нам насладиться пребыванием в преддверьях рая, покуда не пробил час отправиться в горние жилища, да пробьет он как можно позже, ибо желательнее быть живым, чем мертвым, Поглядим на празднества и двинемся в путь, порешил Балтазар.

Алваро-Дього уже нанялся на работу, покуда приходится ему обтесывать камни, доставляемые из Перо-Пинейро, огромные глыбы, их везут в повозках, влекомых десятью, а то и двадцатью парами волов, другие работные люди тем временем разбивают молотами камни менее ценных пород, которые пойдут на закладку фундамента, глубина котлована почти шесть метров, в метрах мы меряем теперь, тогда все мерили в пядях, а впрочем, и в наши дни по-прежнему измеряется в пядях рост людей, и больших, и малых, например, Балтазар Семь Солнц выше короля дона Жуана V, а не царствует, и Алваро-Дього, тоже детина не из низкорослых, работает каменотесом, дробит камень, шлифует поверхность, но он-то большего добьется, сперва стены будет складывать, потом станет мраморщиком и резчиком по камню, но ведь вывести стену строго по отвесу тоже дело не простое, не чета этой возне с гвоздями и досками, что составляет плотницкое ремесло, а плотники тоже при деле, сколачивают деревянную церковь, где будут служить торжественную службу, дабы благословить закладку монастыря, когда пожалует монарх. Каркас вышеупомянутой церкви составляют высокие и толстые брусья, расположенные согласно очертаниям фундамента, иными словами, по периметру будущей базилики, потолок будет двойной, сверху парусина, снизу холст, в плане церковь будет крестовидная, как и положено церкви, пусть деревянной и временной, зато она провозвестница той, которую возведут на этом месте из камня, и чтобы поглазеть на эти приготовления, жители Мафры забросили свои ремесла и земледельческие труды, такие жалкие по сравнению с тем, что созидается на холме Вела, а ведь это всего лишь начало. Но у некоторых есть более дельные поводы наведываться сюда, например Балтазар и Блимунда приводят племянника, чтобы повидался с отцом, а поскольку время обеденное, приходит Инес-Антония с миской тушеной капусты и ломтем сала, все семейство в сборе, только стариков не хватает, не знай мы, что возводится монастырь во исполнение королевского обета и в благодарность за рождение наследника, сказали бы, что это место паломничества, куда каждый приходит во исполнение собственного обета, ведь у каждого свой, Но сына-то мне никто не вернет, подумала Инес-Антония, и ей почти досадно глядеть на второго, что путается тут под ногами.

За несколько дней до того произошло в Мафре чудо, и состояло оно в том, что с моря подул сильнейший ветер, отчего деревянная церковь рухнула, брусья, бревна, доски, перекладины свалились наземь вперемешку с парусиной, словно от мощного дуновения Адамастора, [51]может, наши в этот миг огибали мыс, стоивший и ему, и нам таких мук, вот Адамастор и дунул в отместку, а кто возмутится по той причине, что чудом именуется разрушение, пускай сам рассудит, можно ли назвать сие иным образом, если знаешь, что король, пожаловав в Мафру и узнав обо всем, стал раздавать золотые монеты, именно так, раздавал с той же легкостью, с коей мы сообщаем об этом, ибо плотники за два дня восстановили церковь в прежнем виде, вот и множились золотые монеты, прямо чудо, как с хлебами, а монеты это еще лучше, чем хлебы. Король португальский, он монарх предусмотрительный, куда бы ни направился, всюду везет с собой сундуки с золотом в предвидении бурь и прочих подобных напастей.

Настал наконец день закладки, дон Жуан V провел ночь во дворце виконта, вход охранял главный пристав Мафры, под его началом состояла целая рота, а потому Балтазар решил не упустить случая и переговорить с солдатами, зря старался, никто из них не знал его, да что ему нужно, взбредет же такое, вспоминать про войну в мирную пору. Что топчешься у двери, человече, скоро выход его величества, и, выслушав эти слова, поднялся Балтазар на холм Вела, Блимунда была с ним, и им повезло, удалось проникнуть в церковь, этим не все могли похвалиться, а внутри церковь была загляденье, весь потолок увешан и разубран алой и желтой тафтою ярчайших оттенков, а стены покрыты богатыми аррасскими сукнами, и окна были, и двери, все как в настоящей церкви, причем на дверях и на окнах красовались занавеси из пунцовой парчи с золотыми позументами и бахромою. Когда пожалует король, для начала увидит он трехстворчатые широкие врата главного входа, а над ними полотно с изображеньем святого Петра и святого Иоанна, которые исцеляют нищего, попросившего у них милостыню у входа во храм, именуемый Иерусалимским, намек на чаянье новых чудес, которые, быть может, свершатся в здешних местах, хотя лучший звон в честь чуда это звон золотых монет, об этом чуде мы уж поведали, а над этим полотном еще одно, изображающее святого Антония, ему ведь и посвящена базилика, согласно особому обету короля, если мы не упомянули об этом раньше, как-никак шесть лет минуло, столько разных событий произошло за это время, что-то могли мы и упустить. Так вот, внутри, мы уже начали об этом, церковь загляденье, убрана роскошно, не верится, что это всего лишь балаган и послезавтра его уберут. С евангельской стороны, то есть слева от того, кто стоит лицом к алтарю, каковой не является главным лишь потому, что он единственный, и объяснения эти совсем не лишни, кто мы такие, в сущности, невежды, и только, приводим мы эти подробности лишь потому, что на смену вере и ее наукам придет время безверия и соответствующих наук, поди знай, кто будет нас читать, так вот, с евангельской стороны стоит на возвышении в шесть ступеней престол под балдахином, крытый драгоценной белой тканью, а напротив него еще один, но на возвышении всего лишь в три ступени, а не в шесть, повторяем так настойчиво, дабы все уразумели различие, и балдахина нет, это место не столь почетно, как вышеописанное. Здесь сложены облачения, которые наденет дон Томас ди Алмейда, патриарх, [52]и серебряная утварь, необходимая для святого обряда, и все свидетельствует о непревзойденном величии короля, который уже подходит ко храму. В церкви есть все, чему положено быть, слева от поперечного нефа сооружены хоры для певчих, обтянутые алой парчой, и орган имеется, зазвучит, когда придет пора, и там же, на особой скамье, воссядут каноники, состоящие при патриархе, а справа находится помост, к нему и направляется дон Жуан V, там он будет восседать во время церемонии, а придворные и прочие достойные люди займут места внизу на скамьях. Землю устлали тростником и дроком, а поверх положили зеленое сукно, из чего явствует, что весьма издавна свойственно португальцам пристрастие к красному и зеленому, из коих при республике составится национальный флаг.

• Предыдущая
• 27/78
• Следующая