Дурдом - Рясной Илья - Страница 22

• Предыдущая
• 22/42
• Следующая

? Все зашло слишком далеко, — задумчиво произнес профессор.

— Шлагбаум. Исчезновения больных… Может, тут и есть какая-то связь.

— Может? Она точно есть! Шлагбаум способен стоять во главе всей этой кутерьмы?

— Вряд ли, — отрицательно покачал головой профессор. — Завести толпу, сцепиться с милицией — может. Но на долгую конструктивную деятельность не способен.

— Тогда его использует. Может, такой же псих, заразивший его своим бредом.

Профессор только улыбнулся, намекая на мою наивность.

— Дормидонт Тихонович, помогите мне, — взмолился я. — Вы знаете этих людей. Со многими сталкивались лично. Какими качествами нужно обладать, чтобы заварить такую кашу? Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков — так пел Высоцкий. Может, вы знаете такого вожака. Нужна хоть какая-то зацепка.

— Надо подумать, — задумчиво произнес профессор, поправляя на груди халат. — Возможно, я дам вам одного кандидата. Не забивайте себе пока голову. Лечитесь. Я вот тут вам бананов принес…

В больнице я провалялся еще денек, после чего в ультимативной форме потребовал выписки. На улице слегка штормило, мостовая под моими ногами чувствовала себя неуверенно и ходила ходуном. Но воздух свободы сделал свое дело, я пришел в чувство. В нашей поликлинике невропатолог выдал мне на неделю больничный, пообещав продлить его на сколько хочешь. Но попользоваться им всласть я не смог. Дома меня ждал сюрприз в виде нового микрофона, подсоединенного к моему новому телефонному аппарату. Снова повторение пройденного. Вызов техников. Вытянувшиеся от удивления лица.

Подозрительные взоры, бросаемые в мою сторону.

— Не работает микрофон, — заключил техник. — Гоша, ты их не на свалке находишь, чтобы нам потом голову морочить? Ты не развлекаешься?

— Это со мной развлекаются… Утром по святому праву больного я прогулял оперативку, но на работу пришел.

— Зеленый, как овощ из Чиполлино, — оглядев меня с ног до головы, отметил шеф.

— Бананами объелся, — ответил я.

— Лечись, Георгий. Я не могу тебя потерять во цвете лет.

— Правильно. Никого больше на эту должность не найдете, — колко заметил я. — Зачем лечиться? Вкалывать надо…

И я начал вкалывать. Перво-наперво я покопался в памяти и извлек с пыльной полки завалявшийся там номе-рочек автомобиля. Того самого сиреневого «БМВ», из которого как-то выпорхнула Клара и направилась в валютный кабак на Тверской.

Тут меня стерег сюрприз номер два. Эх, кто, спрашивается, мешал мне преподнести его себе раньше ?

Владельцем машины оказался Вячеслав Вячеславович Грасский.

Тот самый. С «Завалинки».

Телевидение продолжало заботиться о состоянии душ миллионов своих подданных. На экране легкомысленного вида молодой человек завязывает узлом шланг кислородной подушки своего дедушки. Голос за кадром: «Так жить нельзя».

Следующая сцена — те же действующие лица, но в обнимку за столом с чаем и вареньем. Голос за кадром:

«Все будет хорошо».

«У меня тяжелая работа, — поясняет скупо одетая девица в черных чулках, обнимая красный фонарь. — Она мне нравится, но на нее уходит много сил. Порой мне так нужна сладкая палочка… „Твикс“ — парочка сладких палочек хрустящего шоколада!»

Реклама заканчивается. Теперь «Музыкальная телега». Объявлено интервью со сподвижником-компаньоном Грасского, руководителем группы-"Крикмартокота" Кулябом Мамузовым.Перед этим корреспондент опрашивает бесящихся на дискотеке прыщавых юнцов и юниц.

— Вы балдеете от Куляба Мамузова?

— Чума! — кричит юница в коже с блестками.

— Я хочу ему отдаться, но он голубой, — грустит ее подруга.

— Экста-аз! Тащусь, как от травки! — подвизгивает стриженый юнец. — Он из наших, из наркомов!

— Давай-давай!

На экране возникают светлые лики ведущего и самого

Куляба Мамузова.

— Кулябушка! — захлопала в ладоши Клара, завидев на экране героев программы. — Я его знаю. Такая душечка.

— Он же дурак конченый по виду, — возмутился я.

— Ты замшелый пень, дорогой. Притом пень, наполненный трухой предубеждений. Не понимаешь, что он живет в ином мире. Ты ничего, кроме своих воров, не видишь и не знаешь. А он слушает музыку сфер.

