Маньчжурский кандидат - Кондон Ричард Томас - Страница 33

Субботнее утро выдалось жарким. Фамилия незнакомца была Зилков, он являлся одним из руководителей Комитета Государственной Безопасности, и в его ведении находился регион Соединенных Штатов Америки восточнее реки Миссисипи. В СССР есть еще Министерство внутренних дел — гораздо более крупная организация, имеющая самые широкие полномочия и исполняющая самые разнообразные функции, однако юрисдикция этого министерства, по крайней мере, официально, распространяется исключительно на территорию Советского Союза. КГБ же представляет собой тайнуюполицию. Зилков был министром госбезопасности и, следовательно, личностью, гораздо более устрашающей, чем Гомель, глава МВД. Зилков гордился стоящей за ним мощью.

Услышав звонок, Реймонд открыл дверь и холодно посмотрел на незнакомца. Они невзлюбили друг друга с первого взгляда, хотя, что касается Реймонда, дело тут было не столько в достоинствах или недостатках Зилкова, сколько в том, что юноша испытывал подобное чувство практически к любому человеку с первого взгляда.

— Вы к кому? — В разговоре Реймонд исключительно противно растягивал слова, причем делал это совершенно сознательно.

— Моя фамилия Зилков, мистер Шоу. Как вас предупредили по телефону сегодня утром, я прибыл, чтобы отвезти вас в санаторий Свардона.

— Вы опоздали.

Реймонд повернулся и пошел за своими вещами, предоставив Зилкову самому решать, входить в прихожую или нет.

— Я опоздал всего на две минуты, — рявкнул коротышка.

— Но все же опоздали, не так ли? Договариваясь о встрече, люди заключают устный контракт. Постарайтесь запомнить это, на случай, если нам еще когда-нибудь придется иметь друг с другом дело.

— К чему вам три сумки? Как, по-вашему, сколько сумок нужно брать с собой в больницу?

— Разве я просил вам помогать мне нести их?

— Дело не в этом. Когда с человеком происходит несчастный случай, он не попадает в больницу, имея при себе три сумки. Самое большее, что вы можете взять, это плоский кожаный чемоданчик с самыми необходимыми вещами.

— Кожаный чемоданчик?

— Вы не знаете, что это такое?

— Конечно, знаю.

— У вас есть хотя бы один?

— Один? У меня их целых три!

— Пожалуйста, переложите все необходимое в один из этих трех чемоданов, и пошли.

— Нет.

— Почему?

— Я сам туда доберусь. Мне не было сказано абсолютно ничего о необходимости взять с собой лишь то, что может поместиться в кожаной папке. Мне не было сказано абсолютно ничего о том, что придется иметь дело с мелким чиновником какой-то безвестной маленькой больницы. На этом все. Возвращайтесь к своим делам. Я сам справлюсь! — И Реймонд начал закрывать дверь прямо перед носом Зилкова.

— Подождите!

— Нечего ждать. Уберите ногу, нахал. Убирайтесь отсюда!

— Это невозможно! — Коротышка всем телом навалился на дверь, но более массивный, более сильный Реймонд постепенно оттеснял шефа безопасности назад. — Остановитесь! Подождите!

— Вон! — неумолимо потребовал Реймонд.

— Нет! Пожалуйста! Шоу, послушайте! Не хотите разложить маленький пасьянс?

Реймонд перестал сопротивляться. Зилков проскользнул в квартиру и закрыл за собой дверь.

Санаторий Тимоти Свардона — настоящий памятник частной филантропии. Мистер Свардон, упокоившийся уже одиннадцать лет назад, был богатым алкоголиком и имел двух дочерей-наркоманок. Он присмотрел эту роскошную частную больницу главным образом для себя и своей семьи, но заодно и для других алкоголиков и наркоманов, друзей своей семьи или друзей этих друзей. Круг спонтанно расширялся, и это привлекло к больнице внимание людей из организации Георгия Березина, защищавших безопасность Советского Союза на восточном побережье Соединенных Штатов. В итоге два этажа семиэтажной больницы полностью стал использовать КГБ. Все здание в результате абсолютно законной сделки было выкуплено у младшей дочери Свардона, которая так и не избавилась от тяги к кокаину, несмотря на все достижения медицины, щедро оплаченные ее отцом. Благодаря множеству пациентов, все еще преданных семье Свардона, маленькое тихое убежище вот уже второй год успешно существовало при новом руководстве, в качестве одного из немногих поддерживаемых Советами учреждений, позволяющих «делать деньги».

