Король-крестоносец - Коссак Зофья - Страница 31
- Предыдущая
- 31/58
- Следующая
– Расскажите о принцессе! – хором потребовали слушательницы.
Старик в замешательстве пожал плечами.
– Да что я о ней знаю! Флориной звали, герцога Бургундского дочка.
– Про это мы читали. А что-нибудь еще? Как она выглядела?
Де Корбье снова пожал плечами. Как выглядела? В памяти всплыла охваченная бушующим пламенем башня, изящная головка, из-под шлема струятся золотые волосы… Но как об этом скажешь? Его язык был проще и грубее памяти.
– …Она сгорела, – кратко сообщил он. – И все мы чуть не сгорели, уж дух стало спирать от жара, и башня затрещала, но тут Господь подал нам в умерших помощь…
– В умерших?
– Ну да. На горе показалось войско призраков умерших, и мусульмане дрогнули…
– И вы их видели собственными глазами?
– Как вас, благородные дамы, и никогда этого не забуду, проживи я хоть еще сотню лет… Все их видели, все… и наши, и сарацины… Их было много, тьма тьмущая, занимали весь склон горы, впереди епископ… С их помощью мы и захватили город…
Робер де Корбье замолк. Морщинистое лицо его, с которого исчезла глуповатая ухмылка, посуровело. Старик вглядывался в синеющую далеко за окнами Масличную гору, словно надеялся отыскать на ней следы призрачной рати, явившейся с того света на помощь сражавшимся братьям.
Невольно стали серьезны и остальные; любопытные дамы приумолкли. Даже Ренальд из Сидона не смеялся, а думал о чем-то с глубокой печалью, словно предчувствовал, что не пройдет и семи лет, как он, беспечный шутник и полуараб, сложит голову за Святой Крест, подобно своим славным дедам…
Старик выпил вина, отер рукою бороду и первым прервал молчание:
– А как вошли мы в город, такая началась резня, страсть! Не знаю, писал ли об этом каноник д'Агилер, больно уж он мягкосердечен. Про такую бойню и вспоминать страшно… Кровища по улицам лилась потоками, кони в нее по грудь забредали… От тоски, от ужаса смертного язычники выли, точно волки, отовсюду слышался этот нечеловеческий вой… Пробовали бежать, да бежать-то некуда было… Те только и спаслись, кого рыцарь Танкред – он потом сделался князем Галилеи – пустил в Храм Гроба Господня…
– Танкред, кажется, был хорош собой? – полюбопытствовала Изабелла.
– Ничего себе, а уж силы поистине львиной. Он одно время вместе с Готфридом бился, и я его тогда частенько вблизи видел. Когда брали Вифлеем, он тоже с нами был… И на Горе Соблазна…
– Ах, вот о чем вы нам расскажите! О Горе Соблазна!
– Да что там рассказывать, – скривился старец. – Мы туда завернули по пути в Вифлеем… Рыцарь Танкред, как только эту мерзость увидел, приказал разрушить, так гора и стоит в развалинах по сю пору…
– А что именно он увидел? Что там было?
– Скверна, – коротко ответил старец, явно не желая говорить на эту тему.
Безуспешно пробовали расшевелить его принцессы, которых Гора Соблазна интересовала чуть ли не больше всего прочего. О таинственном этом месте ходило множество зловещих слухов.
По преданию, на этом взгорье, расположенном неподалеку от Иерусалима, ютилось когда-то капище, возведенное Соломоном для своих языческих жен. Брошенный и наполовину разрушенный памятник грешной слабости великого монарха заново отстроил Ирод, царь иудейский. Он окружил бывшее капище высокой стеной, за которую редко кому удавалось проникнуть, и частенько туда наезжал. Утверждали, что после явления Вифлеемской звезды он закрылся в сем непотребном месте и именно там ожидал возвращения трех волхвов. Далее предание гласило, что во время избиения младенцев именно туда сносили вырванных из материнских рук малюток и там предавали их смерти. Сведущие люди уверяли, что вход на гору днем и ночью караулят черти. Ничего удивительного, что зловещее взгорье, отягощенное самым страшным в истории человечества убийством, считалось проклятым. С давних времен его издалека обходили все – мусульмане, греки, сирийцы, и даже простодушные арабские пастухи не заглядывали туда. Латинские рыцари, прибывшие вместе с Танкредом, сравняли капище с землей: подпилили колонны, и потолок рухнул, завалив вход грудой обломков. Оставленные ими руины до сих пор загромождали взгорье, скрывая под собою тайну, в которую пока никто не проник.
