Дороги на Ларедо - Макмертри Ларри - Страница 24

• Предыдущая
• 24/129
• Следующая

— А что, если приедет Донифан?

— Скажи ему, чтобы искал меня в Мехико, — ответил Джо.

В тот же вечер он уехал. Дня через четыре или пять у Марии немного отлегло от сердца. Лихтенберг был за много миль. И даже если он не досчитается нескольких монет, то вряд ли станет возвращаться. А еще через год она прослышала, что старик утонул в Соноре. Пытаясь переправиться через реку, он угодил в поток, который и поглотил его. Vaqueros, обнаруживший его тело, нашел в его седельных сумках серебряную руду, но Лихтенберг уже не мог рассказать ему, где он отыскал серебро.

Весть о смерти немца подняла настроение Марии. В тот вечер она так плясала в кантине, что в нее влюбились сразу несколько Vaquero. Когда она плясала, то становилась такой счастливой, что мужчины просто шалели. Смерть старика придавала ей особенную легкость. Если он мертв, ей не грозит его месть. Только смерть избавляла ее от мужской мести. Будь старый Лихтенберг жив, он мог однажды объявиться и, призвав на помощь Донифана с подручными, забить ее до смерти за то, что Джо украл те монеты.

В огромном городе Мехико Джо Гарза впервые почувствовал, что нашел то, что искал. Здесь он оказался в своей стихии. Улицы по ночам не пустели. В бархатном воздухе носился красивый перезвон церковных колоколов. Молодые священники ходили босыми по улицам. Особенно много их было вокруг огромного собора. Джо не был верующим, но собор ему понравился. Несколько раз он возвращался в него, чтобы, стоя внутри, поглазеть на высокие своды и почувствовать всю его огромность. В Охинаге все потолки были низкими. Ночью, когда он бродил с лошадью на поводу, за ним устремлялись проститутки. Они принимали его за богатого, потому как в Мехико немногие подростки его возраста имели отличных вороных меринов.

На проституток Джо не обращал внимания и не часто заглядывал в кантины. Он приехал за ружьем — желательно, с оптическим прицелом. Чтобы найти такое, ему потребовалось три дня. Ружье продавал старый француз с необъятным животом и пустыми глазами. Джо так и подмывало воткнуть в его живот нож и посмотреть, исчезнет ли после этого пустота. Возможно, умирая, француз оживет на несколько мгновений. Когда Джо показал ему пять монет — одну он отдал за мерина — француз не сказал ни слова. Он просто спрятал ружье и кивком головы показал, чтобы Джо убирался из его магазина.

Вечером Джо ходил по кантинам и высматривал везучих картежников. В кантине неподалеку от большого собора на глаза ему попался небольшого роста человечек с проворными руками, у которого было много золотых монет. Наигравшись вдоволь, тот сложил монеты в небольшой мешочек и дал его проститутке, которая собиралась идти вместе с ним. Когда к нему стала цепляться ее подруга, он грубо отшвырнул ее прочь. Джо отправился вслед за ним, когда тот шаткой походкой вышел из кантины, запустив руку под платье молодой проститутки. Джо вспомнил, что точно также вел себя Бенито с его матерью. Так вели себя с ней все мужчины. Все ее мужья лезли к ней с руками, не заботясь о том, что их видят другие.

Джо шел за ними, пока человечек с проституткой не удалились от кантины на порядочное расстояние. Когда под ногами у него оказалась булыжная мостовая, он заметил, что один из камней выгнал из нее и лежит совершенно свободно. Джо верил в знамения. Выпавший камень означал, что ему пора действовать. Он поднял его, быстро догнал мужчину и ударил его по голове. Схватил проститутку и отнял у нее мешочек с деньгами. Проститутка перепугалась и бросилась наутек.

Джо не стал смотреть, жива ли еще его жертва, вскочил на коня и поскакал на окраину города, где устроился на ночлег. В магазин француза он вошел наследующий день, позванивая монетами. У толстяка на лице не дрогнул ни один мускул, и он молча продал ему винтовку. Затем Джо купил к ней патроны, два пистолета и отличное седло. Постояв в огромном соборе еще раз, он поскакал из города, держа путь на север.

