Вторжение - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 18
- Предыдущая
- 18/58
- Следующая
«Выберу момент, проверю, – решил Литвин. – Ручка Йо чудо как приятна, а вот каким на ощупь будет этот тролль?» Охранник весил килограммов на двадцать больше Литвина, но в схватке вес и мышцы принципиального значения не имели. Главное, как боец обучен, а Литвин не сомневался, что его самого обучили отлично.
Он вытянул руку, стукнул по прозрачной переборке и произнес:
– Пустота! Где люди, моя фея?
– Тхо отдыхают. Фаата в контакте с Кораблем. Не стоит им мешать.
– Фаата?
– Полностью разумные. Такие, как Айве.
– Мешать я им не хочу, а вот посмотреть бы не отказался. Это возможно?
Ничего не ответив, Йо быстро двинулась вперед. Поспешая за ней, Литвин считал шаги: через каждые двести двадцать коридор перегораживала прозрачная мембрана. Лишь слабые световые блики позволяли ее заметить; они, все четверо, миновали преграду, словно пустое место. Справа от них тянулся бесконечный зал со столиками, слева и внизу просвечивали сквозь стену контуры каких-то сложных механизмов. Любопытные машинки, но разглядеть их в подробностях не удавалось – они лежали на дне глубокого трюма-колодца, сотнями метров ниже. Литвин подумал, что они напоминают огромных свернувшихся змей в блестящей чешуе, с вытянутыми над спинным хребтом шипами.
Трапезная кончилась, за ней в стене открылась ниша с темным куполом потолка.
– Здесь, – сказала Йо. – Здесь можно увидеть.
Литвин запрокинул голову. Потолочный купол казался таким же, как в его камере, черным и бездонным, будто пропасть меж галактическими ветвями. Компьютерный терминал, мелькнула мысль. Вероятно, один из многих тысяч, разбросанных среди коридоров, залов и транспортных линий. Локальная станция? Или все пространство корабля находится под контролем?
Шарик-кафф в волосах Йо озарился светом, стена и потолок растаяли. Теперь перед ним был овальный зал в форме куриного яйца – сплошные изогнутые поверхности, мерцавшие молочно-белым светом. В самом центре зависла странная конструкция, как бы собранная из множества зеленоватых льдинок; этот агрегат мерно сжимался и расширялся, будто живое существо с неторопливым ритмом дыхания. На нем виднелись пять или шесть темных наростов, и Литвин не сразу понял, что это головы людей, тела которых погружены в льдистую массу. Один из них был знаком: морщинистое лицо с отвисшими губами и тусклые волосы принадлежали Айве. Другие выглядели моложе, но ненамного – у всех вертикальные морщины над переносьем и рты, похожие на птичьи клювы. «Совет старейшин? – мелькнуло в голове. – Только к чему они в лед вморозились?»
– Посредники, – произнес Йегг за его спиной. – Айве и… как ск’зать?.. его команда, его группа. Так пр’вильно?
– Правильно, – подтвердил Литвин. – А что это за штука, в которую они погружены? Что они там делают?
– Прибор для ментальной связи, – на этот раз ответила Йо. – У вас нет термина… Не совсем прибор, но нечто, объединяющее интеллекты, когда решают сложную задачу. Они пытаются анализировать данные, что поступают из вашего мира. Они очень, очень опытные… Понять устройство общества и психологию личности – так это у вас называют? – все, что нужно для успешного контакта. Понять, создать модели, предугадать реакцию…
Литвин усмехнулся:
– И далеко они продвинулись?
– Ясного понимания нет. Взгляни, что они видят.
