Вторжение - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 44

• Предыдущая
• 44/58
• Следующая

Однако не стоит их переоценивать. Нет, не стоит! Взять хотя бы пленника… Он ощущал его как сгусток чувств и мыслей, как тень, маячившую в миллионах километров – там, куда он дотягивался лишь с большим усилием. Пленник разобрался с каффом, ускользнул на волю и даже смог связаться с Кораблем. Но и только! Ментальный дар ничтожен, с этим наследием предков ничего не сделаешь, но если нет врожденного таланта – нужно шевелить мозгами. Ум, к сожалению, не гибкий, а нрав независимый – слишком горд, самолюбив, упрям, не представляет людей на месте симбионтов. А мог бы овладеть ситуацией… так просто, так легко!

Затем создание, недавно бывшее Роем Банчем, подумало, что у землян есть масса времени, чтобы набраться ума, – конечно, в том случае, если пришельцы их не сожгут. Пара тысяч лет, и вся Галактика признает их вполне разумными… Ну а сейчас задача у людей не очень сложная – всего лишь выжить. У пленника и того проще – выжить, пока Корабль не приблизится к Земле. Расстояние, на которое он мог телепортировать крупные объекты, равнялось четырем-пяти земным диаметрам, и дотянуться до Корабля с планеты он был не в силах.

При всем своем несовершенстве люди ему нравились. Он понимал, что из их недостатков проистекают достоинства – так, например, упрямство и гордость были источником храбрости, а та порождала самопожертвование. Его народу идея жертвенности была чужда, и он, хоть понимал ее разумом, не мог принять на уровне эмоций. Жизнь слишком драгоценна, чтоб разорвать ее нить, которая тянется двадцать тысяч лет… Кроме того, вместо собственной жизни можно подставить чужую.

Он уже знал, как это сделает. Поднявшись, он спустился в подвал, к тайнику, проверил готовность нужного устройства, затем вернулся наверх, выбрал костюм, рубашку, галстук, приличные дипломату, и переоделся. Кожа его потемнела, волосы стали черными и завились в колечки, лицо изменилось: полные губы, плосковатый нос, темные глаза с припухлыми веками. Оглядев себя в зеркале, он кивнул с довольным видом: костюм сидел великолепно.

… Время в Нью-Йорке близилось к десяти, когда из туалета в здании ООН появился Умконто Тлуме, представитель Свободной Территории Зулу. Коридор был тих и безлюден. Он быстро пересек его, вышел к кабинам лифтов и спустился вниз. Через пять минут Тлуме уже шагал к залу заседаний Совбеза, просматривая на ходу повестку дня. Первым пунктом в ней значилось: о расширении военного присутствия ЕАС на Ближнем Востоке, в частности в Сирии.

Между орбитами Марса и Земли

– Эби, – втолковывал Литвин, – Эби Макнил, земная женщина… Я должен пойти за ней.

– Почему? Она твой партнер по туахха?

– Какая туахха? Я объяснял тебе, что у нас не бывает брачного периода. В зрелом возрасте мы всегда готовы, и это длится лет сорок, а иногда и дольше. И кса у нас нет, наши женщины всегда рожают, если им хочется… почти всегда. Исключения редки.

– Но она – твой партнер? – настаивала Йо. – Сексуальный партнер, как у вас говорят?

– Нет. Отношения между людьми очень разнообразны и не сводятся только к сексу. Макнил – мой товарищ и подчиненный мне офицер. Я несу за нее ответственность. Нельзя оставить ее без помощи. Я должен…

Их разговор тянулся с переменным успехом уже больше часа. Они еще не обсудили, как выручить Эби Макнил, поскольку уперлись в другой вопрос – зачем это нужно. Тут была проблема, непонятная для Йо, которая не представляла обширности связей между людьми, и попытки разобраться в ситуации пока успеха не имели. Положение усугублялось тем, что Йо сейчас соображала заметно хуже, чем при их предыдущих встречах. Как объяснил Корабль, это являлось следствием туахха. Повышенная возбудимость туманила разум, и когда фаата создали касту родительниц и перешли к плановому размножению, брачный период был исключен из сознательной жизни. Это случилось давно, два тысячелетия назад.