На самом деле Реймонда вовсе не сбивал скрывшийся с места происшествия водитель, однако для удостоверения законности его пребывания в больнице требовались история болезни и страховой полис, и полицейский протокол.

Реймонда на такси доставили в больницу и зарегистрировали таким образом, как будто привезли сюда в результате несчастного случая. Спустя полчаса две советские медсестры уже уложили его в постель на пятом, полностью закрытом этаже. Правую ногу с наложенной на нее гипсовой повязкой укрепили в вытяжном устройстве, голову перевязали. С помощью приема с пасьянсом Реймонда привели в бессознательное состояние и полностью стерли воспоминания об утренних событиях. Больничный персонал уведомил о случившемся полицейских, и они тут же прибыли, чтобы побеседовать с водителем такси, который привез Реймонда. Тот подтвердил, что собственными глазами видел, как беднягу сбил зеленый «универсал» с коннектикутским номером. По счастью, это смогли подтвердить еще три свидетеля: две жившие по соседству женщины и молодой адвокат с Лонг-Айленда. Известили также менеджера по персоналу «Дейли пресс», с тем, чтобы тот привел в действие больничный и страховой полисы Реймонда, запись о наличии которых обнаружили в идентификационной карте, лежащей в его бумажнике. Были представлены также и рентгеновские снимки, согласно которым он получил сотрясение мозга и разрыв икроножной мышцы. «Дейли пресс» на последней странице опубликовала коротенькое сообщение о случившемся. Вот откуда об этом стало известно майору Марко, а также матери Реймонда и Джонни.

Босс Реймонда, Холборн Гейнес, бросил все (бутылку пива и отчет из офиса в Маниле) и примчался в больницу, чтобы выяснить, не может ли он оказать какую-нибудь помощь. Клерк в приемном покое, лейтенант Советской армии, изучив его удостоверение личности и проверив, есть ли он в списке вероятных и, следовательно, дозволенных посетителей Реймонда, отправил Гейнеса на пятый этаж, как будто тот не был закрытой частью больницы. В лифте вместе с Гейнесом ехал целый отряд суровых медсестер в традиционных шапочках выпускников больницы «Матери Кабрины», Коннектикут. Они, конечно, там никогда не учились, но тем не менее их присутствие придавало заведению профессиональное правдоподобие.

Реймонд лежал без сознания, с ногой в вытяжке и, как предполагалось, сильно страдал. Мистеру Гейнесу позволили взглянуть на него и объяснили, прибегнув к множеству профессиональных терминов, что именно с Реймондом произошло и чего можно ожидать в дальнейшем. Гейнес оставил молодому медбрату (5 футов ростом, 173 фунта веса, усы, бородавки) бутылку виски для Реймонда и попросил передать на словах, чтобы тот ни о чем не беспокоился, чего медбрат делать не стал, поскольку, учитывая возможность непреднамеренного использования кода, был особо предупрежден, что с Реймондом нельзя разговаривать ни на какие темы. Специалисты непосредственно из команды Йен Ло прибыли сюда по посольской квоте из института Павлова на Украине. Они работали с Реймондом в промежутках между приемом посетителей, дотошно проверяя, насколько прочным остается внедренное в его сознание внушение. Что ни говори, прошло уже пять лет с тех пор, как оно было сделано. Выяснилось, что все звенья сцепления сохранились в превосходном состоянии.

Курьер доставил результаты детальных лабораторных исследований в советское посольство в Вашингтоне; оттуда по дипломатическим каналам они были переданы руководителям проекта, которыми, как вы помните, являлись Гомель, Березин и Йен Ло. Однако Березин к этому времени был уже мертв, поскольку его надежды на то, что Лаврентий Берия воцарится в Кремле, не оправдались, а Йен Ло не стал смотреть результаты исследований, заявив со своей мягкой улыбкой, что они, без сомнения, лишь подтверждают, насколько качественно была проведена обработка Реймонда. В результате один только Гомель внимательно изучил документы и остался чрезвычайно доволен.