Невеста принца - Миллер Линда Лаел - Страница 16

• Предыдущая
• 16/67
• Следующая

— Где-то на этой странной земле, — тихо проговорил он, глядя на нее затуманенным печалью взором, — живет такой счастливый мужчина, что ему могут позавидовать даже ангелы. В один прекрасный день он наденет на ваш пальчик, Анни Треваррен, золотое колечко и с благословения небес уведет вас в свою постель. Когда, моя милая Анни, вы отдадите себя на волю его любви, прошлое перестанет для вас существовать.

Анни уже готова была крикнуть, что для нее существует и всегда будет существовать только то время, которое она провела с Рафаэлем в домике на берегу озера, и никакого мужчины, кроме Рафаэля, никогда-никогда не будет в ее жизни, как вдруг она услыхала издевательские аплодисменты с балкона.

Анни и Рафаэль одновременно увидели высоко над собой Люсиана.

Усмехнувшись, он опустил руки.

— Великолепный спектакль, братец, — сказал он. — Очень поэтичный. И в нем чувствуется искренняя драма…

Анни перевела взгляд на Рафаэля, который крепче стиснул зубы.

— Хватит! — проговорил он, не повышая голос.

Тем не менее, Люсиан не только услышал его сверху, но и дернулся, словно в него бросили камнем.

Однако он быстро пришел в себя. Через несколько мгновений он уже вновь улыбался, как ни в чем не бывало, и так же грациозно, как Рафаэль незадолго до него, облокотился на перила.

— Значит, сплетники правы, — проговорил он с издевкой, которой надлежало не ранить, а убивать на месте. — Ты нашел для себя еще одну очаровательную спутницу и теперь открываешь ей трагическую истину — как бы ни было приятно вам вместе, это ровным счетом ничего не значит, потому что твоя судьба — умереть великой и благородной смертью. Великолепно, Рафаэль! Просто великолепно!

— Люсиан, — прохрипел Рафаэль, — я предупреждаю тебя. Остановись, пока не поздно.

Младший брат бесстрашно спустился по лестнице и оказался против Анни.

— Прекрасная Анни, вы ему верите? — спросил он тихим хитрым голосом. — Если верите, то не браните себя. Вы не первая такая.

Рафаэль ответил не сразу, однако в комнате как будто сгустился воздух и стало трудно дышать.

Анни стало по-настоящему страшно, и в то же время она разозлилась на Люсиана, потому что поняла, принц взбешен и готов на все.

А Люсиан продолжал, не обращая внимания на брата, словно он и Анни были одни в комнате:

— В будущем постарайтесь быть более осмотрительной, Анни Треваррен, или, по крайней мере, научитесь играть роль леди.

В это мгновение Рафаэль бросился на брата и сомкнул пальцы у него на шее.

Анни закричала, боясь, как бы он не убил его, но Люсиан легко освободился из рук Рафаэля. Тогда Рафаэль с такой силой ударил его кулаком в живот, что Люсиан задохнулся.

Рафаэль повалил его на пол и принялся душить, у Люсиана сверкали глаза от злобы и унижения, ведь он не ожидал ничего подобного, и щеки у него побагровели. Все же сильнее всего в нем была ненависть к брату, сильнее даже страха как будто неминуемой смерти.

Анни попыталась было оттащить Рафаэля, но он с силой отпихнул ее, и она чуть не упала. Один Бог знает, что было бы, если бы в комнату не вбежал Эдмунд Барретт, а за ним двое его людей.

Барретт оторвал Рафаэля от брата, и ему удалось оттащить его в другой конец комнаты.

Рафаэль дрался с ним, как пантера, но Барретт завел ему руки за спину и справился с ним. Его люди подняли Люсиана на ноги, и по кивку своего капитана один из них повел его, прихрамывающего, вон из комнаты.

Рафаэль недюжинным усилием вырвался из рук Эдмунда Барретта, но остался стоять на месте.

— Боже Милостивый, зачем, Рафаэль? — Барретт, по-видимому, совсем забыл об Анни, впрочем, как и принц. — Мало тебе того, что ты настаиваешь на том, чтобы оставаться в Бавии, пока мятежники не схватят и не повесят тебя! Теперь тебе еще надо принести себя в жертву! Ты хочешь, чтобы тебя повесили за убийство, совершенное под крышей твоего же дома?

Рафаэль что-то пробормотал в ответ и взглядом нашел Анни. Когда она заглянула ему в глаза, то увидела в них такую бездну страдания, что едва не упала перед ним на колени.

