Магия лета - Коултер Кэтрин - Страница 60

• Предыдущая
• 60/94
• Следующая

Как алой розы нежный цвет,

Чиста любовь моя,

Она прекрасна, как рассвет, Как песня соловья.

Скорее высохнут моря,

Рассыплется гранит,

Чем без следа любовь моя

Исчезнет, отгорит.

У нее был удивительно мягкий, глубокий голос — грудное контральто. В какой-то момент Хок заметил, что глаза его закрыты. Возможно, он хотел, чтобы песня струилась сквозь него, как медленный и полноводный поток, но он хотел видеть лицо Фрэнсис и потому предпочел смотреть. Она выглядела отрешенной, безразличной равно к похвале и неодобрению, и щедрые аплодисменты, которыми наградила ее аудитория, показались ему едва ли не излишними. Единственным, что удержало его от возгласа восхищения, было воспоминание о том, как одурачили его в «Килбракене».

Она безгранична, твоя способность приспосабливаться к обстоятельствам, — заметил он насмешливо. — Настоящий хамелеон, а не женщина! А может быть, однажды ты превратишься в змею, готовую укусить!

Никто, кроме Фрэнсис, не слышал этих слов. Гости наперебой уговаривали ее спеть еще что-нибудь, но она опустила руки с клавиш на колени.

— Иногда я жалею, что не могу превратиться в змею, — ответила она очень тихо, глядя мужу в лицо. — Если бы мне была дарована такая способность, мой яд был бы самым смертоносным на земле.

Вместо того чтобы нахмуриться, Хок весело улыбнулся и предложил ей руку. Фрэнсис приняла ее, всем своим измученным существом ощущая сентиментальный взгляд Розали. На глаза жены викария даже навернулись слезы умиления. Фрэнсис подумала: «Каждый слеп, когда это ему удобно и когда спектакль разыгран по всем правилам».

— И куда же ты нацелилась бы, если бы решила укусить меня? — спросил Хок и, не получив ответа, задумчиво продолжал:

— Наверное, ты выбрала бы самое уязвимое и самое ненавистное тебе место. Что же это может быть… хм… я догадываюсь. Не то чтобы я возражал против твоего рта в том районе, но зубы… зубы — это слишком.

Пальцы Фрэнсис, лежащие на его запястье, сжались в сильнейшем щипке. Хок подпрыгнул, но улыбаться не перестал.

— Может быть, сыграем партию в пикет? — Голос лорда Денверса прокатился по гостиной, заставив обоих вернуться к роли хозяев дома. — Я слышал, милорд, о вас отзываются как о мастере карточной игры, но и я не промах в пикете. Может быть, мне удастся отыграть мои двести фунтов?

— Его св… Хок играет превосходно, — оживилась Фрэнсис, перед которой забрезжила надежда ускользнуть с глаз мужа хотя бы на время. — Это будет игра из игр!

Викарий с женой отбыли сразу после чаепития.

Фрэнсис для приличия наблюдала за игрой, до тех пор пока не стало ясно, что лорд Денвере берет верх и внимание Хока полностью не переключилось на карты. Он рассеянно кивнул в ответ на пожелание доброй ночи, и она спаслась в свою комнату с торжествующей улыбкой на губах. «Так тебе и надо», — думала она.

Некоторое время она лежала, вытянувшись в струнку, напряженно ожидая звука шагов в спальне

Хока. Однако там царила тишина, и мало-помалу Фрэнсис уснула. Ей снились всхрапывающие жеребцы, кобылы, встающие на дыбы, и на этом беспокойном фоне то и дело всплывало насмешливое лицо мужа.

Был час ночи, когда Хок бесшумно прошел в спальню жены. Он приблизился к постели, поднял свечу и долго смотрел в лицо спящей Фрэнсис. В какой-то момент он протянул руку, но убрал ее, так и не коснувшись приоткрывшегося плеча.

Еще не время, подумал он. Он подождет — дело того стоит. Он подождет.

Хок улыбался.

