Паутина грез - Эндрюс Вирджиния - Страница 26

• Предыдущая
• 26/98
• Следующая

Ей, однако, все это было невдомек. Спустя еще несколько дней она влетела ко мне с известием, что на День Благодарения мы отправляемся в усадьбу Фартинггейл.

— Такого праздничного обеда у нас еще не было! — Мама сияла. — Приглашены многие влиятельные люди, его друзья, между прочим. Приедут даже Патрик и Кларисса Дэрроуз, владельцы издательского дома, где я сотрудничала. И, конечно, Элизабет Деврой с мужем. Так что не все будут тебе незнакомы. Ну не чудесно ли?

— Но на День Благодарения мы всегда обедаем дома, мама! — возразила я. До сих пор мне в голову не приходило, что в этом году семья наша не соберется вместе. Впервые папы не будет с нами. Ведь прежде, как бы он ни был занят, на Благодарение мы всегда садились за стол в полном составе.

— Знаю, — коротко откликнулась мама, — но я хочу быть рядом с Тони. У них в усадьбе этот день празднуется широко. На стол подадут не обычную индейку, а фазанов, шампанское и фантастический десерт. Надеюсь, ты помнишь, какой замечательный повар Райс Уильямс.

— Но без индейки нельзя в День Благодарения…

— Ничего, ты отведаешь массу других восхитительных блюд. Но для предстоящего праздника нам понадобятся новые платья, — торжествующе добавила она.

— Мама, но я еще половины подаренного на день рождения не надевала!

— Не путай. Это разные вещи. Нам надо блистать! — Она вдруг заторопилась и с озабоченным видом сказала: — Надевай пальто. Поедем в «Андре Бутик», выберем что-нибудь оригинальное.

— Но мама… — растерялась я, прекрасно зная, что в «Андре» платья стоили от восьмисот долларов и выше, доходя до нескольких тысяч. — Разве мы сейчас можем позволить себе это… когда папа…

— Конечно, можем. Твой отец обязан оплачивать все счета, пока я не выйду замуж снова, — твердо заявила мать. — А тебя он будет содержать до совершеннолетия. Впрочем, о будущем ты не беспокойся. Тони необыкновенно щедр. Пошли!

Для себя мама приобрела черное бархатное платье на тоненьких бретельках и с широким шелковым поясом. В праздничное утро она облачилась в него, натянув черные атласные перчатки до локтей. Из украшений мама выбрала массивное бриллиантовое ожерелье и серьги с крупными бриллиантами.

Я нарядилась в потрясающее аквамариновое платье из какой-то воздушной ткани. На Благодарение у меня еще никогда не было такого ослепительного туалета.

Тони Таттертон утром прислал за нами лимузин. Но Майлсу пришлось проскучать за рулем еще минут сорок пять в ожидании, пока мама закончит прическу и макияж. Наконец в наброшенном на плечи собольем манто она появилась в дверях. Майлс был поражен ее сногсшибательной красотой. Он даже привстал на месте. Действительно, мама была ярче любой кинозвезды.

Мне вдруг ужасно захотелось, чтобы ее сейчас увидел папа, но я тут же отбросила эту мысль, ибо знала, что такая встреча принесет ему только страдание… Ведь эта женщина больше не любит его.

— Как я выгляжу? — спросила она у меня.

— Здорово, мам. Красивее, чем раньше.

— Спасибо, милая. Ты тоже сегодня хороша. Мы с тобой затмим всех, — заявила она, направляясь к лимузину.

По пути в Фартинггейл мать рассказывала мне о друзьях Таттертона, с которыми она уже познакомилась. Все, кого она называла, оказывались знаменитостями или богачами.

— Но подожди восхищаться. Ты еще их жен встретишь, — пообещала мама. — С таким богатством, с такими возможностями они ничего не смыслят в моде, не могут даже макияж хороший сделать. Так что мы с тобой будем выглядеть как… розы среди сорняков.

Она хихикнула и шаловливо обняла меня за плечи. И, как бы я ни печалилась, что провожу День Благодарения без папы, я была в восторге от маминых слов. Она вела себя скорее как старшая сестра, чем мать. Наверное, действительно я для нее самый близкий друг.

— Главное, не надо нервничать из-за того, что эти люди миллионеры. Когда дело дойдет до общения, ты увидишь, что не так уж они умны и образованны. Если тебе зададут вопрос, отвечай вежливо, но строго в рамках поставленного вопроса, не более. Мужчины ценят женщин, которые не болтливы и ведут себя сдержанно. Мужчины любят сами вести разговор за столом. Чаще всего они обсуждают политику и бизнес.