Он был на краю пропасти.

— Анни…

Словно хватаясь за последнюю соломинку, данную ему Богом, шептал Рафаэль ее имя.

Она сделала шаг к нему и остановилась. Рафаэль должен умереть. Анни зажала рот рукой, чтобы сдержать рвавшиеся наружу рыдания, и выбежала вон из комнаты.

На пороге она едва не столкнулась — только этого не хватало! — с мисс Фелицией Ковингтон.

Мисс Ковингтон нахмурила свой прелестный лоб, и ее темные глаза выражали искреннее беспокойство. Вблизи она была так же красива, как ангел кисти Боттичелли, и, по-видимому, так же добра.

На секунду она обхватила Анни за плечи, чтобы она не упала, а потом вошла в солярий.

Анни спряталась в тени, хотя всеми силами желала быть где-нибудь подальше отсюда, но не находила в себе мужества двинуться с места.

— Рафаэль, — крикнула мисс Ковингтон, подходя к Рафаэлю и кладя ему руки на плечи. — Что ты сделал с Люсианом?

Рафаэль дернулся, но она не отпустила его, и только теперь по этому ее жесту Анни поняла, как она близка Рафаэлю.

— Ничего, — резко ответил он. — Оставь меня, Фелиция. Пожалуйста.

Фелиция погладила его по волосам, и эта ее ласка болью отозвалась в сердце Анни. Она еще глубже ушла в тень и затаила дыхание, стараясь взять себя в руки.

Фелиция кивнула Барретту, и он неохотно пошел к выходу, не замечая Анни.

— Почему, Рафаэль? — тихо спросила Фелиция Ковингтон, обнимая его за талию. — Почему ты так ненавидишь Люсиана? Ведь он твой брат.

Рафаэль вздохнул и провел рукой по волосам. Ярость оставила его, но Анни видела, как он еще весь напряжен.

— Это не я ненавижу Люсиана, — ответил он. — Это Люсиан ненавидит меня. И иногда мне кажется, что он прав.

Фелиция улыбнулась Рафаэлю, пригладила ему волосы и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку. Анни не могла оторвать от нее взгляд. Ей хотелось презирать эту женщину, и она не могла заставить себя.

— Ты хотел убить своего бедняжку брата? — ласково спросила Фелиция. — Или себя?

Рафаэль вздохнул и обнял Фелицию за талию. Вот уж ее мисс Августа Ренденнон не назвала бы толстой, в отчаянии подумала Анни, спрятавшись за доспехами, когда он и она подошли ближе.

— Я настоящий негодяй, — сказал Рафаэль.

Анни со слезами зависти и отчаяния на глазах смотрела, как Фелиция берет Рафаэля за руку и улыбается ему.

— Почему же, ваше высочество? — поддразнивая, спросила она его.

Они быстро удалялись по коридору, но все же Анни ясно услышала ответ принца:

— Люсиан обвинил меня в том, что я использую кое-кого, и он прав.

Это признание стало словно удар топором для Анни. Она прислонилась спиной к холодной каменной стене и глубоко вдохнула воздух в ожидании, когда пройдет боль. Немножко придя в себя, она, не сомневаясь, что принц и Фелиция на другом конце замка, отправилась к себе в комнату.

Там она сполоснула лицо, вытащила из волос шпильки, расчесала волосы, вновь уложила их и, достав принадлежности для письма, отправилась в сад. Она решила написать отцу с матерью, чтобы они скоро ждали ее в Ницце. В Бавии она больше не может оставаться, это она поняла со всей определенностью.

Ей невыносимо быть здесь, даже несмотря на такое важное событие, как свадьба Федры, ведь Рафаэль жалеет о случившемся, потому что, оказывается, в самом деле использовал ее.

Она шагала по зале, как вдруг вспомнила, что ничего не ела с утра, и отправилась в кухню. Если она не проглотит что-нибудь, то вскоре ее затрясет и опять начнется головная боль.

В кухне ее словно поджидал Люсиан, которому очень миленькая служанка смачивала холодной водой аристократический лоб. Он заметил Анни прежде, чем она успела убежать, так что бежать было поздно, этого ей никак не могла позволить ее гордость.

Холодно кивнув ему, она прошла мимо в кладовую, где взяла себе хлеб, сыр и яблоко. Когда она появилась обратно, стараясь ничего не уронить, Люсиан уже отпустил служанку и поджидал ее, закрывая ей дорогу к двери.

• Предыдущая
• 16/67
• Следующая