Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам. - Горъ Василий - Страница 52

• Предыдущая
• 52/288
• Следующая

– Что значит это «Дуд»? – поинтересовался у меня Олег, удивленно глядя на коленопреклоненных солдат, хором бубнящих себе под нос…

– А наплевать! Валить пора! – Не отводя взгляда от солдатни, я быстренько обшарил пару ближайших трупов, подобрал заляпанный кровью АК, пяток полных магазинов к нему и, чувствуя себя достаточно вооруженным, чтобы принять еще один такой же бой, быстрым шагом направился к стоящему невдалеке убитому на местных колдобинах старенькому «Вранглеру»…

Джип, как ни странно, завелся с полоборота. Мало того, как ни странно, рев его мотора не вызвал никакой реакции у аборигенов. Словно загипнотизированные, они так и стояли на площади, пока я мотался на машине к Лехе, грузил его в салон, помогал Семе и Гарику прятать за креслами какие–то баулы и оружие. Но стоило Олегу забраться в джип, они немного отвлеклись от своих молитв: развернувшись на коленях и глядя нам вслед, они чуть не плакали от радости!!!

Кожей чувствуя взгляды вслед, я вел машину, каждую секунду ожидая выстрела в спину и страшно потея… Однако его так и не последовало: машина, дико подпрыгивая на безумных ямках ведущей от лагеря просеки, все дальше и дальше удалялась от лагеря, натужно скрипя перегруженной подвеской…

Гарик, матерясь сквозь зубы на каждой колдобине, пытался напиться из моей фляги, Сема, присосавшись к банке сгущенки из чьего–то рюкзака, блаженно щурился, не обращая никакого внимания на тряску, а Коренев, уставившись невидящим взглядом в мелькание лиан и деревьев, о чем–то размышлял. Что, впрочем, не мешало ему реагировать на каждую взлетающую при приближении машины птицу или шевельнувшиеся на ветру ветки…

Как и было обещано, «ИЛ» сел в Жуковском в одиннадцатом часу по Москве… Выспавшиеся, умытые, переодевшиеся в гражданку, мы лениво встали с двух пробковых матов, постеленных для нас на рампе, и, дождавшись, когда борт вырулит на стоянку, натянули на себя пуховые куртки, спортивные шапочки и перчатки, любезно присланные с Большой земли, попрощались с пилотами и спрыгнули на бетонку… Не дожидаясь, пока нас кто–нибудь подберет, мы лениво поволокли матерящегося от боли непрекращающегося озноба Леху в сторону припаркованного метрах в семистах у забора джипа… Несмотря на то что после безумной гонки по джунглям прошло уже двое суток, сил торопиться не было… Кроме того, злило отсутствие начальства: за восемь лет в Конторе я, например, такого не припоминал… Поэтому, когда мы добрались до тачки и, закидав все шмотье и оружие в багажный салон, распихали по карманам документы и повключали мобилы, я ничуть не удивился звонку телефона Олега. И его вытаращенным глазам.

– Война!

Глядя, как он меняет симку, я на всякий пожарный отсоединил батарейку у своего и приказал сделать то же всем остальным: запасных сим–карт у меня, например, не было!

Выслушав своего Деда, Олег отключился, озабоченно посмотрел на нас и пересказал содержание состоявшегося разговора…

– Херня! – ухмыльнулся Леха. – Разве это война? Надо Гришанина набрать…

– Вот и набери! – встрял Гарик. – А мы пока тачку прогреем и сами согреемся…

Как ни странно, мобильник майора никто не брал… Телефон Кормухина – тоже… Трубку взял только капитан Горохов и, буркнув только: «Пацаны, жопа!», отключился…

Я сразу напрягся: весь мой привычный мир в одночасье начал разваливаться и расползаться на части…

– Так, все в тачку и валим отсюда! – скомандовал Гарик, и через мгновение «Лендкрузер», поморгав ксеноном и рявкнув крякалкой посту на выезде с аэродрома, вырвался на большую дорогу. Я вел машину, параноидально поглядывая по сторонам и в зеркало заднего вида: несмотря на заваленное багажное отделение, в половинку оставшегося свободным заднего стекла что–то все–таки было видно. Леха, баюкая раненую руку, приблизил лицо к центральному рефлектору системы отопления и пытался согреться… Гарик, Сема и Олег, сидя на заднем сиденье, мрачно молчали… А перед выездом на МКАД в лобовом стекле вдруг возникла маленькая дырочка, и голова Реброва, отброшенная назад ударом пули, ударилась о мой правый локоть… Джип слегка занесло; видимо, поэтому четыре следующих выстрела больше никого не зацепили… Вдавив педаль до пола, я несся в потоке медленно ползущих по свежевыпавшему снегу машин, кидая джип из стороны в сторону, сжав зубы и чувствуя, что начинаю звереть…

