Операция «Форт» - Корольков Юрий Михайлович - Страница 33
- Предыдущая
- 33/54
- Следующая
Матрена Демидовна поднялась со стула и поклонилась, вышла из комнаты. Майор Рощин проводил ее до двери. Нет, она не казалась ему теперь обыденной, будничной — эта русская женщина, которая выполняла завет своего младшего сына.
«КОММЕРСАНТ» ОЛЕГ НИКОЛАЕВИЧ
В те самые дни, когда начались скитания Галины Марцишек, когда связная-разведчица осталась одна в оккупированном врагами городе и не решалась пойти на тайные квартиры подпольщиков, чтобы не провалить их и не провалиться самой, в это время в одесских катакомбах решалась судьба бадаевского отряда.
Блокада одесских катакомб тяжело отразилась на жизни катакомбистов. На исходе были продукты, иссякали боеприпасы, люди слабели, болели цингой, и надо было решать, что делать. Как мы уже знаем, подпольщики решили послать своих людей в Савранские леса, расположенные в двухстах километрах от Одессы. Там действовал большой партизанский отряд, который, надеялись, может оказать помощь катакомбистам. На связь с партизанами уходили Яков Васин, старый шахтер Гаркуша и еще Иван Гаврилович Медерер, бывший председатель сельского Совета в районе Савранских лесов. Постепенно стали эвакуировать женщин, тайно расселяли их в городе у надежных людей. Ушла из катакомб и Асхат Францевна Янке, а через несколько дней неизвестно куда исчез старший радист Евгений Глушков.
Парторг Зелинский решил ускорить свою встречу с секретарем подпольного Пригородного райкома партии. Он располагался в нескольких километрах от бадаевской группы, но идти туда надо было запутанным подземным лабиринтом и это увеличивало расстояние вдвое.
Поэтому перед тем как уйти в Савранские леса, Гаркуша все же вызвался проводить группу катакомбистов к подпольщикам Пригородного райкома партии.
Очевидно, если ориентироваться по часам, в степи над катакомбами занималось предрассветное утро, когда Зелинский в сопровождении Клименко, Белозерова и Гаркуши, а с ним его спутники Васин и Медерер, тронулись в нелегкий путь через подземелья. Гаркуша уверенно вел людей, в катакомбах он, казалось, с закрытыми глазами мог найти дорогу в любой, самый отдаленный район. Знал хорошо катакомбы и парторг отряда Зелинский, еще мальчишкой бродивший здесь в подземельях, и все же партизаны несколько раз останавливались в пути, советовались, разглядывали маркшейдерские знаки, написанные на стенах, и шли дальше. Шли с одним зажженным фонарем, остальные, пригашенные, держали в запасе.
Через несколько часов изнурительного пути, где-то на подходе к райкомовской базе, распрощались с Гаркушей и его товарищами, уходившими в Савранские леса. Дальше пошли одни. За поворотом их кто-то окликнул, приказал остановиться. Это был пост охраны.
В большой пещере с высокими сводами, куда не доходил свет мерцающих фонарей, царил беспорядок. Подпольщики складывали оружие, паковали вещи, закапывали все, что не могли захватить с собой.
— Что за люди? — не сразу узнав пришедших, спросил Азаров. Стоя на одном колене, он затягивал рюкзак, который не хотел поддаваться.
— Бадаевцы, товарищ секретарь… Записываться на прием или так можно? — шутливо ответил Зелинский и выступил вперед.
— Гляди-ка, легки на помине! — оживился Азаров. Он поднялся с земли и пошел навстречу. — Видали, что у нас здесь творится! Я только что собирался к вам нарочных посылать. Иначе бы вы нас не нашли… Пойдемте поговорим… Товарищ Горбель, — Азаров обратился к проходившему подпольщику, — если не трудно, позови нашего гостя, да и сам зайди, оторвись на время.
Через минуту Горбель вернулся в сопровождении незнакомого человека, который был в ватнике, в солдатской зимней шапке и в стоптанных кирзовых сапогах. Был он выше среднего роста, с коротко постриженными усами, которые щеточкой прикрывали только середину верхней губы. По виду ему можно было дать лет тридцать пять, не больше. Он снял кожаную перчатку и поздоровался.
— Олег, — назвал он себя. — Здравствуйте, товарищи!
— Олег Николаевич? — удивленно спросил Белозеров.
