Темные небеса - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая

Он опустил веки и потянулся мыслью на запад, к метавшемуся в скалах и ущельях краулеру. Чувство свободного полета вдруг охватило его, словно он по мановению волшебной палочки стал соколом — скорее даже тенью сокола, летевшей с быстрым ветром, ибо ни одна птица, ни на Земле, ни на Тхаре, не могла передвигаться так стремительно и так легко. Пики и разломы Хаоса промелькнули перед его мысленным взором, он увидел каменных дьяволов, что крались меж скал, выслеживая добычу, потом различил стаи боевых машин, тянувшихся к морскому берегу, прикоснулся к нечеловеческим разумам дроми и отпрянул в отвращении, успев, однако, ощутить, что их охота оказалась бесполезной. Это наполнило его торжеством. Он попытался, как учил отец, расширить зону ментального поиска, направив поисковый конус вниз, и сразу поймал знакомые импульсы. Сестра и Сантьяго перемещались, но уже не на запад, а на восток, к водопаду Винджа, и это движение было спокойным и неспешным. Будто возвращение к дому после тяжелой работы, подумалось ему.

Марк открыл глаза. Лицо девушки было так близко, что он мог коснуться ее ресниц губами.

— Они возвращаются, тхара, но едут медленно — думаю, Панчо устал. Ты права, нам придется ждать их до утра.

— До утра… — повторила Майя и потянула вниз застежку его комбинезона. — До утра… У нас много времени, мой родной. — Ее ладонь скользнула по груди Марка, затем тонкие пальцы двинулись дальше, коснулись шеи, плеча, спины. — Реаниматор, — прошептала она, — что за чудо этот реаниматор… Шрамы уже рассосались… никаких следов…

— Печень, легкие, сердце и позвоночник, — с улыбкой перечислил Марк. — Кажется, еще почки… Но остальное цело.

— Десант все делает быстро, так? — Щеки Майи вспыхнули румянцем. — Но иногда торопиться не стоит. Тем более что ночь такая длинная…

— И холодная, моя тхара, — добавил Марк, чувствуя, как кружится голова. — Может быть, разложим костер?

— Он нам не понадобится, милый.

Ее губы были обжигающе горячими.

— Как стоишь, оболтус? Зад подбери, брюхо втяни! Грудь вперед, ноги вместе, а не раскорякой! Ну-ка, щелкни каблуками!

Энсин Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев щелкнул. Щелкать каблуками его обучили еще в Академии, на первом курсе, и теперь это искусство пригодилось.

— Неплохо, — заметил коммандер Степан Раков по кличке Птурс, начальник оружейной секции «Урала».. — Это ты делаешь неплохо, парень. А вот ремень комбинезона лежит не по уставу. Положено, чтобы застежка была точно в центре тяжести, а у тебя на палец выше. На целый палец, говорю! Поправь! — рявкнул коммандер, продолжая сверлить энсина грозным взглядом. Глазки у него были маленькие, и сразу от них начиналась борода — не очень ухоженная, зато длинная, до самого коммандерского живота.

Энсин опустил ремень.

— Теперь на палец ниже, — мрачно заметил коммандер. — Не знаешь, где центр тяжести?.. Что за дурик мне достался! — Повернув голову, он оглядел вахтенных офицеров своей секции, собравшихся на представление. Под начальственным взором ухмылки на их лицах тотчас угасли. Довольно кивнув, Раков спросил: — Ну-ка, парни, где у людей центр тяжести?

— У мужиков — в области пупа, у женщин — на ладонь ниже! — громко выкрикнули вахтенные. Их было двадцать шесть человек, но ответ прозвучал как единым голосом. Похоже, школят их изрядно, подумал энсин и передвинул ремень куда положено.

— Та-ак… — Коммандер снова оглядел его, отыскивая, к чему бы придраться, и вдруг радостно хрюкнул. — Воротник-то, воротник! Вроде у тебя там что-то расстегнуто?

Комбинезон самого коммандера был распахнут, и лохматая борода вольно струилась по груди, заросшей густым волосом. Он почесался и прорычал:

— Я спрашиваю: расстегнуто?

— Никак нет, коммаидер! — доложил энсин и на всякий случай щелкнул каблуками. Его рапорт о переводе в боевую секцию удовлетворили, но сейчас энсину казалось, что он слегка погорячился. Во всяком случае, стажировки у связистов и даже в службе утилизации уже вспоминались как сладкий сон.

— Ну-ка подойти! Проверю.

