Москвест - Жвалевский Андрей Валентинович - Страница 11
- Предыдущая
- 11/13
- Следующая
Он требовательно посмотрел на Машу, как будто она была обязана определять год, кинув один беглый взгляд на стены. Маше хватило ума просто промолчать в ответ на этот взгляд.
– Опять придется все самому выяснять, – буркнул Мишка, и теперь Маша сдержалась уже с большим трудом.
Мишка размашистым шагом направился к ограде, Маша двинулась за ним.
Ворота нашли быстро – по небольшой обтрепанной толпе. Человек десять оборванцев всех возрастов расположились плотной группой. Когда Мишка попытался обойти их, всклокоченный босой старичок в неимоверно грязной и рваной рубахе преградил ему путь клюкой.
– Куда?
– К князю, – Мишка собирался идти напролом, но путь ему заступили две худые, жутко пахнущие и соответственно выглядящие старухи.
Впрочем, Маша не удивилась бы, узнав, что «старухам» лет по двадцать. Она уже стала осваиваться в этом мире. Поэтому дернула за рукав Мишку, который был готов полезть в драку, и спросила как можно жалостнее:
– А князь – он добрый?
Старик критически оглядел ее и ответил, довольный результатом осмотра:
– Не тутошние, что ль?
Но палку не убрал.
– Нет, – быстро ответила Маша.
– С Литвы?
– С Литвы, ага, – Мишка сообразил, что лучше поддакивать. – Так какой у вас сейчас князь?
– Ныне как и давеча – Иван Данилович.
Оборванцы согласно закивали.
– Хороший князь…
– Добрый…
Мишка и Маша удивленно переглянулись. Что-то не помнили они никакого Ивана Даниловича.
– Милость дает убогим, не жалеет, – продолжил старик и тут же забеспокоился. – А вы за милостью? Вам пусть ваш Идимин дает!
– Мы не за милостью, – важно сказал Мишка, – мы по делу. Можно сказать, послы.
Важность его не произвела действия, оборванцы глянули на «послов» иронично.
– Мы на службу к нему поступать идем! – пришла на выручку Маша. – Переводчиками.
– Чего?
– Ну… этими, – тут в Машиной памяти всплыло нужное слово, – толмачами.
– Ну-ка, скажи чего на литовском!
Такого поворота Маша не ожидала и уже ругала себя за глупую придумку, но тут выручила Мишкина самоуверенность и полжизни, проведенные им в спецшколах.
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Литва (Великое Княжество Литовское) во времена Ивана Даниловича как раз набирала силу. Правил там в то время князь литовский Гедемин – тот самый, которого оборванцы назвали Идимином. Но большую часть населения Литвы (по оценкам историков – около 90 %) составляли славяне, наследники Киевской Руси. Поэтому москвичей не удивило, что «литовцы» говорят на понятном им языке. Правда, был и чисто литовский, балтийский язык – вот его знание и требовали продемонстрировать от Мишки с Машей. Хорошо, что тогдашние москвичи слабо разбирались в иностранных языках.
– Сам хэв мит, энд кэннот ит, – принялся он декламировать любимое стихотворение своего репетитора. – Сам каннот ит зэт вонт ит. Бат ви хэв мит, энд ви кэн ит, энд лет зе лорд кэн би сэнкит![У которых есть что есть, те подчас не могут есть,
А другие могут есть, да сидят без хлеба.
А у нас тут есть что есть, да при этом есть чем есть,
Значит, нам благодарить остается небо!
(Р. Бёрнс, «Молитва перед едой», перевод С. Маршака).]
Толпа выслушала этот спич с живым интересом.
– Ну и чего он набалакал? – обратился к Маше старик, который был, судя по всему, за главного.
– Добрый день к вам в дом, – выпалила Маша. – Покушать есть?
Кажется, собравшихся удалось убедить. Одна из худых теток вытащила откуда-то из недр своего балахона надкушенное яблоко и протянула – но почему-то не Маше, а Мишке. Тот с готовностью принял, даже не подумав поблагодарить, откусил чуть не половину – однако спохватился и передал остальное Маше.
– Может, и возьмет, – задумчиво процедил старик. – А что еще вы…
Дальнейший допрос был остановлен сдавленным голосом кого-то из оборванцев:
– Князь! Князь!
