Горькая сладость - Спенсер Лавирль - Страница 104

• Предыдущая
• 104/107
• Следующая

— Не знаю, что и сказать, — прошептала она.

— Скажи мне: «Я люблю тебя, Эрик, и прощаю тебе все, что ты заставил меня пережить».

— Я люблю тебя, Эрик, но мне не за что прощать тебя.

Они попытались поцеловаться, но Сюзанн снова помешала, свалившись с колен матери и стараясь встать на сиденье между ними. Поднявшись на ножки, она дотянулась до веточки цветов, схватила ее в розовый кулачок и стала размахивать, чуть не угодив острым концов в глаз Эрику. Он отшатнулся.

— Ура, малышка-леди, — и, подсунув одну руку ей под попку, а другой поддерживая за грудь, посадил ребенка на колени матери.

— Неужели ты не видишь, что твой отец сватается к матери?

Оба засмеялись. Эрик потянулся к ключу зажигания. Он помчался в Рыбачью бухту, держа Мэгги за руку.

Пятью днями позже они обвенчались во дворе «Дома Хардинга». Церемония проходила очень просто в среду вечером. Жених был одет в серый смокинг с лилией в петлице (сорванной в саду у дома), невеста в розовом прогулочном костюме несла ветку цветущей яблони (из сада Истли). Присутствовали: мисс Сюзанн Пиерсон (одетая в ползунки «Полли Флиндерз» и жующая «Веверлей Фейферз»), Бруки и Джин Кершнер, Майк и Барб Сиверсон, Анна Сиверсон (с рекламной надписью на своем любимом голубом полиэстеровом костюме) и Рой Пиерсон, который вывел дочь с веранды во двор под звуки монозаписи Эндрю Систерз «Я буду с тобой, когда зацветут яблони». На молодой весенней траве был установлен стол из гостиной, на нем — молочно-белая стеклянная ваза с ветками яблони, розовыми от цветов. Около стола их ожидал судебный пристав в черном облачении. Рукава его мантии развевались под порывами бриза, дующего с залива. Когда песня окончилась и пришедшие на свадьбу собрались вокруг стола, судебный пристав сказал:

— Жених и невеста пожелали, чтобы я по этому торжественному случаю прочитал выбранную ими поэму. Она ровесница этому дому и называется «Исполнение желаний»:

И вот! Я открыл для вас врата своей сущности,

И, подобно приливу, вы влились в меня.

Самые сокровенные глубины моего духа полны вами,

И все каналы моей души стали слаще от вашего присутствия,

Ибо вы принесли с собой мир;

Мир великих спокойных вод

И покой летнего моря.

Ваши руки наполнен миром,

Как прилив наполнены миром,

Как прилив насыщен солнцем.

Вечный покой звезд охватывает ваш разум,

А в вашем сердце живет чудо покоя сумерек.

Я полностью удовлетворен.

В моем существе нет даже ряби беспокойства.

Ибо я открыл для вас врата своей сущности,

И, подобно приливу, вы втекли в меня.

После чтения поэмы Эрик повернулся к Мэгги. Она положила цветущую ветку яблони на стол, и он взял ее за обе руки. В отсветах заходящего низкого солнца ее лицо казалось золотым, а глаза — светло-карими. Волосы были зачесаны назад, открывая лицо, а в ушах поблескивали изысканные розовые драгоценные камни. В этот момент она выглядела на семнадцать лет, и веточка, которую она отложила в сторону, была такой же, как та, которую когда-то он выбрал символом их любви. Ни один поступок в его жизни не казался таким важным, как этот, скрепленный клятвой.

— Ты была моей первой любовью, Мэгги, и ты будешь моей единственной любовью всю мою оставшуюся жизнь. Я буду почитать тебя, буду верен тебе, усердно работать для тебя и вместе с тобой. Я буду хорошим отцом для Сюзанн и для всех других детей, которые могут у нас появиться. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. — И совсем тихо добавил: — Я люблю тебя, Мэгги.

В последующий непродолжительный период молчания Анна утирала слезы, а Бруки сжала ладонь Джина. Блеск слезинки сверкнул и в уголках глаз Мэгги, лицо ее озаряла счастливая улыбка.

Она опустила взгляд на руки Эрика — широкие сильные руки рыбака, взглянула в его глаза — первые глаза, которые она полюбила, — голубые, как цветущий цикорий, в его дорогое, задубленное ветром лицо, которое с годами будет становиться все роднее.

