Ангел-истребитель - Кортес Донн - Страница 67

• Предыдущая
• 67/72
• Следующая

Ответ не заставил себя ждать:

ПАТРОН: Хлесткие слова, Джек... зато от души, я сразу понял. И все же мне слышится в них какая-то отчаянная нотка, верно? У меня на руках все козыри. Другими словами, ты предложил расправиться с Никки быстро и безболезненно, пообещав мне ту же участь. Будем надеяться, ты сдержишь данное слово.

Жаль, конечно, но этому не суждено случиться. Смерть Никки будет долгой и мучительной. А хуже всего – она навсегда останется загадкой. Ты так никогда и не узнаешь, что же с нею произошло, Джек. Она просто исчезнет: очередная шлюха, проглоченная улицей. Ее тело никогда не найдут. Я никогда не выдам тайны... если ты не заставишь меня открыть ее.

Хотя есть и другой вариант. Он избавит Никки от страданий.

Ты мог бы убить ее сам.

Это единственный способ защитить ее, Джек. Ты не подозревал, что мне известно о ее существовании, но я знаю гораздо, гораздо больше. Я знаю, где Никки теперь... и то, что тебя нет с нею рядом.

Она не нужна тебе, Джек. Ты сам это понимаешь. Я убиваю тех, кто близок художникам, не для того, чтобы зажечь в них пламень вдохновения... Я убиваю, чтобы очистить их огнем. Труп заставляет сосредоточиться; живой человек отвлекает. Делай то, что должен.

– Он хочет, чтобы я отчаялся, – бормотал Джек. – Запаниковал, потерял голову. Надо сохранить спокойствие. Быть собранным.

Нельзя привести Патрона к Никки. Если тот знает о ней, это еще не значит, что Патрону известно, где она сейчас. Впрочем, ему многое известно, это очевидно. Он знает о Джеке, знает о Никки...

Нужно найти ее. Только пока не ясно зачем.

– О нет, – прошептал Джек. Внезапно он понял.

Патрон отвлек его, упомянув Никки. Это правда, Патрон мечтает устранить всех, кто помогает Джеку оставаться человеком... но существует и более очевидная мишень.

– Запах фейерверков в октябре, – шептал Джек – В Штатах пиротехнику запускают в июле... Ванкувер. Он в Ванкувере.

Здесь живет человек, о котором Патрон совершенно точно знает.

Чарли.

Никки приоткрыла глаза. Она не могла сообразить, где она и что с ней произошло, но подозревала, что ничего хорошего. Голова гудела, очертания предметов расплывались. Наркотики. Ее накачали какой-то дрянью.

Она лежит на койке. Запястья и лодыжки привязаны к раме. Наверху – трещины в штукатурке и пятна плесени, похожие на тест Роршаха. Никки повернула голову, и этого оказалось достаточно, чтобы слабость и головокружение вернулись. Ей удалось побороть их.

Небольшая комната, пустые деревянные стены, торчащие трубы. Кажется, здесь никто не живет. У стены напротив – еще одна койка с привязанным к ней человеком. Белый мужчина лет сорока, одетый в светлые брюки и голубую шелковую рубашку. Левая кисть замотана пропитанным кровью бинтом. Кожаные туфли от "Гуччи". Он не шевелился, но Никки слышала, как он дышит. Без сознания, наверное.

Голова понемногу прояснялась. Никки провела в уме быструю инвентаризацию: на ней нижнее белье.

Руки-ноги на месте. Сережек нет, зато браслет с амулетами все еще на руке. Ноги босые.

Мужчина на второй койке шевельнулся, застонал.

– Эй, – прошептала Никки, – ты очнулся?

Мужчина попытался приподняться и обнаружил, что не может. Не без труда разлепил веки.

– Ч-что? – переспросил он.

– Говори тише, – шепотом посоветовала Никки. – Ты цел?

Мужчина повернул к ней голову. У него было круглое, мясистое лицо и нос картошкой, а на лице – испуг.

– Что... кто... кто ты? – прохрипел он.

– Меня зовут Никки, – сказала она – А сам-то ты кто такой?

Лицо мужчины, и без того уже бледное, потеряло всякий оттенок при звуках ее имени.

– О нет, – выдавил он. – Извини, он заставил меня рассказать, я... он отрезал мне пальцы!

Мужчина заплакал.