В секунду с толпой произошло превращение. Хотя в это было трудно поверить, но убогие стали еще более жалкими, страшные пострашнели, а согнутые скрутились чуть не колесом. Большинство вдруг стало приволакивать ногу, кривить глаз или подергивать головой.
И при этом все взгляды (даже у внезапно окосевших) были прикованы к воротам.
Князь, как и в прошлый раз, ехал верхом в сопровождении свиты. Однако впечатление он производил гораздо более выгодное, чем Долгорукий. Особенно приятно было смотреть на его лицо: вроде бы и неказистое, но очень добродушное. Казалось, что этот человек тебя никогда не предаст, не обманет и вообще – голову за тебя положит. Впрочем, оборванцев интересовала не голова Ивана Даниловича. Всех интересовал толстый кошель на его поясе.
– Хорошо, – прошептала одна из «старух», оказавшаяся рядом с Машей, – полная калита. На всех хватит. Ты, девка, тоже хватай – и тикай.
Князь увидел собравшуюся толпу, разулыбался ей, словно близким родственникам на собственных именинах, и принялся развязывать свой кошелек. То есть калиту…
Деньги полетели в толпу, началась свара, из которой ребята выбрались с большим трудом. Если б Маше не попало денежкой прямо в глаз, они б ничего не поймали. А теперь, отбежав на приличное расстояние, ребята принялись рассматривать монетку.
КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ. Как вы уже, наверное, догадались, Иван Данилович – это Иван по прозвищу Калита (впрочем, как и Долгорукий, он получил свое прозвище уже после смерти). В его княжение Москва своих денег еще не чеканила, эту роскошь смог позволить себе только сын Калиты – Иван II. И вообще, с XII по XIV век на Руси продолжался так называемый «безмонетный период», когда монет в обращении было очень мало, и чеканились они в основном в Европе. Так что, скорее всего, Маша и Миша рассматривали какую-нибудь иностранную монету.
– Вот и поедим, – обрадовалась Маша.
– Ты что? – возмутился Мишка. – Ты представляешь, сколько она стоит дома? Да это дурные деньги, мы озолотимся! А ты хочешь это сокровище за еду отдать?
– Ты же сам все время ноешь, что есть хочешь!
– Еще не хватало за эти отбросы еще и платить!
– За все в жизни приходится платить! – взвилась Маша.
– Я тебя умоляю, ты эти свои мудрые мысли оставь для нищих! У тебя их тоже полная калита!
– Калита? – переспросила Машка, нахмурясь.
– Был же такой князь, да? – уточнил Мишка.
– Иван Калита! – воскликнули ребята почти одновременно и замерли.
– Ну и? – спросил Мишка через пару секунд. – Почему нас никуда не переносит?
– Может, мы неправильно угадали? Или нужно угадать что-то не то? – задумалась Маша.
– То… Не то… Что они там, с ума посходили? – возмутился Мишка. – Мы угадали, что еще надо?
– Цыц! – шикнула Маша. – Еще не хватало обратно унестись!
На улице стало стремительно темнеть.
– Надо искать место для ночлега, – сказала Маша.
– Я не собираюсь спать голодным, – забубнил Мишка.
– Флаг тебе в руки, – огрызнулась Маша и осмотрелась. – Лично я пойду в ближайший сарай и буду ждать утра.
Миша несколько минут попереминался с ноги на ногу, поругался в темноту, а потом быстренько шмыгнул за Машей.
Маша проснулась первая. Вставать очень не хотелось, она тихо лежала и смотрела на то, как первый луч солнца бесшумно двигается по стене.
Этот самый луч был сигналом к подъему. По двору уже бегали девки с ведрами, где-то голосили петухи, мычали коровы. Мишка спал, развалившись на куче сена, даже во сне не переставая раздраженно чмокать губами.
– Миш, вставай! Миш! Миша-а-а!
– Аааа… Что?
– Миш, пойдем, нужно попытаться попасть к князю.
– Ну так иди и попадай, отстань, дай поспать…
Маша еще потеребила его, а потом вздохнула и выбралась из сарая.
В рассветном солнце княжий терем выглядел так красиво, что Маша стала как вкопанная, открыв рот. Его деревянные некрашеные стены светились как будто изнутри, а всякие деревянные финтифлюшки, незаметные вечером, сейчас казались нарисованными прямо в воздухе.
- Предыдущая
- 11/13
- Следующая
