Спасай и женись - Майская Саша - Страница 26

• Предыдущая
• 26/28
• Следующая

— Я увезу ее в Швейцарию, она отдохнет и подлечится, будет много спать и гулять, а потом, когда все уляжется, я скажу ей… скажу…

— Что пошутил?

— Витя, я поговорю с ней и все объясню. Она и сама к тому времени поймет. Ну не думаешь же ты, что Лиза серьезно может хотеть выйти за Георгия замуж?

Зайцев поднял голову, и его голубые глаза сверкнули сталью клинка.

— Если бы у меня была дочь, Васильич, и она сказала бы мне, что собирается замуж за Жору Волкова — я сказал бы, что это честь для меня. Но у богатых свои причуды. Именно поэтому я прощаюсь. Вот здесь телефоны приличных охранных агентств, вы легко найдете нам замену. До свидания, господин Волынский.

А после Зайца Волынского ожидало самое страшное — баба Шура. Здесь врать было бесполезно, поэтому он прямо сказал, что собирается увезти Лизу в Швейцарию и требует от бабы Шуры молчать про Волкова. Старая ведьма ехидно прищурилась.

— А иначе — чо?

— Ничего. Просто ты еще сильнее осложнишь Лизе жизнь и заставишь ее страдать.

— А чем это тебе Жорик нехорош?

Волынский вздохнул и терпеливо посмотрел на бабу Шуру — бывшую выпускницу МГУ, бывшую актрису и учительницу литературы, воспитавшую его дочь лучше, чем это сделала бы родная мать.

— Александра Петровна, ведь ты Лизу знаешь с рождения.

— Ну?

— Скажи, разве эта маленькая избалованная девочка пойдет жить в обычную однокомнатную квартиру, станет готовить обеды и ужины, ждать Георгия с работы, жить на одну зарплату — разве она на все это согласится?

— А ты ее спрашивал?

— Сейчас она скажет «да». Завтра она скажет «да». Но уже послезавтра она скажет «наверное», а еще через неделю будет держаться исключительно на одном упрямстве. Они из разных миров, баба Шура. Георгий — отличный мужик, профессионал, герой… но он не сможет стать ей хорошим мужем, а она — она сделает его несчастным.

Баба Шура мрачно посмотрела на Волынского и вдруг негромко произнесла:

— Не бойтесь чумы, не бойтесь сумы, не бойтесь горящего ада, а бойтесь того, да, бойтесь того, кто скажет: Я знаю, КАК НАДО… Решая за нее, ты обижаешь свою дочь, Игорь. Она сильная и умная девочка, она заслуживает счастья…

Интересно, что до этого момента он был совершенно уверен в своей правоте. Не сомневался в ней ни на секундочку. Шел сюда, уверенный, что все сделал правильно.

Но вот сейчас на него смотрел серыми огромными глазищами пацан с седыми висками, пацан с мускулатурой тигра, пацан, влюбленный в его дочь, и Игорю Васильевичу предстояло посмотреть в эти честные, перепуганные глаза и опять выстрелить Жорке Волкову в спину…

От этого было не просто мерзко, плохо или как-то там еще. От этого не хотелось жить.

— Жора… Георгий… В общем… Ты все равно должен все знать, и нам с тобой… в любом случае нужно было поговорить. Короче говоря, Лиза сейчас в Швейцарии, проходит курс реабилитации. Я… мы не думаем, что вам с ней стоит встречаться. Она пережила тяжелую психологическую травму, и напоминание о ней…

— Она… не приходила сюда?

— Нет, с чего ты… Понимаешь, я ей сказал, что…

— Мне снилось, что она пришла. И я начал выздоравливать. Я был уверен, что она приходила.

— Георгий. Я сказал Лизе. Что ты. Умер.

И ничего не случилось, просто тишина стала чуточку раскаленнее. А потом капитан спецназа Георгий Степанович Волков совершенно спокойно произнес:

— Значит, все-таки Принцесса и Свинопас? Знаете, Игорь Васильевич, а ведь по законам жанра все должно сложиться вполне приемлемо. Хотите — расскажу. Вы говорите, что нам не надо встречаться, призываете меня быть мужественным и мудрым, я соглашаюсь, потому что хочу Лизе только добра. Оставляю ее в покое, сам медленно спиваюсь в своем Марьино. Лиза гуляет по Швейцарии, тихо-мирно забывает меня, потом через годик выходит замуж за приличного человека из вашего круга… Вам не кажется, что это на редкость пошлая история, Игорь Васильевич?

