Хозяин Соколиного гребня - Коултер Кэтрин - Страница 47

• Предыдущая
• 47/86
• Следующая

– Он чувствует, как седеют его волосы, Рорик, – подал голос Хафтер. – Я его хорошо понимаю. Много раз, когда Энтти доводила меня до такой ярости, что я готов был ее задушить, я чувствовал, как седые волосы лезут наружу из кожи на моей бедной голове. Кстати, Клив, принцесса уже проснулась?

– Нет, и это начинает меня беспокоить. Она бледна, и ее кожа суха. Какого же дурака я свалял, не узнав, какое именно зелье дала ей королева!

– Намочи тряпку и оботри ей лицо, – посоветовал Гунлейк. – Может, это приведет ее в чувство.

Клив осторожно провел мокрой тканью по ее сухой коже. Он разгладил ее брови, дотронулся пальцами до кончика носа, потер мокрой тряпицей горло. Ее сомкнутые ресницы были необыкновенно длинными и густыми. Раньше он этого не замечал. Ее губы, прежде такие мягкие и влажные – о, он успел это заметить! – потрескались от сухости. Но как могла она настолько измениться всего за один день?

Когда стемнело, Клив встревожился не на шутку. Чесса по-прежнему лежала неподвижно. Несколько раз он тряс ее, шлепал по щекам, но все было напрасно. Она не просыпалась.

Гунлейк посоветовал раздеть ее и обтереть мокрой тряпкой, и Клив отнес ее в кормовой шатер, подальше от чужих глаз. Здесь он осторожно опустил ее на сложенные одеяла, потом лег рядом и взял за руку. Рука была очень маленькая, сухая и вялая. Он снял с Чессы всю одежду и начал обтирать ее тело мокрой тряпкой. Но и это не помогло. Она так и не очнулась.

Когда рассвело, Гунлейк сказал:

– Зелье королевы подействовало на нее слишком сильно. Надо разбудить ее во что бы то ни стало, потому что если она не придет в себя, то постепенно угаснет у нас на глазах.

Клив похолодел от страха:

– Что же нам делать? Гунлейк встал:

– Пойду, принесу мешок с лекарствами, который Ми-рана всегда дает Рорику в дорогу. Может, там есть какое-нибудь снадобье, которое поможет привести ее в чувство.

Вскоре Гунлейк вернулся в кормовой шатер с большим кожаным мешком, обшитым изнутри мягким белым полотном. В мешке было множество баночек и флаконов с жидкостями и мазями. Вслед за Гунлейком в шатер вошел Рорик.

– Здесь нет подходящих средств, – сказал он. – Если б были, я бы вам сразу сказал.

– Она должна проснуться! – вскричал Клив. – Должна! Она пролежала без сознания уже почти два дня. Если мы ее не разбудим, она умрет от голода.

– Мы подплывем к берегу и ты прыгнешь за борт, прижимая ее к себе. Возможно, холодная вода приведет ее в чувство. Мирана как-то применила это средство, когда наш маленький сын Ивар был в беспамятстве, и он очнулся.

Кливу это предложение показалось безумным, но он был готов испробовать все.

Когда до берега оставалось всего несколько футов, Клив поднял Чессу, крепко прижал ее к себе и прыгнул в воду. Вода была такой холодной, что у него перехватило дыхание.

Он вынырнул на поверхность, нащупал ногами дно и встал, держа Чессу по шею в воде. Через несколько мгновений она глубоко вздохнула, вздрогнула и, застонав, попыталась отпихнуть его от себя.

– Ты убиваешь меня! – хрипло закричала она, молотя его кулаками в грудь. – Я умираю от холода! Пожалуйста, Клив, не убивай меня! Клянусь, я больше не буду врать, что ношу твоего ребенка.

Клив, вне себя от радости и облегчения, поднял ее на руках и поцеловал в губы.

– Мне следовало догадаться, что, очнувшись, ты сразу же заговоришь о моем ребенке. Пойдем, тебе надо поскорее вытереться.

Чесса посмотрела на корабль, на воинов, которые все как один перегнулись через борт и радостно вопили.

– Как странно, – проговорила она, стуча зубами. – Ты перестал быть Ислой. Что.., что случилось? Куда подевалась королева?

Клив в ответ только рассмеялся и передал Чессу Хафтеру, и тот втянул ее на борт.

– Что случилось? – повторила она. – Где мы находимся?

