Игры третьего рода - Долинго Борис - Страница 14
- Предыдущая
- 14/133
- Следующая
– А вот это, ба-альшая ошибка, – философски молвил бандит, доставая кисет с махоркой и сворачивая самокрутку, продолжая: – Им только дай возможность зацепиться – сразу же, как тараканы, расплодятся. Я бы на месте Лобстера стрелял их сразу, как и «чурок» всяких разных. Вот одно прежнее правительство правильно сделало, что цыган придавило.
– Я уже не смогу размножаться, даже если очень захочу, – заметил Альтшуллер, понуро ковыляя, но каким-то ехидным тоном, словно намекая бандитам, что над его потомством у них поиздеваться не получится.
Охранники расхохотались и, к счастью, прекратили разговор.
Они дошли до края чахловатого лесочка и долго блуждали в поисках подходящих деревьев. В основном попадались либо слишком тонкие, либо слишком толстые, либо просто кривые стволы, не годившиеся для нормальных черенков лопат и кирок. Поскольку поиск вёлся под конвоем, который не выпускал заключённых из поля зрения, но и не давал приближаться к себе, дабы не представилась возможность кинуться на охрану скопом, дело продвигалось медленно. В конце концов, старший отряда начал ворчать на Гончарова, что тот, мол, специально саботирует, утверждая, что не может найти нормальные деревяшки.
– Ага, – со спокойным сарказмом кивнул майор, – давай сейчас наделаем кучу кривых черенков и ручек к носилкам. Пусть народу будет неудобно работать, пусть они быстрее мозоли натрут. Ты понимаешь, чем это кончится? Меня начальник лагеря точно обвинит в саботаже, а я скажу, что это именно ты заставил меня брать любые палки!
Бандит сплюнул, засопел, но логика возымела действие, и он позволил Гончарову искать дальше. Майор, конечно, именно этого и добивался, чтобы наконец выждать удобный случай для ликвидации охраны, но ничего не получалось – бандиты держались, на удивление, грамотно и бдительности не теряли. Гончарова, Фёдора и Петра, которых следовало опасаться в первую очередь, они к себе близко не подпускали и ситуацию полностью контролировали.
Собственно, Александр, конечно, не мог особо полагаться на навыки своих спутников. Семён Ефимович, безусловно, был не в счёт, но и Домашников, и даже ещё более крепкий Фёдор вряд ли могли быстро и эффективно действовать в схватке накоротке. Сам Гончаров, как профессионал, хорошо владел приёмами рукопашного боя и легко обезоружил бы одного даже вооружённого бандита, если бы ему удалось оказаться вплотную к нему. Но оставалось ещё два лба с автоматами, и если остальные члены спонтанно сложившейся подпольной группы не смогут лишить их возможности палить из АКМов хотя бы на короткое время, то все умения майора пойдут насмарку.
В реальной жизни, к сожалению, в большинстве случаев никуда не годны типовые схемы боевиков, когда главный герой-одиночка, благодаря отменным физическим, а часто ещё и якобы умственным качествам, справляется с кучей террористов. Гончаров помнил случай, когда его сын лет в десять впервые посмотрел фильм «Командо» с участием знаменитого Арнольда Шварценеггера. Это был один из не слишком частых вечеров, когда майор Гончаров в кругу семьи мог расслабиться и посидеть у телевизора. Он потягивал пивко, рядом на диване пристроился бурно переживавший сюжетные коллизии Алёшка, а Надя что-то вязала в кресле. Когда, наконец, по экрану поползли финальные титры, сын повернулся к отцу с сияющими от восторга глазами:
– Вот это да! Здорово, папа, правда?! Как он их всех…
Весьма вероятно, эффект воздействия фильма на детскую душу усиливался ещё и тем, что там участвовал и ребёнок – дочка главного героя, которую похищали с целью оказать давление на отца, известного командира спецподразделения.
Гончаров поставил бокал с пивом на журнальный столик, поймал улыбающийся взгляд Нади и серьёзно посмотрел в глаза Алёшке.
– Сынок, – сказал он, – хочешь честно? Уж поверь папе, который тоже в некотором роде офицер спецназа: начало фильма неплохое, хотя и там куча ерунды. Но самое слабое здесь – концовка.
Сын, чуть приоткрыв рот, смотрел на отца, которого обожал, но и фильм ему очень понравился – почему же папа говорит, что тут есть что-то «слабое»?
– Понимаешь, – продолжал майор, – каким бы «крутым» ни был офицер Джон, он в одиночку не захватил бы тот остров.
Во взгляде Алёшки всё отчётливее поплыло разочарование, и Гончарову довольно долго пришлось всё объяснять сыну.
