Моя война - Косенков Виктор Викторович - Страница 6

• Предыдущая
• 6/68
• Следующая

— Девочки, вы что? — глаза его округлились окончательно, когда я вышла из-за плеча Ли в коротенькой полупрозрачной ночной рубашке.

Он с опаской стал приближаться ко мне, протягивая руку с намерением проверить у меня температуру тела.

— Темная, у тебя все в порядке? Сон хороший?

— Не удивляйся, — встряла Ли, повиснув у него на толстой ручище и поцеловав в залысину, — у нее месячные.

— Не слушай ее, — отмахнулась я, — у нее сегодня Лоск клиента увела, на самом интересном месте.

— А, — понял он, — так вы голодные?

Мы с Ли переглянулись и одновременно ответили:

—Да!

Эдди не поддался на провокацию и, пожав плечами, спросил точнее:

— Все вы, девочки, шутить изволите. Есть, я спрашиваю, будете?

— Ну конечно! — обрадованно сказала Ли. — Если бы мы хотели секса, мы бы тебя не обольщали в зале, где нормальные люди едят!

— Мы это сделали бы прямо на кухне, на горячей плите, — уточнила я.

Эдди понял, что от нас вразумительного ответа не дождешься, и спросил еще точнее:

— Что именно кушать изволите? Горячие женщины…

— Кофе, — быстро вставила я, — и сахар, и сырный штрицель, и еще, если можно, теплый. И твой фирменный омлет.

— Присоединяюсь, — вставила Ли.

Мы присели за самый уютный столик, располагавшийся в углу, под аркой, словно в небольшой пещерке, и стали терпеливо ждать заказанное. Я погрузилась в свои мысли, благо было о чем подумать, но Ли дернула меня за руку:

— Темная, сколько себя помню, столько Эдди у нас работает поваром. Откуда он?

Я выждала, пока разносчик удалился.

— Он живорожденный.

Ли от удивления скорчила забавную мордашку.

— Он работал на базе, где нас выращивали, а потом после войны, когда начался бардак с руководством в стране и базу отправили под нож, его выкинули. Несмотря на то, что он профессионал. А до этого он занимал очень важную должность, — вещала я. — Это он руководил эвакуацией наших яслей в Индию, когда началась война.

— Подожди, а как же он оказался в нашей компании? — подозрительно спросила Ли, думая, что я ее разыгрываю.

— Он попросил об этом сам.

Ли нервно рассмеялась и осторожно поинтересовалась:

— Ты шутишь?

Я покачала головой и ответила:

— Ты всегда можешь это уточнить у Марты.

— Так она мне и скажет! Это ты старшая, а мы так… хор мальчиков-зайчиков. Точнее, девочек-при-певочек. Но как же живорожденный сам, по своей воле, напросился к нам?

— Бывает, — философски заметила я.

Надо отметить, что Ли стойко приняла это известие. Почет и уважение Эдди обеспечены на всю жизнь, потому что с нами добровольно работают только люди, которым нечего терять.

На площадку к столовой подошел лифт с остальными сестрами Искариан, их воробьиный гвалт я услыхала прежде, чем они достигли дверей. С противоположной стороны вошел Толстый Серж, его я узнала по запаху (ну и дрянная же у него туалетная вода!), сразу же за ним шел Энди, почти бесшумно, но все-таки его я услышала до того, как он вошел в столовую. Мир постепенно оживал — звуками, запахами, цветами. Энди свернул в нашу сторону.

— Темная, для тебя есть почта, — помахав мне рукой, сказал он, направляясь с Толстым Сержем к кухне.

Энди выглядел сильно уставшим, мешки и темные круги под глазами, немного неуверенные движения рук.

— Спасибо, я прочитаю, — ответила я, на что Энди усмехнулся и подмигнул мне.

Ли, обидевшись на такое невнимательное отношение к ее прелестям, громко спросила его через весь зал:

— А что это у нашего Энди глазки красные? Ангел мой, скажи мне, что ты делал сегодня ночью?

— Работал, Ли. В отличие от тебя, я работаю головой, а не языком, — также через весь зал ответил ей Энди, на что тут же отреагировали бурным хохотом пятеро из семи сестер Искариан, уже заказавших свой завтрак. — А ты, Темная, заскочи ко мне. Заодно почту прочитаешь, а я покажу тебе кое-что интересное.

