Далекие берега. Навстречу судьбе - Сарду Ромэн - Страница 3
- Предыдущая
- 3/69
- Следующая
Колволлейдер перевел его слова. Пуля была действительно английской.
— Кто ты такой, чтобы быть хитрее их? — спросил вождь индейцев.
Джон Ламар плюнул на землю, пытаясь скрыть свое разочарование. Затем ответил нравоучительным тоном:
— Меня зовут Ламар. И все земли по ту сторону реки, которые вы можете окинуть взором, от берега до водного потока, называемого вами Оготочи, теперь принадлежат мне. Я получил их в соответствии с договором о разделе земель, заключенным прошлой зимой между лордами-собственниками Каролины, племенем ямаси и мной.
И Ламар показал документ, составленный на английском языке и на диалекте маскоги, на котором изъясняются ямаси, самое крупное племя на юге Каролины, союзник белых людей.
Сквамбо покачал головой, потом заметил, что этот договор, действительный он или нет, нисколько его не касается, так как их племя занимает другой берег реки, за пределами владений ямаси.
— Я пришел к вам вовсе не за тем, чтобы заявлять о своих правах на ваши земли, — признался Ламар. — Я хочу предложить вам сделку.
Уроженец Барбадоса, откуда он уехал с пятьюдесятью чернокожими невольниками, Ламар обосновался в Каролине два года назад, надеясь найти в новой английской колонии бескрайние пахотные земли, в отличие от требующих огромных затрат узких полосок земли на его острове, расположенном на юге Антильского архипелага.
— Мы соседи, — степенно сказал Ламар, обращаясь к Сквамбо. — Наши земли граничат на протяжении более пятидесяти миль, и поэтому очень важно, чтобы мы с вами наладили отношения, основанные на взаимном доверии. Этому могли бы помочь кое-какие договоренности, коих нам следует достичь не позднее сегодняшнего дня.
Сквамбо смотрел на тело своего сына. Его несли в сторону вигвама, где вскоре все будет готово к погребальному ритуалу.
— Что вы хотите предложить? — спросил Сквамбо.
— Все очень просто. На данный момент все мое состояние — это руки моих негров. Мои земли начнут давать доход лишь через несколько лет. Надо вырубить тысячи деревьев, прорыть оросительные каналы, испытать семена различных сортов риса. Я нуждаюсь в рабах. Но вот только когда я пытаюсь обратить их в истинную веру в единого Бога при помощи пастора, которому щедро плачу, всегда находятся те, кто предпочитает свободу!
Сквамбо ничего не ответил. Его отца заживо сожгли испанские миссионеры, тоже желавшие, чтобы тот спас свою душу, приняв их веру.
— Мое предложение таково, — продолжал Ламар. — Если один или несколько моих рабов ступят на ваши земли, чтобы затем бежать к испанцам во Флориду, йео поймают их и приведут ко мне. За каждого живого негра я заплачу две бочки рома, а за мертвого — одну бочку. А что касается испанцев, то, если вы поймаете их вблизи моего берега Саванваки, я дам вам за каждую новость, которую в Чарльзтауне посчитают достоверной, шесть ружей и два комплекта боеприпасов.
Ламар обернулся и пальцем показал на осла.
— Сегодня я дарю вам этот драгоценный груз как свидетельство моей доброй воли. Смотрите сами!
Впервые слова Ламара, казалось, заинтересовали Сквамбо и его людей. Йео развязали мешок и начали распределять между собой его содержимое. Англичанин преподнес им в дар бисер и другие дешевые товары, пользовавшиеся большим спросом у краснокожих. Кроме всего прочего там были ножницы, молотки, топорики и дюжина старых английских мушкетов.
Ламар заметил, что Сквамбо сначала посмотрел на инструменты и огнестрельное оружие и только потом на безделушки. Сквамбо казался ему менее безрассудным, чем вожди племен, с которыми ему доводилось встречаться прежде. Те больше всего на свете любили украшать себя брелоками, отражавшими свет. Как наивные женщины!
Джон Ламар показал на шкуры, развешенные по всей деревне.
— Продано?
Сквамбо кивнул в знак согласия.
— Вот уже восемь сезонов мы ведем торговлю с представителем одного из ваших лордов, Питером Колетоном.