Поверх зала с зеленоватым аппаратом возникло новое изображение. Огромная толпа людей в бурнусах и джуббах бушевала под стенами мечети; воздетые вверх кулаки, рты, разинутые в крике, стволы автоматов, зеленые флаги, транспаранты с надписями на арабском и английском… Калимантан? Ассасины? Нет, скорее Багдад или Кабул, решил Литвин. Ассасины этаких сборищ не устраивают и зря оружием не бряцают. Первая заповедь Бирана: поднял автомат, значит, должен пристрелить неверного…
Картина сменилась. Теперь, очевидно, это был отрывок из исторического фильма: яркое солнце, синее море и два корабля под парусами: большой испанский галеон и фрегат с черным пиратским вымпелом на мачте. Сверкнул огонь, вспухли клубы сизого дыма, брызнули обломки реев и досок, заплясало пламя, пожиравшее фальшборт. Испанцы в блестящих кирасах вскинули мушкеты, дали залп, но было поздно – корабли сошлись. Взметнулись канаты и крючья, орда полуголых свирепых корсаров хлынула на палубу, размахивая клинками и топорами. Рухнула мачта, придавив десяток мушкетеров, мелькнула отсеченная рука, еще сжимавшая клинок… Затем, без всякого перехода, возникло судно на воздушной подушке, белоснежное и огромное, словно плавучий дворец, с надписью по борту: «Трансатлантический паром „Венеция“». Вслед за ним промчался стратосферный лайнер: вид сверху, вид сбоку, салон, заполненный пассажирами, хорошенькие стюардессы и крупным планом напитки, устрицы, икра – видимо, крутили рекламный ролик.
«Вот это да! – подумал Литвин. – Похоже, они не могут отличить вымысел от реальности! Пиратский парусник и современный корабль… И правда, как-то не вяжется, если не знать, в чем фокус!»
Новый сюжет уже разворачивался перед ним: ресторан или бар, столики с массой людей, пьющих, жующих, размахивающих в возбуждении руками, яркие огни под потолком, длинный помост, а на нем – белокурая юная леди. Пританцовывает и с чарующей улыбкой неторопливо раздевается: блузка и юбка долой, плавное вращение задом, поворот, еще один, сброшен бюстгальтер, пальцы на отвердевших сосках, потом скользят ниже, к чулкам и трусикам, но замирают: время еще не пришло. Девушка спускается в зал, танцует между столиков, мужчины тянутся к ней, суют купюры за подвязки. Качество изображения неважное; скорее всего, прямой эфир из кабака, который нынче помоднее. Суют евлары, и вид у публики отвязный – значит, блондинка пляшет не в Москве. Наверное, где-то в Европах или в Штатах…
– Объясни. – Серебряные глаза Йо уставились на Литвина. – Это медицинский эксперимент? Или биологический? Но почему так много… – сфера-подсказчик мигнула. – Много врачей, медиков? Они осматривают эту женщину и поглощают пищу… Почему? У вас так принято?
– Медицина тут ни при чем, а биология… биология, пожалуй, замешана, только ниже пояса, – сказал Литвин. – Это стриптиз-шоу. – Подумал и мстительно добавил: – Другого термина нет!
– Непонятный термин можно р’скрыть с помощью др’гих, понятных терминов, – вмешался Йегг.
– Ладно, попытаюсь. Такие телодвижения и вид нагого женского тела приятен мужчинам. – Литвин показал на блондинку, все еще извивавшуюся меж столов. – В своем роде это искусство. Мужчин оно сильно возбуждает.
– Искусство, – повторила Йо, и кафф в ее волосах замигал. Мигал он без перерыва целую минуту – кажется, компьютерные объяснения насчет искусства были ей непонятны. – Ты сказал, что нагота женщины возбуждает мужчин… В каком смысле? Это психическая или физиологическая реакция?
– То и другое. Смещается гормональный баланс, растет давление крови и ритм сердечных ударов, мышцы напрягаются… ну, и кое-что еще. Это древний сексуальный механизм.
– Связанный с размножением?
– Необязательно.
Йо призадумалась. Лицо человека в такие моменты меняется: лоб идет морщинами, брови лезут вверх, твердеют губы, становятся глубже складки у рта. Непроизвольная игра лицевых мышц, отражающая течение мысли… Но у женщины бино фаата ничего подобного не замечалось – только взгляд ее застыл и веки на миг прикрыли серебряные глаза.
Затем она поделилась с Литвиным плодами своих размышлений:
– Если бы я была нагой, это тебя возбудило бы?
– Еще как! – признался Литвин. – Ты выглядишь приятнее этой блондинистой девицы. Я уж не говорю о запахе…
– Запах, да… – Глаза Йо чуть-чуть сузились. – Запах означает, что я близка к периоду туахха. Семь или восемь циклов, и я забудусь в т’хами, а тебе пришлют нового переводчика.
– П’реводчиков, – уточнил Йегг. – Мы, Йо и я, есть из одного поколения, и т’ахха приходить к нам в одно и то же время.
– Это значит, что вы нуждаетесь в сне? В регулярном отдыхе?
Йо уже знакомым жестом развела руки.
- Предыдущая
- 18/58
- Следующая
