Эмигранты - Величко Андрей Феликсович - Страница 14

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая

С этими словами он вытащил из мешочка, пристегнутого к поясу, монетину размером примерно с советский юбилейный рубль и протянул мне. Я положил ее на маленькие электронные весы, развернутые дисплеем ко мне, так что дон и не понял, что я делаю. Так, двадцать три грамма, запомним. На одной стороне монеты римская цифра VIII, то есть восемь, а на другой что-то вроде герба.

– Одна восьмая песо – это реал. Мелкая серебряная монета, причем, говорят, последнее время их начали чеканить и из меди, но до нашей глуши подобные новшества еще не дошли.

– А сколько стоит, например, поросенок? – поинтересовался я.

– Наверное, два песо, – задумался алькальд, – но точно я не знаю. Могу сказать, что день на постоялом дворе обойдется вам в песо или полтора.

– Обошелся бы, но я туда не собираюсь. Кроме всего прочего, император запретил мне удаляться более чем на километр от корабля. Наш километр – это чуть больше половины английской морской мили. А как соотносятся между собой эскудо и песо?

– За один золотой эскудо дают два песо.

Так, похоже, здесь мой собеседник снова малость лукавит, потому как по моим сведениям, захваченным из будущего, соотношение должно быть примерно один к трем – один к четырем. А это может говорить о том, что честнейший алькальд собирается малость поправить свое благосостояние на моих торговых операциях. Потому как он уже знает, что платить я буду золотом.

– Мне бы хотелось купить у вас несколько живых поросят, ягнят и, возможно, жеребят, – сообщил я. – Не исключено, что в недалеком будущем придется сделать и более крупные приобретения. Насколько такое реально и как лучше это произвести, не подскажете?

– Поросят и ягнят купить можно, закупка продовольствия проходящими кораблями иных стран не запрещена. С лошадьми сложнее – тут, боюсь, возникнут определенные трудности. Впрочем, если вы не против, могу сегодня же прислать вам на борт одного торговца, который примет ваш заказ и потом доставит его на корабль. А вообще с торговлей – увы. Колонии не имеют права торговать ни с кем, кроме метрополии. Все грузы с Филиппин идут только по одному адресу – в Акапулько. Оттуда они доставляются в Испанию.

В этот момент раздался стук в дверь, и после моего «можно» в каюту заглянул Кикиури.

– Капитан, – сказал он, – в гавань входит какой-то большой корабль.

Насчет того, что корабль большой, Кикиури слегка погорячился. Впрочем, если сравнивать его с надувной лодкой или даже катамараном «Москвич», то действительно можно было употребить такое определение. В общем, появившийся из-за мыса километрах в трех от нас парусник был всего раза в два побольше нашей «Победы». Я взял бинокль. Да, суденышко среднее. Два ряда пушечных портов, девятнадцать орудий с борта. Если прибавить носовую и кормовую пушки, получим сорок. В принципе немного, но нам в случае чего даже такого бортового залпа хватит с запасом, так что придется быть осторожными.

– Галеон «Карлос Второй»! – сообщил мне дон Себастьян, выразительно глядя на мой бинокль. – Пришел из Манилы. Разрешите вашу… э… двойную подзорную трубу?

– Да, пожалуйста, – протянул я бинокль дону.

– Губернатора на борту нет, – вскоре сообщил он мне, – это вернулся отец Хосе.

– Этот, как вы его назвали, канонир?

– Каноник, – улыбнулся алькальд. – Представитель церкви на нашем острове. В отсутствие губернатора – высшая власть в Себу.

Ну вот, подумал я, начальства прибавилось. Хотя подарок как раз для духовного лица у меня есть, а набиваться к нему в гости я не собираюсь. В общем, авось обойдется. И что, дон Себастьян назвал эту посудину галеоном? Действительно, низкий нос, характерная корма да и парусное вооружение соответствует. То есть на тех же основаниях, на каких карликового пуделя можно назвать псом, входящее в гавань судно являлось галеоном. Названным, между прочим, в честь действующего короля, не пользующегося ни малейшим авторитетом и практически отстраненного от власти своей матерью. Но показывать, что я знаком с местными реалиями, было ни к чему. По легенде, к нам в Антарктиду двенадцать лет назад прибило сильно поврежденный штормом английский бриг, и нашим медикам удалось выходить троих еще живых членов экипажа – оттуда и все сведения.