— Начиная с сегодняшнего дня, — сказал Джон Ламар, — я и только я буду покупать у вас все шкуры, которые вы добудете за сезон. И за каждую партию я буду платить на вельту рома больше, чем Питер Колетон.
Сквамбо благосклонно отнесся к повышению цены на товары.
— Послушайте: я плачу авансом!
Индейцы подумали, что этот бледнолицый сумасшедший, раз он платит за шкуры еще не убитых животных!
— Что он за торговец? — прошептал, обращаясь к своим друзьям, Таори, племянник Сквамбо, будущий микойео.
Ламар добавил:
— И вот еще что: если у вас есть рабы, я готов купить их. Чернокожие незаменимы при работе в поле, но что касается перевозки товаров, осмелюсь сказать, что в этих краях никто не может сравниться с индейцами.
Сквамбо заметил, что йео не воины и поэтому не торгуют человеческой плотью. А вот о набегах шауни, которые жили дальше на севере, всем было хорошо известно. У них Ламар наверняка найдет беглых вестосов, горных чероки, шато с берегов Мексиканского залива и даже уиньев с севера Каролины и аппомагоксов из Виргинии. Их охотно обменяют на английские товары.
Было решено, что Ламар, его сын и переводчик останутся в деревне до завтрашнего дня, чтобы у них было время по всем правилам составить договор о сделке между индейцами и новым производителем английского риса и отпраздновать ее.
— Все идет как по маслу! — сказал сам себе довольный Ламар.
И все же переводчик Колволлейдер заметил несколько враждебных взглядов, брошенных на них индейцами из окружения Сквамбо.
— Вы не должны были убивать этого йео, — сказал он. — Это было ни к чему. Вам не удалось их обмануть.
— Ба! Так было угодно Господу. Зачем он встал на моем пути? Что касается этих дикарей, я знал негодяев из Брайтона, которые дурачили их и не по таким пустякам. Тебя ослепил нелепый наряд их царя. Если бы мы жили в библейскую эпоху, Бог уже давно бы стер это отродье с лица Земли!
— Вы их недооцениваете… Что касается меня, этой ночью я ни на минуту не сомкну глаз. Они способны снять с нас скальп, когда мы меньше всего будем ожидать этого.
На закате солнца началась церемония погребения Томогучи. Сквамбо уединился на краю мрачного болота, от которого исходил пар. Здесь он, как вождь и кудесник, беседовал с духами. Назад он вернулся с приказом, полученным от духов. Те велели сжечь тело Томогучи на священном огне, чтобы «его душа всего получала вдоволь».
Был сложен костер. Мужчины племени раскрасили лица и тела в желтые, красные и белые цвета. Женщины прикрепили к бедрам и щиколоткам погремушки. Все дули в раковины и свирели, сделанные из козьих костей. Белыми погребальная церемония воспринималась и как траурный ритуал, и как праздник, прославляющий освобождение Томогучи и его возвращение к Великому Духу.
Сожжение сопровождали пляски — причудливое смешение ритмичной грациозности и мучительной борьбы, порой прерываемое криками и боем барабанов. Тела танцоров извивались вокруг огромного костра. На фоне пламени их раскрашенные потные тела казались трепещущими черными силуэтами.
Равнодушный к этому кощунственному для христианина зрелищу, Джон Ламар все же съел жирного дикого гуся, ловко орудуя пальцами и ножом.
А вот сын Ламара Томас, впервые сопровождавший отца в его разведывательных экспедициях по землям индейцев, был зачарован плясками и молитвами йео.
Шестнадцатилетний мальчик, нежданный ребенок, долговязый, нескладный, чудовищно заикался, что служило его родственникам поводом для насмешек. Он настолько стеснялся своего порока, что крайне редко открывал рот. Но, общаясь с индейцами, он, казалось, избавился от природной застенчивости. Хотя Джон Ламар и переводчик отказались попробовать напиток, сделанный на основе крови кугуара, Томас мужественно выпил его, что произвело хорошее впечатление на йео.
Экзальтация индейцев достигла кульминации, когда повеял легкий ночной ветерок. Это был знак, что духи прилетели, чтобы забрать освобожденную душу Томогучи. Песни и пляски возобновились с удвоенной силой. Томас Ламар поддался общему буйному веселью.
- Предыдущая
- 3/69
- Следующая
