Ты (СИ) - Инош Алана - Страница 18

                   Надо было бежать обратно в клуб, к людям, но с перепугу Рита кинулась прочь по улице, поскользнулась, и её догнали. У одного из преследователей торчала из кармана почти полная бутылка водки, и Рита, недолго думая, выхватила её и изо всех сил ударила... Парень свалился замертво с окровавленным виском, а Рита снова побежала. Второй погнался за ней, но на сей раз сам растянулся на ледяной корке и не смог подняться. В общем, мою подругу спасла пьяная неловкость этих отморозков и гололёд.

                   Рита бежала, бежала... поскальзывалась, падала, снова вставала и бежала, пока не выбилась из сил. За ней уже никто не гнался. Рухнув на скамейку автобусной остановки, она поняла, что всё ещё стискивает бутылку. Вместо того чтобы просто выбросить её, она зачем-то открутила пробку и сделала глоток...

                   ...Всё это она рассказала мне, когда проснулась далеко за полдень. Выпила она много для своей комплекции, но не достаточно, чтобы совсем отшибло память.

                   — Вот ты такая умная... Как ты мне посоветуешь поступить? — спросила она то ли с горечью, то ли с усмешкой. — Ты всегда знала, что делать... Скажи! Как ты скажешь, так я и сделаю.

                   В этот раз я не могла дать ей никакого ответа, кроме одного:

                   — Это решать только тебе.

                   — А, не хочешь брать ответственность на себя? — усмехнулась Рита. — Правильно. Зачем тебе ещё одна тяжесть на душе?

                   Я нахмурилась.

                   — Ты о чём, Рит?

                   Она достала бутылку, взболтала остатки водки до вспенивания, но пить не стала — только посмотрела их на свет.

                   — Да о том... Я ведь знаю, _что_ ты обо мне на самом деле думаешь. Тебе скучно со мной. А Яна... Она интересная, талантливая. По-настоящему талантливая — не то, что я.

                   — Рит, ты... — начала я.

                   — Да ладно, не парься, — перебила она, устало поморщившись. — Я реально себя оцениваю. Певица из меня — как из бегемота Волочкова.

                   — Никогда нельзя сдаваться. — Что ещё я могла сказать?!

                   — Да при чём тут сдаваться... — Рита хмуро разглядывала этикетку бутылки, будто читая там что-то. — Тут хоть лоб расшиби — а ничего не выйдет. Ничего мне не светит, потому что я — обычная, каких миллионы. Никакого таланта у меня нет.

                   Я присела на корточки и хотела накрыть её руки своими, но она тут же отдёрнула их, пряча бутылку. Я вздохнула.

                   — Рит... Дело не в таланте. Ты просто такая, какая есть... Если Бог создал тебя такой, значит, так нужно. Я тебя люблю и принимаю именно такой. Просто... будь собой. И всё. И делай то, что подсказывает тебе сердце.

                   Рита наконец поднялась.

                   — Хорошо, — сказала она, застёгиваясь. — Я сделаю то, что оно мне подсказывает.

                   — Что? — спросила я встревоженно.

                   — Пойду домой, — улыбнулась она.

                   Я отпустила Риту, ни о чём не подозревая и полагая, что с ней всё будет в порядке. Но когда я позвонила ей на следующий день, её мобильный был выключен. Тогда я набрала её домашний номер.

                   Её мать, плача, сказала мне, что Рита под стражей. От меня она сразу пошла в милицию и сдалась, предъявив орудие преступления — бутылку.

                   Это был скверный Новый год. Отец оставил меня в праздничную ночь одну: ещё летом он начал встречаться с женщиной — коллегой по одной из бывших работ, и она пригласила его к себе. Меня тоже звали, но я не пошла. Не только потому, что мне не нравилась пассия отца — из-за событий с Ритой мне было вообще не до праздника.

                   Возможно, я проревела бы всю ночь одна, если бы не ты. Да, это был грустный Новый год, но я провела его с тобой и твоей семьёй. Наталья Борисовна испекла большой пирог, а Александра зачаровывала меня тёплым взглядом. Они пока ничего не знали и удивлялись, почему у меня такие печальные глаза. Ты тоже замечала, что со мной творится что-то странное, но я отмалчивалась.