Никки опустила взгляд на его забинтованную руку. На какой-то миг ей показалось, что мужчина говорил о Джеке... но тут же сообразила, кто, скорее всего, этот "он".

– Черт! – тихо выругалась Никки. – Давай, парень, соберись. Как тебя зовут?

– Чарли. Чарли Холлоуэй...

Чарли и Никки были единственными во всем свете людьми, за судьбу которых Джек волновался. Он отправил наспех написанное электронное сообщение Никки, затем попытался дозвониться до Чарли. Попав на автоответчик, повесил трубку.

Он оплатил еще неделю аренды и первым же рейсом вылетел в Ванкувер; ноутбук Джек прихватил с собой, а оборудование "Волчьих угодий" оставил в мотеле. Еще несколько раз пытался звонить Чарли, из аэропорта и уже в самолете, но никто не брал трубку.

Из аэропорта он на такси доехал до галереи Чарли. Здание было заперто; в окнах темно. Он постучал – никто не вышел открыть.

Джек обошел галерею. Пожарная лестница в аллее опущена; оглянувшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, Джек забрался по ней наверх. Толкнул окно на втором этаже – похоже, намертво закрашено.

Не время миндальничать. Джек высадил стекло локтем.

Сигнализация не сработала; по крайней мере, он не услышал сирены. Ботинком столкнул внутрь застрявшие в раме осколки и сам последовал за ними. И оказался в коридоре: по обе стороны – двери, а на торцевой табличка: "Кабинет". Джек направился к ней.

Дверь была не на запоре. Внутри он увидел стол, заваленный бумагами и стопками журналов. У стены – пара кресел с плюшевой обивкой. Три шкафчика картотеки, один на другом, и отдельный стол с компьютером.

На клавиатуре – размашистая дуга крови, словно кто-то, у кого текла кровь из носа, резко мотнул головой.

Джек опоздал.

– Послушай, Чарли, – произнесла Никки. Она старалась говорить потише, но с напором. – Если мы с тобой хотим выбраться отсюда живыми, надо сохранять спокойствие. Хладнокровие. Ты меня понял?

– Да. Да, – сказал Чарли. – Он... он сумасшедший. Это он убил семью Джека.

– Я знаю, – угрюмо подтвердила Никки. – Он называет себя Патроном. Мы с тобой – следующие в его списке, и ничего хорошего нас не ждет. Твои веревки сильно натянуты?

– Э... довольно сильно.

– Ну, тогда постарайся их ослабить. Может, и получится. Не узнаешь, пока не попробуешь. Я займусь тем же.

– Хорошо. А как... как он поймал тебя?

– Усыпил. Я глотнула пивка из собственного холодильника... последнее, что помню. – Никки натянула веревки, жалея, что была без сознания, когда ее привязывали: она могла бы напрячь мускулы, обеспечила бы небольшую слабину. – А тебя?

– То... что случилось, кажется безумием. Сам еще до конца не поверил. Я работал в своем кабинете, когда он внезапно оказался рядом. Я не слышал, как он вошел, ничего подобного, он словно материализовался из воздуха. На нем был черный капюшон, лица не видно. Он вытянул ко мне руки, и тут... я не мог шевельнуться.

– Что-то новенькое, – протянула Никки.

– Он привязал меня к стулу, вытащил садовый секатор... – Голос Чарли дрогнул. Помолчав, он зашептал снова: – И когда он говорил, голос казался искаженным. Нечеловеческим.

– Модулятор, – определила Никки. – Боится, что ты узнаешь его голос. Может, это кто-то из твоих знакомых... или нет. Наверное, просто осторожничает.

– Он спрашивал о тебе. И о Джеке. Я почти ничего не знал... но я рассказал ему. Рассказал все, что знаю. Извини. – Слова Чарли были едва слышны.

– Ладно, проехали, – сказала Никки. – Все ломаются рано или поздно. Что там с веревками?

– Мне... Кажется, я могу сдвинуть узлы вдоль рамы.

– Отлично. Постарайся найти острый край, угол, все, обо что их можно перетереть.

– Тут что-то торчит... кажется, это винт или болт.

Самой Никки не повезло: к ней Патрон отнесся со всей тщательностью.

– Ну так постарайся перетереть веревку о болт, – сказала она. – Потребуется время, но ты не сдавайся. Дергай со всей силы.

• Предыдущая
• 67/72
• Следующая