Черт-те где - Кощиенко Андрей Геннадьевич - Страница 44
- Предыдущая
- 44/115
- Следующая
– Караул! Спасите! Насилуют! – дурным голосом заорал я, пытаясь оторвать ее руки от своей шеи.
Услышав мой вопль, Фелия притормозила и на миг ослабила хватку. Видно, слово «насилует» было известно ей только как действие мужчины в отношении женщины, а никак не наоборот. Воспользовавшись заминкой невесты, обдумывающей неожиданную смену ролей, я, извернувшись, пихнул ее правым коленом в бедро, а левой ногой повел ноги Фелии в другую сторону, опрокидывая ее набок.
– Оля-ля! – сказал я, наваливаясь сверху на невесту. – Сдаешься? – через пару секунд спросил я, удобно расположившись сверху и надежно прижимая ее к песку. – Ну?
Ах, какая картина, подумал я, глядя практически вплотную в полные ярости глаза девушки. Главный герой сверху, укрощенная самка под ним и уже почти не трепыхается… Теперь по законам жанра требуется страстный поцелуй, и она обмякнет в его объятиях, обвив его шею своими руками… Хеппи-энд! Извини, дорогая, только мы герои разных историй, заключил я, даже не думая целовать ее, – я низших не целую…
– Что тут опять происходит? – раздался рядом чей-то знакомый недовольный голос.
Князь Гессен! Как вовремя! В самый пикантный момент! Застать свою дочь, валяющуюся посреди арены с женихом сверху, в окружении толпы благодарных зрителей… Забавно…
Услышав голос отца, Фелия обмякла подо мной и перестала вырываться.
Так, похоже, можно безопасно встать, наверное, никто не будет на глазах отца пинать меня мстительно вслед по всяким нежным местам…
Я отжался на полусогнутых руках, дабы совсем не поплющить прижатую к земле невесту, и постарался как можно быстрее отскочить в сторону. Мало ли чего ей в голову взбредет!
– Господин Эриадор, я хочу знать, что тут происходит? – повышая голос, повторил свой вопрос Гессен.
– Что происходит? – переспросил я, пожимая плечами. – Да в общем-то ничего особенного… Хотя нет! Можно сказать, что тут происходит процесс становления новой семьи! У будущих супругов возникли разногласия по одному важному для них обоих вопросу, и они попытались разрешить их доступными средствами… – продолжил я. – Вы, собственно, застали момент окончания спора…
– И о чем же вы так яростно спорили, размахивая оружием? – мрачно спросил Гессен.
– О чем спорят с оружием в руках? О власти, конечно! Мы решали вопрос – кто в семье будет главным! Я только что отстоял свою точку зрения – сверху буду я!
Говорил я громко, и все мои слова прекрасно долетали до слушателей, собравшихся вокруг арены. Услышав, что я сказал, гости зашушукались, и среди них раздались смешки, а какой-то невидимый мне мужик откровенно заржал. Лицо князя перекосило. То ли он боролся с улыбкой, то ли с раздражением для сохранения приличий… Непонятно…
Заметив, что Фелия по-прежнему лежит на песке, только приподнявшись на локтях, я сделал шаг в ее сторону.
– Дорогая, вставайте! Лежать на холодной земле вредно для здоровья! – сказал я, протягивая ей руку.
Проигнорировав мой заботливый жест, Фелия сама поднялась с земли и, сделав шаг ко мне, тихо прошипела, яростно глядя мне в глаза:
– Языкастый ублюдок!
Затем развернулась ко мне спиной и, гордо закинув голову, пошла на выход, не обращая внимания на толпу гостей, расступающуюся перед ней с шушуканьем и смешками.
Я посмотрел на князя и, пожав плечами, с недоуменным видом развел руками: мол, и чего это она?
Отец и дочь
Слезы собирались на кончиках длинных густых ресниц в большие капли и срывались вниз по щекам, оставляя на них длинные мокрые дорожки. Фелия и не думала их вытирать. Она их не замечала. Она, ничего не видя, безотрывно смотрела в окно, скрестив руки на груди.
– Госпожа, прошу вас, не плачьте…
– Ты же говорил, Франк, что у меня все хорошо получается! – с рыданием в голосе, не оборачиваясь, ответила Фелия. – Говорил. И вот… такой позор! Значит, ты меня обманывал? И я ничего не умею? Глупая маленькая девочка…
– Госпожа… Вы никогда не тренировались против противника с двумя клинками. У нас никто не владеет таким боем. Даже не знаю, справился бы я с ним… Он очень быстр!
– Не нужно меня жалеть! – чуть повернув голову от окна, с надрывом в голосе произнесла Фелия.