Через десять дней на границе с Техасом западнее Ларедо Джо ограбил свой первый поезд. Все вышло в некотором смысле случайно. Поезд, перевозивший овец, остановился у водозабора. Пара пастухов и четверо машинистов стояли вокруг бака с водой и курили. Джо находился в трех сотнях ярдов от них. Жара была такой, что все расплывалось в мареве, и его никто не видел. Решив, что представился отличный случай попрактиковаться в стрельбе из новой винтовки, Джо привязал коня и подполз поближе. Вначале он застрелил двух пастухов. Пастухов в них узнать было нетрудно. Они носили огромные сомбреро и были такими же лохматыми, как овцы, которых они пасли. Затем он застрелил двоих машинистов — тех, что были самыми жирными из четверки. Джо не любил жирных, их было слишком много на свете. Хуан Кастро и Роберто Санчес — двое из мужей, с которыми распутствовала его мать, — были жирными. Просыпаясь по ночам в детстве, он часто видел жирную тушу на матери. Ее мужья хрюкали, как свиньи, когда лежали на ней. Два застреленных толстяка с железной дороги были лишь небольшой местью за ту боль, которую доставила ему его распутная мать.

Два других железнодорожника бросились бежать, но не к поезду, а вниз по реке, к Ларедо. Джо смотрел, как они бегут, пытаясь определить подходящее расстояние, на котором его винтовка могла бы продемонстрировать все свои возможности.

Когда первый из бегущих был от него в четырехстах ярдах, Джо глянул в прицел и выстрелил. Он целил в шею, но, поскольку мужчина бежал по склону, пуля прошла чуть выше и, пробив голову, разнесла ему лицо. Потом Джо подъехал, чтобы посмотреть на труп. Большая часть лица отсутствовала.

Шестой бежал изо всех сил. Он несся вдоль реки с такой скоростью, что это стало раздражать Джо. Он поскакал прочь на своем вороном мерине, давая понять жертве, что охота окончена. Мужчина замедлил бег, а затем и вовсе перешел на шаг. Джо обошел его стороной и оказался впереди. Он был доволен винтовкой и теперь хотел испытать свои пистолеты на короткой дистанции.

Человек с поезда появился из лощины не более чем в тридцати ярдах от того места, где Джо сидел на вороном мерине. Беглеца охватил ужас. Он стал умолять Джо именем всех святых. Это лишь разозлило Джо. Священник в деревне имел привычку нещадно драть его за уши, рассказывая о святых. Джо начал стрелять в плачущего и умоляющего человека, но с раздражением обнаружил, что из пистолетов это делать гораздо труднее, чем из винтовки. Разрядив две обоймы и выпустив двенадцать пуль, он только и смог, что заставить перестать действовать руку жертвы. Джо с отвращением отбросил пистолеты. Это плохое оружие. Ведь нельзя же допустить, что он плохо целится.

Джо поднялся на небольшой пригорок, с которого просматривалась река, и достал свою великолепную винтовку. Мужчина был в семидесяти ярдах. Джо дважды выстрелил ему по коленям. Он не собирался отрезать ему конечности, как сделал когда-то с Бенито, ему хотелось лишь покалечить его. И вот теперь мужичонка с раздробленными коленями извивался на земле и вопил от дикой боли. Когда тот затих в беспамятстве, Джо подъехал, чтобы взглянуть. Под ногами у мужчины уже была кровавая лужа. Скорее всего, он умрет от потери крови, как когда-то Бенито. Бенито распутничал с матерью, как животное, стоя на четвереньках. Джо видел их в кровати много раз ранним утром. Бенито тыкался в мать сзади, как какой-нибудь бык или пес. Вот почему Джо поехал вслед, заарканил его и отрубил ему руки и ноги мачете, чтобы он больше не мог тыкаться в мать на четвереньках.

Железнодорожник был тут ни при чем, но беда его заключалась в том, что он внешне походил на Бенито. А мать, так та даже не подозревала, что Джо видел ее распутство или что он поехал за Бенито и убил его.

Позднее, поостыв, Джо вернулся и подобрал свои пистолеты. Пристрелив истекающего кровью железнодорожника с десяти ярдов, он прискакал обратно к поезду. Его разбирало любопытство, ведь в поезде он никогда еще не был. К тому же убитые им люди должны были иметь какие-то пожитки, среди которых могли оказаться нужные ему вещи.

• Предыдущая
• 24/129
• Следующая