– Похоже, этот Карлос под номером два оставил после себя не самый яркий след, – заметил я, забирая у дона свой бинокль.

– Но ведь это наш теперешний король! И почему вы так решили?

– У вас кто-то осмелился назвать именем правящего короля такое убожество? Извините, но мне просто странно это слышать. Получается, что вашего монарха не только не боятся, но и совершенно не уважают.

– Знаете, дон Алекс, а ведь вы в чем-то правы, – вздохнул алькальд. – Но вынужден прервать нашу чрезвычайно интересную встречу: в связи с прибытием отца Хосе у меня появились неотложные дела в порту.

– Не смею задерживать, только захватите, пожалуйста, мой скромный подарок для достойного каноника.

С этими словами я спустился в каюту и достал из встроенного шкафчика алюминиевый католический крест, украшенный тремя небольшими сапфирами.

– Вот, возьмите. И передайте дону Хосе мое приглашение посетить «Победу». Или же согласие прибыть для встречи на берег, но, как я уже говорил, не дальше километра от корабля.

Дон Себастьян отбыл, напоследок пообещав, что торговец будет на борту моей шхуны уже сегодня.

Где-то через час галеон встал на якорь напротив центра городка, то есть примерно в километре от нас. Между ним и берегом начали курсировать две большие лодки. Мы же пока не могли похвастать особым вниманием к нашим персонам, и только около семи часов вечера приплыл обещанный доном Себастьяном торговец. Я договорился с ним о покупке небольшого количества свиной, овечьей и козлиной молоди, фуража для нее и добавил, что лошадей мне вообще-то тоже хотелось бы. Торговец обещал подумать и вскоре отбыл с четырьмя рублями аванса. Тем временем возня вокруг галеона поутихла, народ на палубе почти не появлялся – видимо, значительную часть экипажа отпустили на берег. Так что я вызвал команду боевых пловцов в полном составе и поставил им первую реальную задачу.

– Мину снарядить одним блоком, – приказал я.

Наши прикручивающиеся к днищу корабля мины могли снаряжаться полуторакилограммовыми аммоналовыми блоками в количестве от одного до четырех. Да, если в мину засунуть все четыре и привертеть это дело ближе к корме, где у здешних кораблей находится крюйт-камера, то при нажатии на кнопку пульта бабахнет так, что от посудины вообще ничего не останется. Но я почему-то не был готов сразу уничтожать корабль, да еще и с командой. Поэтому мина снаряжалась всего одним блоком, и Михаил получил приказ прикрутить ее к носовой оконечности.

Вскоре негромкий всплеск у кормы дал мне знать, что подводный пловец с миной отправились в путь. Выждав минут пятнадцать, я взял бинокль и начал наблюдение за галеоном. И чуть не пропустил момента, когда из воды у форштевня на мгновение высунулась рука – это наш диверсант выводил наружу антенну. Все, теперь путем нажатия на кнопку я могу в любой момент организовать галеону приличных размеров дыру чуть ниже ватерлинии. Это если он вдруг начнет вести себя агрессивно. А не начнет – так не волнуйтесь, снимем мы свою мину перед уходом: не бросать же столь ценное имущество. Это ведь наверняка не последний галеон в мире.

Еще через пятнадцать минут мокрый старший помощник вновь оказался на «Победе» и приступил к выполнению своих обязанностей уже в этом амплуа, а через полчаса стемнело окончательно. Так как моя вахта начиналась с шести утра, я отправился спать.

На следующее утро вокруг галеона опять поднялась какая-то суета. Лодки два раза сходили между ним и берегом, а затем крупная шлюпка подошла к его носу – кажется, на нее спустили якорь. После чего она проплыла немного вперед и утопила погруженную на нее железяку. Затем на галеоне начали выбирать канат, подтягивая судно к якорю. Кажется, такой геморрой называется верпованием, припомнил я. Но куда это корыто собралось так рано?

• Предыдущая
• 14/17
• Следующая