Насколько выяснил Литвин, в ту эпоху, в самом начале Третьей Фазы, произошла мутация, резко увеличилось число людей с ментальным даром, хотя среди остального населения они составляли не больше процента. После недолгой, но свирепой борьбы между мутантами определился лидер, первый Столп Порядка, захвативший власть. При нем фаата ожидали ряд радикальных перемен: стратификация общества по способности к мысленному общению и селекция тхо – от почти разумных до придатков квазиживых механизмов. Лозунгом новой эпохи сначала являлась стабильность, затем – космическая экспансия, в которой видели залог все той же непрерывности цивилизации. Очевидно, фаата терзал генетический ужас перед Затмением; им, пережившим два катаклизма, хотелось воздвигнуть нерушимую империю, распространив ее до самых дальних звезд. Если говорить о технике, такие возможности были, однако имелись ограничения: рост популяции замедлился, а ментальный дар не всегда передавался по наследству. В среднем только четверть самок-кса, оплодотворенных спермой полностью разумных, давала потомство с доминантной мутацией; что до их женщин, то были они бесплодными. Зато жили долго, поддерживая телесную бодрость особыми процедурами.

– Оставь эту кса, – сказала Йо. – Ты говорил, что к залам т’хами послали стражей… Если ты пойдешь туда, тебя убьют… – Вздохнула и добавила: – Потом убьют меня.

– Ты боишься смерти? – спросил Литвин.

– Прежде не боялась. Прежде жизнь была почти неотличима от вечного забытья или забвения в т’хами. Но теперь… теперь я хотела бы прожить все циклы, что будут мне отпущены. Пусть недолго, но рядом с тобой. – Йо положила ладошку на грудь Литвина, и глаза ее затуманились. – Две луны в твоем взоре, на твоем лице их свет… Этот свет я хочу видеть подольше.

«Прежде…» – подумал он. О прежней жизни Йо он знал немногое – что она родилась на Новых Мирах и прожила там четырнадцать лет, если пересчитать ее возраст на земные годы. Возможно, бино фаата созревали в более юном возрасте, чем люди, или их развитие подстегивалось искусственно, но так или иначе, а она была взрослой женщиной. Не исключалось, что ранняя зрелость связана с малым сроком жизни тхо, но об этом Литвин боялся спрашивать. Смерть придет ко всем, но ее сроки – горькое знание… Дважды горькое, если дело касается близких.

Он вздохнул, пристроил кафф на виске и стал натягивать скафандр.

– Все же я пойду. Я не могу ее бросить. Корабль мне поможет.

– В том, что уже случилось, он не в силах помочь, – сказала Йо, отвернувшись. Ее плечи поникли, а голос вдруг стал таким же, как раньше, почти лишенным эмоциональной окраски. «Кончается туахха?..» – подумал Литвин и спросил:

– А что, собственно, случилось? Ты о чем?

– Айве… Он не для того ее забрал, чтобы она дремала в т’хами. Она… – Йо подняла голову и посмотрела ему в лицо: – Она не бесплодна, как я, она – кса. И, как все другие кса, уже несет зародыш жизни. Айве говорил, что скрещивание было удачным, и плод развивается с той же скоростью, что у наших самок. Очень быстро. Этот гибрид станет первым в новой породе частично разумных, и если…

Литвин стиснул кулаки. Стаи ледяных мурашек путешествовали по его спине.

– Ты хочешь сказать, что ее оплодотворили? Искусственно? – выдавил он.

– Да. Один из экспериментов Айве с землянами. В полости для самок действует особое излучение, чтобы зародыши быстрее развивались. Поле биологической стимуляции… Сейчас оно сильнее, и поколение тхо родится через тридцать-сорок циклов, ко времени захвата вашей системы. Работники, олки, пилоты… самки, чтобы продлить наш род… наверняка несколько полностью разумных… Затем будут продолжены опыты с вашими женщинами. Айве считает, что удастся вывести гибридную расу.

– Как выводят скот… – сквозь зубы пробормотал Литвин, тут же воззвав к квазиразуму: – «Корабль! Она не ошибается? Все это так?»

«Так, – раздался беззвучный ответ. Затем, уловив его очередную мысль, Корабль добавил: – Прервать беременность уже невозможно. Скорее всего, земная кса погибнет».

• Предыдущая
• 44/58
• Следующая