Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина» - Маслов Алексей Александрович - Страница 44

161. Тот, кто познал меру, никогда не утратит себя. Вот поэтому он богат.

162. Тот, кто действует усердно, ставит волю прежде всего. Поэтому упорный — целеустремлён (обладает волей).

163. Тот, кто знает, как оценить свои силы ещё до того, как начал действовать, не утратит своего положения н будет долговечен.

164. Хотя человек и умирает, но если его жизненный Путь (Дао) не угас, он может достичь абсолютного долголетия. Хотя и нет у него уже тела, но Дао по-прежнему сохраняется. Тем более если тело его сохранилось, то и Дао не сгинет.

165. Это значит, что Дао растекается повсеместно и нет такого места, до которого бы оно не доходило.

Оно может распространяться влево и вправо, вверх и вниз, идти по кругу и закручиваться по спирали, — именно таким образом оно используется. Поэтому нет того места, которого бы оно не достигало.

166. Все вещи рождаются из Дао. Рождаясь таким образом, они не знают своего истока. Поэтому, когда Поднебесная неизменно остаётся свободной от желаний, то мириады вещей занимают предназначенные им места, словно Дао и не воздействует на них. Поэтому и называем его Малым.

167. Мириады вещей возвращаются к нему, чтобы обрести жизнь и силу, и всё же не знают своего истока. В силу этого его нельзя назвать Малым, и посему вновь вернёмся к имени «Великое» [8].

168. Стать Великим из ничтожного. Преодолевать трудное из лёгкого.

169. Великий образ — это Матерь Небесного образа. Он ни тёплый, ни горячий, ни холодный, поэтому он может охватывать все вещи, не причиняя им ни малейшего вреда.

Если правитель придерживается этого, то за ним последует вся Поднебесная.

170. Он не имеет ни формы, ни сторон, ни блеска, поэтому все вещи могут следовать за ним без вреда и несчастий.

171. Это значит, что Дао глубочайше и велико. Когда люди слышат речи о Дао, то [эти слова] не сравнятся с ощущением радости от музыки и изысканной пищи, что поселяется в людских сердцах. Музыка и изысказанная нища могут заставить остановиться уходящего путника, а слова о Дао, что исходят из уст, бесвкусны и не имеют запаха. Смотри на него — и не увидишь, поэтому для радости очей оно недостаточно. Слушай его — и не услышишь, а потому и для услады слуха оно не подходит. Пускай кажется оно никчёмным, но в использовании оно неистощимо.

172. Если желаешь устранить насильников и искоренить смутьянов, следуй этим четырем [правилам]. Следуя изначальной природе вещей, дай им самим разрушить себя. Не используй наказаний для того, что уже само готово уничтожиться. Поэтому это и зовётся утончённо-искусным просветлением. Когда что-то растянуто уже в достаточной мере, а ты хочешь растянуть его ещё больше, — сам окажешься сжат народом. Если что-то растянуто ещё недостаточно, — тот, кто растянет его чуть больше, достигнет выгоды, а кому не удастся сделать это, погибнет.

173. Инструменты управления — это инструменты управления государством [9]. Если следовать изначальной природе вещей, не применяя наказаний для регулирования и не обнажая инструментов, а все вещи сами займут положенные им места, то это и явится инструментом для пользы государства. «Показывать инструменты управления народу» означает использовать наказания. Применять наказания ради пользы государства означает погубить его. Если рыба покинет глубину, то обязательно обнаружит себя и погибнет. Если показывать народу государственные рычаги, используя наказания, это также обязательно приведёт к гибели.

174. Следует естественности.

175. Нет того, что бы не управлялось этим и не проистекало из него.

176. «После того, как они обретут преображение, родятся желания». «Родятся» — значит сформируются. И тогда подавлю их своей безымянной простотой, [даже] не будучи их хозяином.

177. Не имеет желания соперничать.

178. Благость означает обретение [10]. Постоянно обретать н не проигрывать, получать пользу и не иметь вреда — это и зовётся Благостью. Как обретается Благость? Из Дао. Чем полнится Благость? Использованием недеяния. Если использовать недеяние, то ничто не вступает в действие. Поэтому, когда находятся в небытии, то нет такой вещи, которая осталась бы нерегулируемой. Если же они пребывают в бытии, то этого будет недостаточно, чтобы избежать жизни. Поэтому, хотя Небо и Земля всеохватны, в их сердце пребывает небытие. Мудрецы и правители, хотя и велики, смотрят на пустоту как на своего правителя. Поэтому и говорится: «Если взирать на возвращение, то можно узреть сердце Неба и Земли. Если размышлять над солнцем (зимним солнцестоянием), то можно узреть первоправителей [древности]».

