Фан-клуб - Уоллес Ирвин - Страница 105
- Предыдущая
- 105/145
- Следующая
Знал, что она будет делать все то же, что и раньше. Так оно и было. Так что я получил удовольствие, но не улетел к звездам. Фактически мечтал об игре в картишки, намеченной на сегодняшний вечер.
Наступило время высказаться и мне. И я сделал это твердо, лояльно и корректно.
— Я буду среди вас одиноким инакомыслящим, — так началось мое признание. — Несомненно, я абсолютно не согласен со всеми вами. Нахожу в ней замечательную и уникальную личность. Мечтаю о встречах с ней каждую ночь. Знаю, что с каждым свиданием переживаю новое приключение. У меня тоже было предостаточно женщин. Но никогда не был знаком ни с одной, которая бы вела себя в постели столь же хорошо, как эта. Она исполнила все мои желания, которые когда-либо возникали у меня. А ведь вы знаете, какие необычные мечты я связывал с этим проектом. Она более прекрасна, чем любая женщина на земле. Добрее, милее, отзывчивее, чем все остальные. И, наконец, обладает наибольшим воображением и творческим даром в искусстве любви. Вопреки большинству своих сестер на земле, она радуется плотской любви. И любит это занятие ради него самого. Это — ее форма самовыражения. Вот почему ее любовь всегда свежа, неожиданна и переменчива. Никогда не знал и не слышал о другой женщине на земле, способной одарить так, как делает это она.
Страховой агент бросил мне вызов:
— Назови хоть один пример того, что дает она, но на что не способна любая другая женщина. Нет такого. Вся твоя беда в том, что ты смотришь на нее сквозь розовые очки. Настаиваешь на том, что она обладает качествами, которых у нее нет. Давай назови хотя бы одну-единственную вещь, которая есть у нее, но которой не было ни у одной женщины из тех, кого ты знал раньше.
Прежде чем я успел сформулировать ответ, Механик дал свой собственный:
— Есть одна вещь, которая у нее есть и которой нет ни у одной другой женщины.
— Что же это? — спросил Страховой агент.
— Деньги. Вот что это такое.
— Ну, это конечно, — согласился Страховой агент.
— Ты хотя бы имеешь представление о том, как хорошо она упакована? Знаешь, сколько она наколотила за прошлый год? Цыпочка со мной рассуждала прошлой ночью о том, как несправедливо, что одна маленькая шлюха, как она, зарабатывает так много, когда мы, остальные, не имеем почти ничего. Знаешь, она призналась, что за один прошлый год, за один только год, сколотила целый миллион? Миллион баксов!
— Чтобы быть более точным, могу напомнить вам о ее декларации о доходах, — прервал его Бухгалтер, — она заработала один миллион двести двадцать тысяч четыреста пятьдесят один доллар и девяносто центов за двенадцать месяцев прошлого года.
— Понимаешь? — сказал Механик. — Так вот, если спросишь меня, я отвечу, что в этом и состоит ее самая сексуальная часть. Вот на нее я не против наложить руки.
Мне не нравилось направление, по которому пошла наша беседа. Я решил, что наступил как раз тот момент, когда стоит повторить то, что Объект рассказал мне.
Я чувствовал, что если сейчас они поймут, насколько ценит она отсутствие корыстных целей в нашем приключении и как уважает их за более чистые мотивы, им станет стыдно и столь материалистическая беседа прекратится.
Я попросил слова:
— Думаю, что должен рассказать вам кое-что, имеющее непосредственное отношение к этому разговору. В прошлую ночь мы откровенно обсуждали с ней сложившиеся взаимоотношения между ней и нами и ее отношение к нам. Должен добавить, что Шэрон говорила совершенно искренне. Она, конечно, никак не может смириться с похищением как таковым, но все же призналась, что с тех пор как это случилось с ней, она смогла посмотреть на такой поступок более беспристрастно. И теперь, когда она привыкла к этому дому, и даже раньше, когда мы стали относиться к ней лучше, обнаружила один аспект в нашем проекте, который даже восхищает ее.
— Вот оно что! — сказал Механик. — И что же это?