С грохотом вылетело заднее стекло и практически сразу глухо защелкал АПС. Чуть позже к нему присоединился перестук АК. Где–то сзади раздался звук удара, а потом – взрыв… На одном из виражей я увидел, во что превратилась дорога за нашей машиной, и снова почувствовал себя не в своей тарелке: в Москве я еще не воевал…

Автомат выплевывал очереди по два патрона – черная «Ауди А–8», единственная из трех прорвавшихся сквозь затор, быстро скрадывала расстояние между нами… Но недолго: поняв, что машина бронирована, кто–то из ребят отправил ей навстречу гранату… Вот тут тряхнуло так тряхнуло: чтобы наверняка зацепить подобравшуюся вплотную тачку, выдернув кольцо, гранату, судя по всему, еще секунды полторы–две подержали на ладони. В общем, взрыв ощутимо прибавил нам ходу, зато отправил преследователей через отбойник, разделяющий МКАД, на встречную полосу движения… Грохот, рев клаксонов, снопы искр, ясно видимые в зеркало заднего вида, быстро скрылись за поворотом дороги, а руки у меня все еще мелко подрагивали: представив, что творится там, на дороге, я почувствовал себя убийцей!

…Половину МКАД до Новой Риги пролетели минут за двадцать пять. Дергались: стоило хоть какому–нибудь бдительному менту обратить внимание на изрешеченный, особенно сзади, пулями джип, как второй части марлезонского балета со стрельбой было бы не избежать… Но нам повезло: недавно прошедший снегопад загнал работников полосатой палочки в теплые помещения, отбив на время желание проверять какие бы то ни было автомобили…

Однако успокоиться нам не удалось: уже подъезжая к восьмому километру Новорижского шоссе, к гостинице «Балтия», я заметил милицейские мигалки, перегородившие дорогу впереди, и, останавливаясь у обочины, подумал, что этот пост, тормозящий всех и вся, возник здесь не случайно…

Глава 46

До очередного Превозношения осталось четыре дня… В сопровождении неизменных четырех стражников бредя по коридору палестры, я хмуро кивала в ответ на уважительные приветствия сестер, глядящих на меня сквозь решетки своих келий… Алый пояс на моих бедрах вызвал в глазах многих из них ясно читаемый страх: слепой жребий в лице Распорядителя Хлорта легко мог столкнуть меня с ними в любой момент, а жить, даже в таких скотских условиях, хотелось всем… Мне же было наплевать: шесть лет ежемесячных боев насмерть вытравили в моем сознании даже намек на понятие «страх». Нет, помнить о нем я еще помнила – вот, например, еще года четыре назад, будучи Синей воительницей, я еще боялась. Боялась, когда после первого летнего Превозношения, смывая с себя чужую кровь, вдруг почувствовала, как сильные мужские руки пытаются согнуть меня в талии и поставить коленями на каменные ступени терм… Боялась, но все равно билась… До последнего вздоха пьяного вдрабадан монаха, выхаркивающего кровь из пробитых осколками сломанных мною ребер легких… До испуганного крика стражника, заметившего занесенные надо мною мечи двух озверевших товарищей пропойцы… Боялась, когда на второе утро, перед строем их соратников обоих насильников одевали на кол: трогать сестер, будущих Дщерей Императора, запрещалось под страхом смерти… Боялась, когда первый раз оказалась перед голодным львом на арене, с коротким, чуть длиннее моего локтя, мечом и в одной набедренной повязке… Боялась, сражаясь с четырьмя Синими сестрами в одиночку… А потом понемногу перестала – страх просто кончился… Напрочь… Осталась глухая ненависть ко всему на свете и тихо ворошащиеся на дне памяти воспоминания… Подернутые дымкой времени…

Пустота… Единственное слово, которое хоть как–то характеризовало то, что творилось в моей душе… Ничего из того, что я делала изо дня в день, не задевало меня хоть сколько–нибудь. Ни ежедневные многочасовые тренировки на тренажерах и в парах с сестрами; ни омовения под смех и сальные шуточки стражи, ни ежевечерние унизительные обыски, ни гибель на арене соседок по кельям… Не задевала кличка «Жало», заменившая тут так любимое мною прозвище «Хвостик», данное полузабытым Мерионом Длинные Руки…

• Предыдущая
• 52/288
• Следующая