Если он сумеет умалить свое «я» и не будет обладать телом (жизнью), то все [народы вокруг] четырёх морей не смогут не поддержать его, а всё далёкое и близкое придёт к нему. Но если он превозносит себя и обретает своё сердце, то не сможет сохранить свое единое тело (жизнь) в целостности, а его мышцы и плоть не смогут вытерпеть друг Друга.

Поэтому человек высшей Благости использует лишь Дао. Хотя он обладает Благостью, но не проявляет её, не овладевает и не использует, поэтому он и обретает Благость и ничего не оставляет несделанным. Он достигает, не стремясь к этому, не действует, но совершает. Поэтому, хотя он и обладает Благостью, он не называет это Благостью.

Человек низкой Благости достигает, стремясь к этому, свершает, действуя; и так, правя вещами, утверждает добро. Поэтому его Благость получает имя. Тот, кто достигает, стремясь к этому, не сумеет избежать потери. Тот, кто свершает, действуя, не сможет избежать провала. Когда рождается имя «добро», тотчас ему откликается «недоброе». Поэтому человек низкой Благости действует и к тому же имеет намерение действовать. Тот, кто не имеет намерения действовать, распространяет своё недеяние повсюду. Человек, который не может действовать через недеяние, обладает низкой Благостью, а это значит — гуманностью, справедливостью, ритуалом. Если прояснить различия между высшей и низшей Благостью и сопоставить низшую Благость с высшей Благостью, то [последняя] достигнет небытия в качестве своего предела. Если измерить то, что стоит ниже низшей Благости, — это будет высшая гуманность.

Возможно, достаточно достичь состояния, в котором нет посыла к деянию и всё же сохраняется необходимость действовать. Если же действовать, не имея желания действовать, в этом и будет заключаться опасность деяния. Корень этого находится в недеянии, матерь этого заключена в отсутствии имени. Если устранить корень, позабыть мать и следовать лишь сыну, то, хотя достижения и будут велики, это уже не поможет. Хотя имя может быть прекрасно, всё равно неизбежно родится фальшь. Если человек не может свершать, находясь в недеянии, править, не занимаясь этим, то это и есть деяние. Поэтому он должен относиться ко всем с гуманностью и любовью.

Когда любят безотносительно себя, то человек высшей гуманности действует, но не имеет самого намерения сделать что-то. Если любовь не может быть всеобщей, то появляются уклонение и противостояние, исправление и приведение к истинному. [Человек] со справедливостью поверяет гневливого, воистину помогая одним и нападая на других. И тогда всё обретает намерение действовать. Поэтому человек высшей справедливости действует, к тому же ещё и обладает намерением действовать. Тот, кто прям, не может быть искренним, и тогда он склоняется к излишнему приукрашательству, утончённым письменам и уважению ритуалов, постоянно спорит о том, как пестовать уважение, и поэтому между двумя сторонами, несогласными между собой, рождаются гнев и неприязнь. Поэтому человек высоких ритуалов погружён в деяния, а когда он не достигает желаемого, то закатывает рукава и прибегает к силе.

О, предел великого — Дао! Исходя из этого, ничто, кроме него, не достойно уважения. Тот, кто достиг немалого состояния, имеет большое богатство и к тому же обладает мириадами вещей, каждая из которых достигает своей Благости, — хотя ценит небытие в качестве функции, но не должен пренебрегать им в качестве основы. Он не может отвергнуть небытие в качестве основы действия и, значит, утрачивает его величие. Поэтому и говорится, что когда утрачивается Дао, за ним следует Благость. Использовать небытие — это значит достигать Матери. Поэтому никто не может устать, а все вещи находятся в порядке. Ниже этого, когда утрачиваешь возможность использовать Матерь и не можешь пребывать в недеянии, тогда надо широко благодетельствовать. Если не можешь широко благодетельствовать, то лучше всего ценить справедливость. Если не можешь придерживаться справедливости, то цени приукрашательства и церемонии. Поэтому, когда утрачивается Благость, за ней возникает гуманность. Когда утрачивается гуманность, за ней возникает справедливость. Когда утрачивается справедливость, за ней возникают ритуалы. Ритуалы начинаются с недостаточности в преданности и искренности, с неясности в общении, с упреков во внешности и с борьбы за контроль. Когда внутри появляются гуманность и справедливость, следование им в конце концов приведёт к фальши. Как же те, кто привержен ко внешнему приукрашательству, могут прожить долго? Поэтому ритуалы означают истончение преданности и искренности и начало смуты.