Клив вскарабкался на борт, отряхнулся, совсем как Керзог и, ухмыляясь, сказал:

– Мы спасли тебя. Королева опоила тебя сонным зельем, а я дал сонного зелья Рагнору. Потом мы с ней произвели обмен. Королеве очень не хотелось отдавать тебя, но она понимала, что не сможет править одна, без Рагнора в качестве ширмы. К моему большому сожалению, этот милейший принц так и не проснулся, пока был в моих руках, и я был лишен удовольствия сказать ему, что, влюбившись в Ислу, он тем самым влюбился в меня, свой самый жуткий кошмар, и что мед, который он так жадно лакал, был сварен Уттой. Вот и все, Чесса. Отныне ты в безопасности. А теперь нам обоим надо поскорее вытереться и согреться.

– Я ужасно хочу есть, Клив. Со вчерашнего вечера я не съела ни крошки.

– Ты не ела целых два дня! – сказал Рорик, фамильярно хлопая ее по плечу, как он хлопнул бы парня. – Но возможно, тебе, Клив, все-таки не стоит ее кормить, – добавил он. – Сам видишь, она вопит и разговаривает как ни в чем не бывало. Того и гляди попросит тебя сделать ей еще одного ребеночка – на этот раз настоящего. Как ты себя чувствуешь, Чесса?

– Мне очень холодно. И я упаду от слабости, если вы сейчас же не дадите мне поесть.

– Пойдем, – сказал Клив. – Кстати, не желаешь ли примерить мои накладные груди? Я взял их с собой. Я хотел отдать их бедняге Барику, но он не принял моего подарка. Думаю, потому, что ему было бы грустно видеть их отдельно от красотки Ислы. Да, мы с Бариком пережили немало интересных моментов.

– Отец, лучше бы ты все-таки разрешил мне откладывать палочки. На этот раз мне бы их хватило. Клив поцеловал Кири:

– Никаких палочек. Как видишь, детка, я выполнил свое обещание. Я привез Чессу.

– Чесса!

Кири бросилась в объятия Чессы и крепко обхватила ее за шею.

Чесса, смеясь, расцеловала девочку.

– Твой отец, Кири, – великий герой. Все в Йорке решили, что это сам Тор сошел на землю со всеми своими громами и молниями и так перепугал короля и королеву, что они отдали меня ему. А ты, Кири, как я вижу, все это время была молодцом. Я очень рада, что ты не морила себя голодом.

– Тетя Ларен сказала, что вы оба очень огорчитесь, если я отощаю. Поэтому я старалась есть побольше. Чесса провела ладонью по животику Кири.

– Клив, – сказала она, смеясь, – боюсь, теперь у нас появился другой повод для беспокойства. Если мы будем часто отлучаться, этот ребенок страшно растолстеет. Вместо того чтобы морить себя голодом, она будет так объедаться, что скоро ей станет трудно ходить.

Кири залилась смехом, высвободилась из объятий Чессы и, широко улыбнувшись Кливу и Чессе, побежала играть с Аглидой.

– А я-то думал, что мы для нее значительные персоны, – сказал Клив. – Но теперь вижу: Аглида куда важнее. – Он повернулся к Миране. – Мы с Чессой собираемся пожениться. Я не в силах и дальше ей противиться, иначе у меня все волосы поседеют. Я пошлю гонца с этим известием к герцогу Ролло и к королю Ситрику.

– Завтра, – прокудахтала старая Альна. – Поженитесь прямо завтра. Наконец-то ты, Клив, сделаешь ей настоящего ребенка, а то до сих пор все были фальшивыми. Ах, господин мой Рорик, какая жалость, что ты не привез с собой капитана Торрика. Такой был красавец!

Вечером, во время ужина, состоявшего из жареных фазанов, жареного палтуса и восхитительного ржаного хлеба, который испекла Энтти, Клив поведал о своих приключениях в Йорке. Его рассказ о том, как он перевоплотился в Ислу, вызвал восторг и взрывы громового хохота. Все начали просить его еще разок переодеться Ислой, но он наотрез отказался, сказав, что это неподобающее зрелище для его невинной дочери.

Ларен засыпала его вопросами об обитателях королевского дворца, и Клив с помощью Чессы описал их со всеми подробностями. Они знали, что скоро скальд Ларен сочинит на основе их рассказов свою историю, и в конце ужина Клив попросил ее:

– Пожалуйста, Ларен, сделай так, чтобы в твоем повествовании я остался мужчиной. Мне страшно подумать, какие шутки мне придется сносить все последующие годы, если ты станешь рассказывать, как Клив из Малверна, для того чтобы спасти попавшую в беду деву, переоделся шлюхой, прицепил большие сиськи и размалевал лицо таким количеством краски, что хватило бы побелить стену.

• Предыдущая
• 47/86
• Следующая