Сказанула. Молодец, душа моя, не только микрофоны в мой телефон умеешь ставить, но способна и порассуждать о прекрасном. Ох, как меня подмывало задать ей несколько колких вопросов, но нельзя. Разом все испорчу… — Почему «мартокоты», братан? — лыбится на весь экран ведущий. — Почему не просто мартовский кот? Или сентябрьский.

— В марте коты хотят кошек, — подергиваясь в ритме слышимой одному ему музыки сфер, вещает звезда. — А в сентябре только колбасу. Сентябрьский кот — это ленивый обыватель. Мартовский кот — просто блудливый кот. Мартокот — это отдельное явление. Это сублимация любви. Так-то, брателло.

— Тут, Кулябушка, твои поклонники говорили, что ты голубой. Как ты по жизни к голубым относишься?

— Отношусь… Ха-ха, пошутил. Голубые тоже люди. И черные, и желтые, и фиолетовые — все мы люди. Дети Земли. Дети Вселенной. Брателло, надо, чтобы все были мартокотами, и тогда воцарится мир и любовь.

Я нажал на кнопку и наступил на горло песне Куляба Мамазова.

— Тоже мне, миротворец.

— По-моему, хорошо сказал, — обиженно передернула плечами Клара. — Вот ты не мартокот.

— Я терминатор.

— Что ты раскипятился?.. Ты на работу?

— Нет, по кабакам.

— Дорогой, тебе как воздух нужна машина. Все порядочные люди имеют машины.

— На какие деньжищи ? На зеленую сотню в месяц ?

— Ты же в милиции работаешь. Деньги в наше время не проблема. Можно занять. Так, чтобы подольше не отдавать.

— Где такие благодетели водятся?

Клара отвела глаза. Она раздумала продолжать этот разговор.

Я поцеловал мою любимую змею и отправился на службу,

Вообще-то Клара права. Машина — вещь неплохая. Была у меня машина. Казенный «Жигуль». Я раздолбал ее при охоте на наркодельцов у Северного рынка. Их «БМВ» оказался куда крепче.

Новую дадут неизвестно когда. МУР же не РУБОП. Так что судьба моя — переполненный автобус. Девятьсот восемнадцатый номер. Его я начал терпеливо ждать, об-локотясь о газетный киоск у автобусной остановки в ста метрах от моего дома.

В последнее время что-то нарушилось в экологии города.

Стада автобусов и троллейбусов резко редеют, становятся робкими и передвигаются только вместе. Ждать их приходится долго и упорно.

Подкатил, наконец, родимый. Всего двадцать минут о тебе мечтали. Ну, теперь не дремать, братья. На штурм. Я опытный автобусный боец. Плечом, плечом, в поток человеческих тел.

Ох, народу расплодилось. И настырные все — тоже бойцы с закалкой, опытные, жестокие. Это тебе не полные любви «мартокоты».

Уф, я внутри. Двери с лязганьем отсекают слабых и неудачников. Теперь надо дышать по методу Бутейко — неглубокое серединное дыхание. Глубокого не получится, слишком плотна масса человеческих тел.

« Руку зажал, бесстыдник!» « Не давите мне на почки — они изъедены пивом!» «Выпустите меня, я проеду свою остановку!»

Кто же тебя, красавица, выпустит? Проедешь остановку, и не одну. Двери намертво заклинены биомассой, и люди на остановке лишь обреченно смотрят на отбывающий автобус.

«Проехала остановку!» Да, раньше метро тебе не выбраться.. А вот и метро. Меня выталкивает, как пробку из бутылки с перегревшимся шампанским. Теперь под землю. Народу в вагоне метро тоже немало, но по сравнению с автобусом — это просто разряженные верхние слои атмосферы. Кроме того, здесь можно и поразвлечься, читая полезные и нужные рекламные объявления.

«Коттеджи в охраняемых зонах в ближнем Подмосковье. Цены ниже рыночных — от ста до пятисот тысяч долларов!» Надо подумать…

Ох, наш родной общественный транспорт. Наши университеты. Наша школа жизни, тренажер для воспитания бойцовских качеств, чувства локтя и воли к победе. Ожидание, толкучки, битва за место под солнцем, борьба и состязательность — все это укрепляет человека духовно, оттачивает характер. Кто-то возносится к небесам в коллективистском порыве и кричит: «А ну, поднажмем, православные, еще чуток». Кто-то падает в бездну индивидуализма и кривится от неизбежного соприкосновения с телами ближних. Кто-то отдается на волю судьбы и становится философом… Ох, ногу отдавила, зараза толстая, колесом своей тележки. Сам-то я в общественном транспорте зверею.

• Предыдущая
• 22/42
• Следующая