— Он самый…
— А я вас так и не мог найти в городе.
— Не удивительно… Теперь я банковский служащий, а был коммерсантом. Так вошел в роль, что даже в катакомбах хожу в перчатках… Чтобы не огрубели руки. — Олег Николаевич засмеялся, но тут же перешел на серьезный тон.
Он сказал, что после ареста Молодцова возникла опасность, как бы гестапо и сигуранца не раскрыли другие звенья одесского подполья. Поэтому нужно немедленно сменить дислокацию, спутать карты противника, изменить метод работы. Бадаевской группе надо сегодня же покинуть базу и объединиться с подпольщиками Пригородного райкома партии.
— Как вы ни устали, товарищи, — закончил Олег Николаевич, — но нужно тотчас же возвращаться назад, поднимать людей и переходить на новое место.
Разговор снова перешел на практические дела. Олег Николаевич рассказал, где должны встретиться обе группы, и попросил торопиться. Говорил он четким, «штабным» языком, и Анатолий Белозеров определил — Олег Никелаевич определенно человек военный.
Через несколько часов парторг и его товарищи возвратились на базу. По боевой тревоге отряд быстро поднялся и ушел в неизвестном направлении. Глушкова в отряде не оказалось. Именно в тот день он ушел в город. Куда и зачем, об этом никто не знал.
А группа Васина недели две пробиралась к селу Бандурово, где назначили явку группам, уходящим из катакомб. Местом встречи была хата Павла Млынека, партизана из катакомб, который тоже шел в группе.
Маршрут наметили твердый — идти на Гниляково, на Карпово, Любашовку, Бандурово… За Гниляковом разошлись по два-три человека: идти всей группой было рискованно. Каждый получил явки, но собраться всем не удалось.
Павел Млынек поступил писарем в бандуровскую примарию — помогла фиктивная справка. Млынек оставался связным отряда, но к нему долгое время никто не являлся.
Яков Васин ушел в Балту, где жила свояченица — сестра Екатерины. Здесь удалось легализоваться — помогло то, что по всей Транснистрии начали обменивать советские паспорта на румынские. Васин получил паспорт, конечно, за взятку — румынские чиновники были на это падкие.
Проходила неделя за неделей в ожидании людей из катакомб. Так прождали до сентября, никто не приходил. В Балте начались аресты, и Васин ушел к Млынеку в Бандурово, получил через него документы и подался за Буг, где жил знакомый агроном. Проработал сколько-то в лесничестве, замел следы и подался на Брянщину к партизанам.
Что касается Гаркуши, старого насмешливого шахтера, он тоже ушел из катакомб с группой Васина вместе с Иваном Францевичем Медерером. Шли они в родные места Медерера, тоже ближе к Савранским лесам, но в Маяках наткнулись на жандармскую заставу. Даже и сами не поняли, как это получилось — прямо на дороге вышли из кустов жандармы и арестовали их.
— Ну, кум, попали мы с тобой, как курёнки, даром, что старые. — Гаркуша успел это шепнуть своему спутнику, когда их вели в Маяки. — Теперь мне поддакивай, прикинемся дурнями, может, вылезем…
В жандармском отделении арестованных допрашивал начальник поста плутонер Орхей, толстый, неповоротливый, усатый жандарм, удивительно напомнивший Гаркуше полицейского урядника, что служил у них до революции. Такие же глаза навыкате, седые волосы бобриком. Тот, конечно, теперь постарше был бы и фамилия другая.
Начальник жандармского поста сам себя назвал:
— Я плутонер Орхей, начальник поста. Что вы на дороге, собаки, делали?.. Ну? — Румынский начальник говорил без переводчика. В Бессарабии многие говорили по-русски, а плутонер Орхей, судя по выговору, был из тех мест.
— Мы, ваше благородие, в село шли, покушать хотели, — Гаркуша старался говорить как можно деликатней, подбирая слова, приходившие ему на память из обихода далекого прошлого. — А господа полицейские арестовали нас.
Орхей сидел за столом в просторной хате и подозрительно разглядывал доставленных к нему арестованных. Не могло быть сомнения, что они вышли из катакомб, — оборванные, худые, заросшие бородами. Из Овидиополя не раз предупреждали — внимательно выслеживать катакомбистов.
- Предыдущая
- 33/54
- Следующая