— Я люблю тебя, Эрик... снова! — Веселая искорка проскочила в их глазах и тут же погасла. — Я сделаю все от меня зависящее, чтобы сохранить любовь такой же свежей и трепетной, как та, которая была у нас в семнадцать лет и есть сейчас. Я создам тебе дом, в котором будет жить счастье, и в нем я буду любить нашего ребенка и тебя. Я состарюсь с тобой. Я буду верна тебе. Я буду тебе другом навсегда. Я с гордостью буду носить твое имя. Я люблю тебя, Эрик Сиверсон!

Вдали над Грин-Бей вскрикнула пара чаек, и солнце закрепилось на самом конце длинной золотой дорожки на водной глади озера. Мэгги и Эрик обменялись кольцами, простыми золотыми кольцами, которые перехватили огонь от заходящего солнца и сохранили в себе его тепло. Эрик склонил голову и поцеловал руки Мэгги. Она сделала то же самое, и они направились к раздвижному столику, взяли у судебного пристава авторучку и написали свои имена в свидетельстве о браке. Их подписи засвидетельствовали Бруки и Майк. На этом простая церемония бракосочетания Мэгги и Эрика закончилась, заняв не более пяти минут.

Эрик улыбнулся Мэгги, потом судебному приставу, обменявшемуся с ним рукопожатием и сердечной улыбкой.

— Примите мои поздравления, мистер и миссис Сиверсон. Желаю вам долгой и счастливой совместной жизни.

Эрик обнял Мэгги и поцеловал ее.

— Миссис Сиверсон, я люблю вас, — прошептал он ей на ухо.

— Я тоже люблю вас.

Все столпились вокруг них. Бруки, плача, поцеловала Мэгги в щеку и сказала:

— Наконец-то.

Джин обнял каждого из них и сказал:

— Желаю удачи. Вы ее заслужили.

Майк сказал:

— Братишка, я думаю, сегодня ты выиграл.

Барбара сказала:

— Я так счастлива. Добро пожаловать в семью.

Анна сказала:

— Все это и старуху заставит плакать. Это в моем-то возрасте заполучить невестку и новенькую внучку! Подержи ее, Эрик, чтобы я могла обнять Мэгги. — Анна передала Сюзанн папочке и прижалась своей щекой к щеке Мэгги. — Я предвидела этот день, когда вам было по семнадцать лет. Я знала, что ты, в конце концов, сделаешь моего мальчика счастливым, и за это я тебя люблю.

Обнимая Эрика, она вздохнула:

— Жаль, что отец не дожил до этого дня. Ему, как и мне, всегда нравилась Мэгги. Поздравляю, сынок.

Рой сказал Мэгги:

— Ты красива, как на картинке, моя сладкая, и я очень рад, что это наконец произошло. — И, ткнув пальцем в спину Эрика, добавил: — Наконец-то я нашел человека, с которым могу порыбачить. И поверь мне, я это серьезно!

Все повернулись и направились по дорожке к парадному входу в дом, счастливые, болтая друг с другом. Сюзанн ехала верхом на руке папы. Мэгги прижалась к Эрику. В столовой их ждало шампанское и праздничный торт. Майк произнес тост:

— За счастливых жениха и невесту, которые начали свой путь на заднем крыльце нашего дома в семнадцать лет. Пусть они будут так же счастливы в девяносто, как счастливы сейчас.

Были и подарки. От Бруки и Джина молодожены получили скатерть ручной выделки, такой длины, что ею можно было бы накрыть стол великана, а к скатерти — еще десять салфеток в придачу. От Майка и Барб — антикварные канделябры с граненым хрусталем и шестью витыми свечами. Анна принесла хозяйственную сумку, вышитое кухонное полотенце и вышитые тамбуром салфеточки, шесть пинт любимого Эриком джема из лесных ягод и чайный набор, который принадлежал еще бабушке Эрика Сиверсона. Последний подарок вызвал слезы на глазах у Мэгги и крепкое объятие со стороны Анны. Рой подарил для центральной гостиной небольшой антикварный стул в стиле Людовика Четырнадцатого, который сам отчистил, отполировал и перетянул, за что получил объятие дочери и вызвал всеобщий восторг. Был даже подарок от Сюзанн (хотя никто не признавался, что купил его от ее имени) — поздравительная карточка с изображением викторианской семьи — на фоне плакучей ивы на травянистом берегу прудика папа, мама и ребенок запускают игрушечный кораблик. На обороте кто-то написал: «Моей маме и папе в день их свадьбы... Целую Сюзанн».

• Предыдущая
• 104/107
• Следующая