– Я говорю так, как есть. Если бы он захотел, то за поединок он мог убить вас несколько раз.
– Дура… – прошептала Фелия, закусывая нижнюю губу.
Раздались шаги, и вошел хмурый Гессен. Он осмотрелся, задержал взгляд на плачущей у окна Фелии и глубоко вздохнул.
– Ладно, Франк… иди! А мы тут поговорим…
Франк молча поклонился и вышел из комнаты.
В комнате наступила тишина, нарушаемая только шмыганьем Фелии.
– Эхе-хе-хе… – начал князь, – уж не знаю, доживу ли я до твоей свадьбы… Каждый день что-то новенькое! Фели, ну чего ты добиваешься?
– Чего я добиваюсь?! Я хочу, чтобы ко мне перестали относиться, как к вещи! Чтобы все решали за меня! Я не кукла, которую можно поставить туда, посадить сюда, и она будет молчать и счастливо улыбаться! Я живая! И у меня есть душа! Понятно?!
– Эххх-хе… Понятно. Но и у меня есть душа! И я хочу, чтобы моя дочь была жива и счастлива!
– Счастлива? С этим чудовищем, которое ты нашел для меня в мужья?
– Ну… он достаточно своеобразен… но, может, не так все плохо? Вероятно, у него есть и положительные качества? Поживешь с ним, присмотришься… Наверняка они найдутся. Не может же быть, чтобы у человека не нашлось ни одного положительного качества!
– Вот сам и живи с ним! И ищи эти качества! А я не буду!
Князь глубоко вздохнул.
– Значит, ты смерти моей хочешь? – спросил он.
Фелия промолчала, глядя в окно.
– Ты же знаешь, что княжество я не брошу. Тут могилы моих предков, моего отца, деда и твоей матери тоже. Я тут вырос, ты тут выросла! Я был тут счастлив. И что, отдать это все на поругание какой-то банде наемников без роду без племени?
Фелия молчала, упершись лбом в стекло.
– Ну если я тебе безразличен, то подумай о своей нянюшке, служанках, Франке, Рыжике, наконец! Что с ними будет? Скажи мне!
– Почему я должна жертвовать собой ради других? – прошептала Фелия.
– Почему? Потому что ты княжеская дочь. Вот почему!
Фелия в ответ шмыгнула носом.
– Дочь, прошу, не рви мне сердце, – с болью в голосе произнес Гессен, – не плачь! Все наладится, вот увидишь! Все будет хорошо!
– Не знаю… – прошептала Фелия, глядя сквозь слезы в окно.
– А я знаю! – с уверенностью в голосе сказал Гессен. – Уж поверь мне! Поверь своему старому отцу! Ты мне веришь?
Фелия неохотно кивнула головой.
– Ну вот и хорошо! Тогда успокойся и пойди поговори с Эриадором!
– Зачем? – слабым голосом спросила Фелия, вытирая стекающие по щекам слезы.
– Успокой его, поговори с ним, скажи, что все в порядке…
– Успокой? Зачем? Он, по-моему, тут единственный, кто ни о чем не беспокоится!
– Зря ты так о нем думаешь! Видела бы ты его глаза, когда ты возилась с Леронтом!
– С Леронтом? Возилась? Он мой родственник! И пусть Эриадор засунет свои гнусные измышления куда захочет! – возмущенно сказала Фелия, оборачиваясь от окна к отцу.
– Доча, доча, ну нельзя же так! Кстати, что там с Лером?
– Целитель сказал, что это последствия какого-то сильного потрясения. Ему дали лекарство, и он сейчас спит. Проснется завтра.
– Ага, – ухватил себя рукой за подбородок князь, – понятно. Значит, завтра… И все-таки я тебя как отец очень прошу! Сходи к жениху!
– Зачем? – снова спросила Фелия, отворачиваясь к окну.
– Ну поговори ты с ним! Без посторонних. Может, найдете общий язык! Вы так ни разу не поговорили.
– Кто в этом виноват? – прошептала Фелия.
– Ну Фели, ну я умоляю! Ну для меня! Сходи! Поговори! Сходишь, а?
Фелия медленно и неохотно кивнула.
– Спасибо! Ты замечательная дочь! Сходи! Пойдешь?
– Завтра, – тихо сказала Фелия, – сегодня я не в силах, не заставляй меня…
– Ну хорошо, хорошо. Завтра! Конечно, отдохни… А я… я пойду! Гости, будь они неладны! Ни минуты нельзя оставить без присмотра. Отдыхай!
- Предыдущая
- 44/115
- Следующая