                   Парень, которого Рита ударила, умер на месте. Надо же было так сложиться звёздам, что удар попал именно в то место — и с наихудшими последствиями! Вскрытие показало, что у парня была аневризма одного из крупных мозговых сосудов, и удар спровоцировал её разрыв. Смерть наступила от массивного кровоизлияния в мозг. Оба отморозка не были вооружены — если не считать за оружие ту роковую бутылку.

                   Вскоре стало известно, что Риту хотят судить по сто пятой статье — за простое убийство. Ей грозил срок до пятнадцати лет... Этого я уже не могла вынести.

                   Мы с тобой сидели в нашем кафе. Передо мной стояла чашка с рисунком кошачьей мордочки на кофейной пене, но из-за комка в горле я не могла глотать.

                   — Может, уже расскажешь, что случилось? — спросила ты. — Ты в последнее время сама не своя. И не отнекивайся. Я чувствую. Что-то не так.

                   Сейчас роднее и ближе тебя у меня никого не было. Ужасно, но отца я в этот момент таковым не считала. Да, он достаточно долго вдовствовал и мог устать от одиночества — всё это было вполне понятно, но эта чужая женщина... Я никак не могла её принять. Что-то не нравилось мне в ней, была в ней какая-то "червоточина", а отец не видел. А может, просто закрывал глаза на это. Как бы то ни было, мы с ним в последнее время сильно отдалились друг от друга.

                   Твои тёплые руки легли сверху на мои, и это стало последней каплей. Я уже не могла сдерживать слёз.

                   — Риту хотят засадить на пятнадцать лет... А она только защищалась от пьяного отморозка. У её родителей нет денег на хорошего адвоката...

                   Я всё рассказала во всех подробностях. Ты молча выслушала, потом достала телефон и набрала номер сестры.

                   — Сань? Привет... Разговор есть. Нет, не по телефону, встретиться надо. Дело серьёзное. Кто рядом плачет?.. Это Лёнька носом хлюпает немножко. Нет, нет, с ней всё нормально. Давай не по телефону подробности, ладно? — Прикрыв телефон рукой, ты передала мне: — Саша спрашивает, насколько это срочно. Если не слишком, то можно встретиться вечером, а если дело не терпит, то она ждёт нас прямо сейчас.

                   Наверное, несколько часов ничего не решали. Попытавшись взять себя в руки, я сказала:

                   — Можно вечером.

                   — Лёня говорит — вечером, — передала ты Александре. — Хорошо. Договорились.

                   Убрав телефон, ты снова мягко завладела моими руками.

                   — Всё, всё, тише... Не плачь. Мы что-нибудь придумаем.

                   Веришь ли, но мне сразу стало легче. Я доверяла тебе безгранично — так же, как Рита доверяла мне. Твой голос снял боль от колючего кома у меня в горле, согревающее пожатие твоих рук внушало мне надежду на лучшее и ободряло. Я даже смогла выпить кофе, и ты улыбнулась.

                   — Вот и умница.

                   Разговор состоялся на даче. За окнами стоял зимний мрак, но на кухне уютно горел свет, а на столе в чашках исходил паром чай и блестело в блюдечках малиновое варенье. Александра в чёрном строгом костюме — только что с работы — резала ломтиками батон. Мне нравилось смотреть, как она хозяйничает: от этого меня окутывало чувство уверенности и спокойствия. Плеснув в рюмку немного коньяка, она заставила меня выпить.

                   Когда моё нутро согрелось, я смогла повторить Александре всё то, что я рассказала тебе. Выслушав, она нахмурилась и соединила подушечки пальцев обеих рук.

                   — Сто пятая, пятнадцать лет... Нет, это дурдом какой-то! Они там что, сбрендили совсем? Тут явно самооборона с превышением пределов, а это другая статья и совсем другой срок. Не пятнашка, а два года максимум.