Волынский почувствовал некоторое раздражение.

— А вы, Георгий, считаете, что вариант «принцесса вышла за свинопаса и уехала с ним в свинарник, где они и прожили долго и счастливо» менее пошл и избит? Уж на эту-то тему Голливуд снял не одну сотню фильмов.

Жора расслабленно улыбнулся, глядя куда-то мимо Игоря Васильевича.

— Во-первых, сказочные сюжеты всегда предпочтительнее, а во-вторых — в таких случаях важны детали. Например: принцессу уже увозили от свинопаса, когда она сбежала из кареты и залезла на дерево…

— Георгий, вы бредите? Какое дерево?

— Вероятно, тополь. Тут у нас все больше тополя. Вы не приоткроете окошечко, а? Что-то душновато.

Ошеломленный, раздосадованный Игорь Васильевич поднялся и пошел к окну. Открыл его и повернулся обратно. Лишь небольшая часть его сознания отметила нечто неестественное, то, чего никак не могло быть, но тем не менее было…

Игорь Васильевич снял очки, протер их, снова надел, а потом тихо спросил Жору:

— Георгий, скажите, ведь Лизонька никак не может оказаться сейчас здесь, тем более — на дереве, напротив окна вашей палаты?

Жора только широко ухмыльнулся, потом с кряхтением сполз с кровати и пошел к окну. Игорь Васильевич осторожно повернулся туда же.

Лиза сидела на толстой и широкой ветке тополя, обняв ствол руками и счастливо улыбаясь. Ее зеленые глаза сияли, золотые кудри были прихвачены в хвост резинкой, а на загорелом хорошеньком личике не было видно ни единого намека на депрессию и последствия психологической травмы. Смотрела она только на Волкова и разговаривала только с ним.

— Жор… У тебя очень красивая пижама.

— Лизка, ты чокнутая.

— Неправда. Меня подлечили в Швейцарии-то.

— Так ты прям оттуда?

— Не совсем. Я оттуда вчера. Сначала я разговаривала по телефону с бабой Шурой, и она сказала, что я дура и что в ее время такими мужиками не разбрасывались. А я сказала, какая же я дура, если тебя больше нет. А она сказала, что типун мне на язык. И тогда я поняла — прямо посреди Швейцарии — что целый месяц у нас с тобой украли из жизни. По-настоящему, Волков! Как кошельки крадут или… бриллианты. Потому что я целый месяц считала, что тебя вообще нет на земле, а ты целый месяц думал, что я тебя разлюбила.

— Лиз…

— Что?

— Повтори еще разок насчет последнего слова…

— Разлюбила? А зачем?

— Сейчас мой могучий мозг построит логическую связь. Если разлюбила — значит сначала любила?

— Волков, ты дурак. Я тебя люблю! Люблю, понял? И я хочу от тебя детей, и я их тебе рожу, а одного рожу уже совсем скоро, потому что я беременная, Волков! От тебя, дубина стоеросовая. Дай мне немедленно руку или хоть костыль, иначе я упаду с этого проклятого дерева…

— А как ты туда вообще залезла?

— Меня подсадили Ляля, Петечка и Лесик.

— Лесик?

— Лесик Пеночкин — это тот террорист, который должен был похитить меня, а вместо этого похитил Лялю, потому что проспал…

В этом месте Игорь Васильевич Волынский осторожно взялся за голову и на цыпочках покинул палату Георгия Волкова. Ясно и несомненно было одно: отношения с родной дочерью придется налаживать заново. И в таком деле лучше заручиться поддержкой союзников. Если они, конечно, не отоварят вас предварительно сковородкой по башке…

К сентябрю все более или менее утряслось. Волков выписался из госпиталя и уехал вместе с Лизой в Крым, а по возвращении решительно отправил ее домой и занялся налаживанием быта. Во-первых, выяснилось, что за восемь лет работы на Волынского денег у него накопилось вполне прилично, то есть даже более чем. Во-вторых, все его бывшие подчиненные — за вычетом двух-трех человек — изъявили желание вновь трудиться под его руководством. Для этого требовалась сущая ерунда — новый клиент, и тогда Заяц предложил простой, как грабли, и довольно эффективный способ решения проблемы.

Георгий Степанович Волков совершил несколько телефонных звонков, встретился с некоторыми людьми — и уже с августа открыл собственную охранную фирму.

• Предыдущая
• 26/28
• Следующая