— Ну да, — буркнула себе под нос Ли. — Ну да…

Скачок в прошлое. Вторая точка.

За несколько лет до войны.

Президентский дворец. Киев

Тень от кресла обходила его, как дикая кошка, удлиняясь и корчась в беззвучном мяу, протягивая лапы, а он сидел и думал. Некоторые думают вслух, некоторые мечутся из угла в угол, но все это ерунда; только покой и расслабление способствуют рождению самый лучших идей и мыслей, когда ты свободно расположился в кресле, прикрыв глаза, а мозг тем временем напряженно ищет ответа на поставленную задачу.

Продвижение законопроекта о клонировании человеческих особей в научных целях занимало его мысли на протяжении года. Проект провели по всем возможным комиссиям, засорив его плесенью оговорок и запретов, коллизий и противоречий.

Он, наконец, сегодня должен быть принят. Несмотря на жесткое сопротивление оппозиции, несмотря на то, что будущий закон недееспособен для маленьких лабораторий, НИИ и медицинских учреждений. Он вообще не принесет пользы никому, за исключением его покупателей, но закон должен быть принят, потому что за его рождение он продал свою душу. Вернее, он продал ее за деньги и места в парламенте, и за власть, но это не влияет на количество вложенных сил и наверняка к делу не относится.

Его челюсти с хрустом сжались. Все оказалось напрасно. Не приняли. Проект провалили.

И для дальнейшего продвижения потребуются крайние меры, любые, но действенные. Все что угодно. Как надоела эта игра в добренького дядюшку! И чем дальше, тем хуже, тем труднее. Пусть кто-то другой защищает интересы толпы, юродствует и тратит себя на дела государственной важности, а он будет жить по принципу: после меня хоть потоп.

Напряжение постепенно уходило, оставляя место решимости. Ему нужно оправдать вложенные в предвыборную кампанию деньги. Инвесторы не будут ждать, им не нужны отговорки и обещания, им ничего не нужно, кроме денег и искусственных людей. Законная игра с человеческими генами позволит создать выносливую и разумную машину для работы, для убийства, для развлечения. Торговля таким товаром сулила огромные прибыли, потому что искусственные люди по этому чертовому законопроекту не имеют юридического статуса. Растения. Ловкие и сильные. Нелюди.

Ведь если подумать, то препятствие не кажется таким уж непреодолимым. Особенно, когда можно не стесняться в финансах. Парламент — это стадо. Четыре-пять лидеров… Довольно умных людей. Они поймут, наверняка поймут, что лучше быть живым и здоровым, чем больным, а то и мертвым. А людская понятливость напрямую связана с наглядностью агитации.

— Агитация, — выдавил он слова в темноту кабинета. — Агитация… Акция.

Возвращение к первой точке. База проекта “Клон”

Я простилась с Ли на девятом уровне, благоразумно решив, что перед посещением терминала необходимо одеться более прилично. Черный брючный костюм, на груди идентификационная карточка с принадлежностью к отделу “К-18”.

В громадном холле IT-отдела было темно, только, как всегда синим, светилась голографическая карта города, и снова, второй раз за нынешнее утро, меня накрыла тишина. Вдруг мне показалось, что я всего лишь маленькая пчелка в огромном сосредоточенно гудящем улье.

Сзади, пытаясь подойти неслышно, подкрался Энди. Я улыбнулась, не оборачиваясь, это была своеобразная игра, и еще ни разу у Энди не получалось застать меня врасплох.

— Ну, здравствуйте, аналитик!

— Нечего обзываться!

Я сделала шаг назад, развернулась и крепко ухватила его за правую руку. Все произошло в считанные доли секунды, и наш системный администратор даже чуть моргнул от неожиданности глазами.

— Куда свои бесстыжие ручонки тянешь? То-то же!

Он почесал затылок и с кислой миной сказал:

— Как это у тебя выходит?

Я усмехнулась и, выбрав наиболее примитивное объяснение, сказала:

— Все просто, ты отражался на блестящем каменном полу.

Ну не буду же я ему объяснять, что мой нос и уши предупреждают о его приходе значительно раньше, чем натертый до зеркального блеска пол!

• Предыдущая
• 6/68
• Следующая