— Папа не такой… — сказала я и тут же загрустила, представив, что посреди океанских просторов ему придется в День Благодарения сидеть в судовой гостиной с чужими людьми.

— Не надо быть букой, — заметила мать. — Ты такая хорошенькая, когда улыбаешься.

Миссис и мистер Деврой, супруги-издатели Дэрроуз были уже в усадьбе, когда мы приехали. Все в один голос сказали, что мы с мамой как сестры. Под одобрительными взглядами мужчин я сразу почувствовала себя взрослее и краше. Но мама… мама шла как королева. Отовсюду к ней сбежались гости и слуги: кто-то принимал манто, кто-то сыпал комплиментами, кто-то предлагал шампанское. Наконец нас проводили в музыкальный салон. Гости в основном были в сборе.

— Джиллиан! Наконец-то! — воскликнул Тони Таттертон, стремительно выходя из толпы людей. Он взял мамину руку и впился глазами в ее лицо. Взгляд его был полон любви и восторга. — Ты, бесспорно, самая красивая женщина на свете.

Все утро я сгорала от ненависти к Тони, но сейчас меня захватила волна какой-то теплой, необыкновенной силы — никогда прежде я не была свидетельницей таких романтических отношений. Было ощущение, что я шагнула в волшебный мир кино… Я не могла отвести глаз от этой прекрасной пары. И никто не мог. Влюбленные невольно оказались в центре внимания, на мгновение даже повисла тишина, все украдкой вздохнули. Когда разговоры загудели снова, Тони устремил на меня небесный свет своих глаз.

— Ли, ты тоже красавица. Какое счастье, что мне удалось заманить вас обеих сюда! С вами Фартинггейл засияет еще ярче.

Он подхватил нас под руки, но я была скованна и холодна, надеясь этим задеть его. А он как ни в чем не бывало представлял нас друзьям.

Маленький принц по имени Трой сидел в старинном кресле в углу салона. Ножки его не доставали до пола. Выглядел он потерянным и одиноким, но очаровательным, ибо по всем правилам был облачен в смокинг и галстук-бабочку. Увидев меня, мальчик расцвел.

— Здравствуй, Трой. С Днем Благодарения тебя! — Я пожала маленькую ручку.

— Здравствуй. Тони говорит, что ты скоро переедешь к нам жить насовсем и будешь моей старшей сестрой. Это правда? Правда?

Я улыбнулась. Он говорил с таким милым восторгом, но в то же время невинные слова мальчика казались мне пугающими и чужими.

— Похоже, что это так, Трой.

— Как хорошо! Мне еще столько надо показать тебе! Даже кое-какие тайны есть, — шепотом добавил он, оглядываясь, как бы кто не услышал.

Подошло время праздничного обеда. Все собрались в парадной столовой за длинным столом. Мы с Троем решили сесть рядом. Мама, как всегда, заняла место по правую руку от Тони, мы — по левую. За одним столом я еще никогда не видела такого количества гостей.

В центре красовалось огромное блюдо с рубленой лебяжьей печенкой. Вино наливали в высокие хрустальные бокалы, еду подавали на знаменитом веджвудском фарфоре, расписанном в пасторальном стиле. Столовые приборы были из старинного, тяжелого серебра, но с изящнейшим рисунком. На голубых салфетках красовался вручную вышитый шелком вензель «Ф» — Фартинггейл.

Вскоре после начала трапезы мама стала делиться своими планами относительно предстоящего их с Тони бракосочетания.

— Это будет пышнее, чем церемония коронации, — заявила она. — Приглашения на свадьбу могут претендовать на звание художественного раритета. Филокартисты оценят их дизайн, автором которого являюсь я, и полиграфическое исполнение, его роскошью мы обязаны издательскому дому Дэрроуз. — Мама с улыбкой кивнула Патрику и Клариссе. — Будет приглашен оркестр в составе двадцати шести музыкантов, цветы спецрейсом доставят из Южной Америки. Еще один сюрприз готовит Тони. Может быть, расскажешь, дорогой?

— Увы, это будет уже не сюрприз, — мягко улыбнулся он. — Но, поскольку сегодня мы в кругу самых близких друзей, я готов сообщить, что каждый гость на нашей свадьбе получит памятную игрушку Таттертона. Они делаются по особому заказу.

• Предыдущая
• 26/98
• Следующая