— Это — чистота наших мотивов, вот что она оценила. Ей понравилась мысль о том, что мы предприняли столь рискованное приключение потому, что восхищались ею и желали ее. А совсем не из-за того, что хотели превратить ее в заложницу, чтобы получить выкуп — кучу денег. Она почувствовала, что наша идея как бы льстит ее самолюбию. Мы заигрывали с опасностью, выполняя похищение, и делали это во имя любви, а не из-за денег. Вот поэтому она и уважает нас.
Механик громко фыркнул:
— Уважает нас, что за чушь. Просто исподтишка издевается над нами. Она думает о нас как о кучке идиотов, проливших столько пота лишь для того, чтобы достичь ее укромного сладкого местечка, вместо того чтобы овладеть действительно ценной вещью — чистой наличностью, и ничем больше.
— Ты не прав, — протестовал я. — Она действительно гордится нашими отношениями. Чувствует себя по-настоящему польщенной.
— Ну что ж, черт ее подери, может быть, она и воспринимает все это как комплимент, но лично я так не считаю. Мне кажется, что мы выглядим как кучка идиотов. Знаете ли, чем больше я рассматриваю наше приключение (всю эту неделю занимаюсь этим, должен признаться), тем яснее вижу, что мы за глупцы и простофили. Так рисковать, и во имя чего? За кусочек обычной задницы и ни за что большее. Особенно когда сознаю, что любой парень в здравом уме сообразил бы, что если сделал такое и сделал так, как это всегда делается, можно иметь всю эту задницу. А если захочешь, так еще и вместе с деньгами. Черт подери, таких чудаков, как мы, свет еще не видывал.
— Ничего подобного, — настаивал я на своем. — Если бы мы сделали это из-за денег, то были бы обычными преступниками, чего нет на самом деле. Мы совершили все, что задумали, потому что являемся достойными людьми, хотевшими достичь чего-то романтического в жизни.
— Романтика… дерьмо все это, — выпалил в мою сторону Механик с очевидным отвращением. — Мы — кучка придурков, говорю я вам. Послушайте, когда парень выходит из подполья и намеренно рискует жизнью, чтобы получить добычу, его следует застрелить за это. Совершив все это всего лишь за несколько поспешных траханий, черт возьми, он затем уходит и забывает об этом. И чем он может похвастаться после? Вот если рискуешь во имя чего-то такого, что может в корне изменить всю твою жизнь, такое можно было бы назвать настоящей добычей. Вот таково мое мнение по этому вопросу. — Он кивнул в сторону спальни. — Если несколько раз мне удалось ее трахнуть в той комнате, это не значит, что моя жизнь изменится, когда мы с ней разойдемся. Но если бы мне досталась хоть часть миллионов, которые она где-то прячет, то я смог бы вернуться домой королем и изменить все свое будущее. Черт подери, она сказала мне сама, что у нее столько зелененьких, что их не истратить, доживи она хоть до девяноста. Ей следовало бы швыряться ими.
— Ну хорошо, мы ведь не собираемся стать вокруг и подбирать их, — возразил я. — Фан-клуб создавался не для того, чтобы влезать в ее финансовые дела, и давайте впредь не касаться таких вопросов.
— Ладно, малыш, хорошо, — сказал Механик, а затем одарил меня своей знаменитой усмешкой, чтобы показать, что не собирается продолжать разговоры на эту тему. — Не стоит тебе от нас отворачиваться. Ведь я не предлагаю ничего конкретного. Просто раздумывал, произносил вслух свои мысли.
— Не смей думать об этом даже про себя, — сказал я. — Давайте договоримся об этом раз и навсегда. Ее богатство — это не наше дело.
— И не собираюсь ничего делать, — ответил Механик. Он поднял бокал, отхлебнул из него и облизнул губы. — Может, это и не наше дело, но… Сейчас я знаю только одно. Как только начинаю думать обо всей ее капусте, то возбуждаюсь куда больше, чем от ее задницы.
— Ох, заткнись и тасуй, — сказал ему я. — Давайте продолжим игру.
Но я по-настоящему разозлился на него за этот бессмысленный разговор, который он начал первым. И был весьма удовлетворен, когда во время первой сдачи после возобновления игры подсунул ему даму пик время распассовки и увидел, что он завяз с тринадцатью очками.
- Предыдущая
- 105/145
- Следующая