Коммаидер поманил его толстым пальцем. Энсин приблизился четким строевым шагом, и палец Ракова нырнул ему за воротник. Палец тоже был волосатым. Энсину казалось, что волос на коммандере не меньше, чем чешуи на дроми.

— Застегнуто, — с разочарованным видом произнес его новый начальник. — Это шея у тебя цыплячья, болтается в вороте как дерьмо в проруби.

Вахтенные заржали. Энсин обиделся. Он был крепким парнем, выше коммандера на полголовы, а в плечах — косая сажень.

— Со всем уважением, коммандер… Никак нет! — рявкнул он, подражая голосу начальника.

— Что — никак нет?

— Не цыплячья. Шея у меня как у быка.

— Собираешься спорить со мною, энсин? — зловещим шепотом спросил коммаидер и вдруг заорал, выкатив крохотные глазки: — Ты, ублюдок вшивый! Месяц на Флоте, а уже препирается с начальником! Что еще выкинешь, сопляк? Хочешь завтрак в постель или мамочку, чтобы зад подтирала? Я из тебя кишки выну! Ты у меня аммиаком мочиться будешь! Христос тому свидетель и все Будды с Магометами!

И этот про завтрак и мамочку, с тоской подумал энсин. Ну завтрак ладно… дьявол с ним, с завтраком… А чем мамочка ему не угодила?

Он судорожно сглотнул, и это не прошло мимо внимания коммандера.

— Не дергайся, шмурло! И вы, сучьи дети, тоже! — Раков повернулся к вахтенным. — Все — по стойке смирно! На меня глядеть, а не на этого поганца!

Убедившись, что приказ выполнен, коммандер успокоился, сунул палец в рот и принялся ковырять в зубах. Он продолжал говорить, но речь его стала совсем неразборчивой: яаа-рюю-чоо-жжли-коо-дир-ждаа-чоо-рыы — и так далее. Энсин не понимал ни слова.

— Простите, коммандер… Вас не затруднит повторить?

Раков вытащил палец изо рта, осмотрел его и вытер о бороду.

— Значит так, энсин. Я говорю, что ежели командир утверждает, что у тебя растут рога, не надо щупать лоб, чтобы в этом убедиться. Нужно верить своему командиру! Малейшее сомнение в его словах ведет к сомнению в его приказах, а это уже проигранный бой. Ничтожный случай становится причиной огромных и обычно фатальных последствий… Как в той детской песенке, где в кузнице не было гвоздя. Помнишь, как там дальше?

— Лошадь захромала, командир убит, конница разбита, армия бежит. Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя, — отчеканил энсин.

— Во! — Степан Раков поднял палец с обгрызенным ногтем. — Во как! Пленных не щадя… Великая мудрость в этой песенке! А почему? Ну-ка, энсин, скажи! Блесни этим… как его… интеллектом! Ты ведь у нас все академии прошел!

Энсин подумал и сказал:

— Реальное сражение нельзя промоделировать теоретически во всех деталях и нюансах и предсказать его ход, а также конечный результат. Это связано не только с большой сложностью системы, включающей корабли, экипажи, различные виды оружия, ситуацию перед боем, условия в космическом пространстве и многое другое. Данные факторы все-таки можно учесть и составить на мощных компьютерах прогноз конкретной схватки. Но упомянутая выше система не только сложна, но еще и неустойчива но Ляпунову: малые флуктуации в исходных данных и в реальном процессе приводят к большим и непредсказуемым отклонениям в результирующем решении. Что делает задачу прогноза математически некорректной. Ну например… — Энсин напряг воображение и выпалил: — Например, у адмирала с похмелья закружилась голова, и он…

— Стоп, — сказал коммандер. — У нашего адмирала не бывает ни головокружения, ни похмелья, ни поноса, если ты знаешь, что это такое. Наш адмирал… он… о-о!.. — Раков почтительно закатил глаза. — Но в остальном все сказано верно. Драка есть драка, и в ней любая мелочь ведет к этой… к неустойчивости, которая некорректна. Словом, сынки, — он обвел взглядом вахту, — сидя у аннигилятора, держите ухо востро, а ножик в сапоге. Глядишь, пригодится! А тебя, — Раков повернулся к энсину, — тебя я, пожалуй, возьму. Шея у тебя и правда бычья, ремень на пупе, и к тому же парень ты сговорчивый и эрудированный. В ночную вахту пойдешь. Заступать в двадцать четыре ноль-ноль, доложиться лейтенанту-коммандеру Хо Веньяну. Сейчас свободен.

• Предыдущая
• 24/60
• Следующая