Нечто похожее на детские представления о возможностях офицера отряда милиции особого назначения имело место и сейчас. Когда они возвращались в лагерь, Гончаров чувствовал на себе взгляды Фёдора и особенно Петра, которые явно рассчитывали, что майор за целый день в такой ситуации найдёт способ устроить побег.
– Ребята, – сказал вечером в бараке Александр, – вы фильмы, что ли, дурацкие забыть не можете? В кино всё гладко, а жизнь другие сценарии пишет. Грамотно держатся бандюганы, грамотно! Ни единого шанса не дали. Я одного-то, положим, сломать мог, но другие бы вас положили, а потом и меня успели бы изрешетить. А даже если не завалят всех сразу, но ранят кого-то – сто процентов! А какой побег с ранеными? Нет, будем выжидать наверняка. А пока радуйтесь: работа наша, можно сказать, халява по сравнению с маханием киркой, и она пока не закончилась. Завтра починим сломанные лопаты и всякую дребедень, а послезавтра снова на заготовку в лес. А вы, кстати, Семён Ефимович, покажите свои таланты. Вы же у нас, между прочим, крупный спец по снабжению. Хоть вы и режиссёр-документалист, но проявите артистизм, как в игровом кино. Сделайте озабоченную морду – что якобы учётом заготовок обеспокоены, попросите возможность вести записи, организуйте схему оценки потребностей лагеря и так далее.
– Я вас понял, – деловито кивнул Альтшуллер.
– А почему так невесело? – нарочито бодро поинтересовался Гончаров. – Я уверен, не только грустная покорность судьбе спасала сынов Израилевых в течение столетий!
Семён Ефимович лишь печально улыбнулся и снова кивнул – старик сильно хромал, а за день пешего хождения по лесу он устал не намного меньше, чем на погрузке носилок.
На следующий день бригаду Гончарова, как и ожидали, отправили на починку инструмента. Здесь шансов устроить побег было ещё меньше, поскольку всё происходило в лагере, и кроме трёх специально приставленных к работникам конвоиров, обязанности соглядатаев выполнял почти каждый бандит, свободный от патрулирования территории.
Немного отдохнувший за ночь Альтшуллер деловито учитывал и записывал всё на листке бумаги, выданном ему вместе с огрызком карандаша начальником лагеря.
– Смотри, жидовская морда, – ласково предупредил Симак, – будешь карандашик ломать и бумагу попусту марать – пристрелю, как суку поганую!
Бумага и карандаши, не говоря уже о шариковых или гелевых ручках, были теперь в дефиците. После катаклизма, когда стало окончательно понятно, что связи с остальным миром нет, вновь созданное правительство ввело жёсткое распределение канцелярских товаров. В первую очередь планировалось выделять оставшиеся запасы бумаги и прочих письменных принадлежностей школам. Но в любом случае этих материалов, как и многого другого, не хватало, и незадолго до бандитского переворота в руководстве Бурга встал вопрос о создании собственного производства чернил и бумаги. Специалисты в подобных областях, естественно, отсутствовали, и задача на начальном этапе заключалась в сборе общей информации по технологии производства.
Часов в десять утра уже достаточно размеренный распорядок жизни лагеря был несколько нарушен глухим далёким ударом. Земля под ногами чуть вздрогнула, и Гончаров с остальными, возившимися с подгонкой черенков к лезвиям лопат, замерли, прислушиваясь. Охрана, которая маячила рядом, навострила уши.
Майор прикинул расстояние – создавалось впечатление, что в нескольких километрах на северо-востоке что-то взорвалось. Примерно через полминуты и почти с того же направления донёсся второй взрыв, только чуть тише и слабее.
Гончаров подумал, что, вполне возможно, началась какая-то новая «политическая» фаза: то ли Лобстер делил власть с кем-то из своих, то ли на бандитов напали со стороны. Правда, насколько знал майор, из ближайших поселений сейчас вряд ли стоило ожидать похода на Лобстера. Единственные, кто легко мог бы помериться с ними силами и раздавить банду, были правительства Тюбука и Каменска, но Александр не рассчитывал, что они возьмутся за дело столь скоро. Откровенно говоря, он вообще не думал, что они начнут какие-то действия против Лобанова первыми: в квадрате, ограниченном Барьером, пока имела место самая настоящая раздробленность, как в Киевской Руси перед ордынским нашествием. Каждый хотел отсидеться в собственном маленьком княжестве, рассчитывая, по-видимому, что какая-нибудь помощь рано или поздно придёт из-за «стен неба», как поэтично назвал Барьер один из новоявленных местных поэтов. Несмотря ни на что – были тут и поэты.
- Предыдущая
- 14/133
- Следующая