А этот самый Робер де Корбье, замшелый, трясущийся старичок, был там и многое знает, вот только рассказывать ни о чем не хочет.
Старик действительно упорствовал в своем нежелании говорить о Горе Соблазна, и даже вид туго набитого кошелька не сделал его уступчивее. На все уговоры он только качал головой.
– Не помню, – уверял упрямец, и невозможно было уличить его во лжи.
– А все остальное помните? – пытался вывести его на чистую воду Ренальд.
– Все остальное помню, а это позабыл.
– Но почему так?
– Почему? – старик задумался на какой-то миг и убежденно повторил: – Потому что скверна.
Больше от него не удалось ничего добиться, и он тут же запросился домой. Лучше, мол, ему прийти в другой раз. Тогда расскажет о короле Балдуине I. А сейчас устал и покорнейше просит отпустить его.
Де Корбье отпустили, не скрывая обиды, что о самом интересном он промолчал.
– Охота же из всего делать тайны! – брюзжала Сибилла. – Придется мне самой туда поехать и хотя бы посмотреть, как выглядят руины. Ехать надо перед полуднем, когда в храмах звонят колокола, – черти от колокольного звона разбегаются.
– И я с тобой! – обрадовалась Изабелла. – А рыцарь Ренальд поедет с нами для охраны.
– О, нет! – решительно возразил рыцарь. – Лучше я съезжу туда один, а потом расскажу вам, благородные принцессы, об увиденном. Хотя я уверен, что ничего там нет, кроме груды обломков, но вам туда ездить не годится.
– Почему же? – обиделись принцессы.
– Потому что государю это не понравится. Место проклятое, позорное, и не гоже королевским дочерям любопытствовать о вещах, о которых стесняются говорить воины…
– Король об этом даже не узнает!
– Ибелин из Рамы тоже такой затеи не одобрил бы…
– Ибелин! Только его одобрения мне не хватало!
Ренальд не смог удержаться от смеха.
– Вот слова, достойные послушной супруги. Нет, с вами, благородные принцессы, я не поеду, а вот один могу произвести разведку.
– Обойдемся и без вас. Я хочу увидеть. Непременно! И как это мне раньше в голову не пришло…
– Возьмем с собой Онуфрия де Торона, – предложила Изабелла. – Он будет делать все, что мы велим, и никому не скажет.
– Онуфрий подойдет! Бедняжка! Ну и натерпится же он страха!
Ренальд задумчиво гладил свою бороду.
– Вижу, придется и мне ехать с вами, – кисло объявил он. – Знаю по опыту, что женского каприза не переломить, а де Торона для охраны недостаточно. Чертей, да еще среди бела дня, можно не бояться, а вот разбойникам в развалинах самое место.
Довольные принцессы захлопали в ладоши.
– Значит, поедем вчетвером! Прелестно! А когда?
– Лучше пораньше, пока рыцари не вернулись из похода.
– Но я же кормлю ребенка! – расстроенно воскликнула Сибилла. – Совсем об этом позабыла! Мать меня не пустит. Что делать?
– Ничего, – ответил Ренальд с облегчением, – отложим затею до той поры, пока вы станете посвободнее. Гора Соблазна никуда не убежит.
– Гора-то, конечно, не убежит, но что-нибудь непременно помешает… Когда все вернутся в город, уже не вырвешься… Достанется же такая судьба!… Всегда так!… Всегда все наперекор… Несчастнее меня нет никого на свете!…
Глава 10
ПРОСТИ, БРАТ!
Моав – царство пустыни. С запада простирается Мертвое море, окруженное венцом гор. На выступающей скале, нависшей над недвижимо застывшими волнами, высится фигура окаменелой Лотовой жены, праматери моавитян, наказанной за любопытство.
В этих краях яснее, чем где-либо еще, ощутимо, что Бог не любит противления своим делам. Пейзаж грозен, суров и неприступен для крикливой тщеты людских дел. Все, что здесь случалось когда-то, оставило свой след на века: обитавшее в древности племя великанов эмим пробороздило дикие ущелья и вырезало стремнины гор, а пришедший с ассирийцами Ваал, называемый также Вельзевулом, угрюмый бог, алчущий человеческой крови, затянул горы красновато-ржавым налетом, похожим на застывшую сукровицу. Давно уже исчезли великаны и забылось имя кровожадного божества, но горы, над которыми они трудились, насупленно нависают над дорогой, и ветер сметает с них на караваны бурую пыль. Даже парящие в высоте башни пограничного замка франков, хоть и возведенные в новые времена, кажутся вросшими в эту древнюю землю издавна и навсегда.
- Предыдущая
- 31/58
- Следующая