На следующее утро, сразу после завтрака, гость отбыл из Десборо-Холла. Оказалось, Хок изрядно облегчил его карман во время игры в пикет, но это не стерло широкой улыбки с лица лорда Денверса.

Хок и Фрэнсис помахали вслед его коляске, как добропорядочнейшая супружеская чета.

— Я вижу, пребывание в Лондоне пошло вам на пользу, — сказала Фрэнсис. — Как много денег этот бедняга проиграл вам?

— Пять сотен фунтов.

Его тон был отсутствующим, но от взгляда, который, казалось, видит ее всю, она невольно сжалась, готовясь сделать шаг назад при первом же движении руки мужа.

— Когда ты спишь, у тебя невинный и доверчивый вид. Человек незнакомый может подумать, что ты податлива, как теплый воск. Подумать только, как меняет женщину закрытый рот!

— Вы были в спальне… и не прикоснулись ко мне? — вырвалось у нее прежде, чем она успела прикусить язык.

— Нет, не прикоснулся. Я знаю, ты разочарована, но карточная игра — занятие утомительное. К тому же торопиться мне некуда.

— Я нисколько не разочарована, милорд!

— Что ты знаешь о разочаровании! — заметил Хок мягко. — А теперь к делу. Сегодня после обеда нас ждет прогулка на конюшню. Изволь быть там не позже двух часов пополудни… нет-нет, никаких возражений! Я припоминаю, что как-то раз видел тебя верхом на лошади, по-мужски. Я и твои сестры ехали в тот момент в экипаже. Уверен, ты нарочно попалась нам на глаза, чтобы перепугать меня до полусмерти. Так или иначе, я знаю, что ты отлично держишься в седле, и это очень кстати. Сосед-подросток верхом прибудет в Десборо-Холл, чтобы поучиться у здешних конюхов искусству случки лошадей. Прибудет ровно к двум, не забывай об этом.

— Не забуду, — вздохнула Фрэнсис.

— А теперь примерь-ка свой новый наряд.

Она послушно направилась в свою комнату и не удивилась, минут через десять услышав стук во внутреннюю дверь. Войдя, Хок окинул ее оценивающим взглядом:

— Неплохо, неплохо… а теперь шляпу.

Фрэнсис заплела косу и уложила ее короной на затылке, пришпилив множеством заколок. Объемистая войлочная шляпа пришлась ей как раз впору.

— Очень неплохо! — воскликнул Хок, забавляясь. — Когда видишь вот такого хорошенького мальчишку, невольно понимаешь, как становятся педерастами.

— Это еще что такое?

— Педераст? Мужчина, который предпочитает мальчишек молодым леди.

— Какая гадость!

— До сегодняшнего дня я тоже так думал, — продолжал веселиться Хок.

Он отошел на пару шагов и подверг Фрэнсис пристальному осмотру. К счастью, штаны сидели на ней не в обтяжку, только знающий взгляд мог различить под ними длинные и стройные женские ноги. Рубашка и мешковатая куртка довершили маскировку.

— Ну вот, теперь ты готова к уроку.

Фрэнсис открыла рот, но не издала ни звука. Хок плу-товски ухмыльнулся и надвинул войлочную шляпу до самых ее бровей.

— Превосходно! Главное — держи рот закрытым, и никто даже не заподозрит истины. Впрочем, если даже и заподозрит, то не осмелится протестовать.

Фрэнсис смотрела во все глаза. Тренеры Генри и Тулли с двух сторон удерживали Мисс Маргарет за повод. Кобыла прядала ушами и фыркала, время от времени принимаясь тоненько ржать. По ее гладкому крупу пробегала конвульсивная дрожь, гнедая шкура так сочилась потом, что казалась коричневой Джентльмена Дэна едва удавалось сдерживать четверым крепким конюхам. При виде кобылы он выкатил глаза, показав синеватые белки, и попытался взвиться на дыбы, так что двоим из четверки пришлось повиснуть на удилах.

Хок незаметно перевел взгляд на жену, когда жеребца подвели к кобыле сзади. Белвис прорычал какую-то команду: наступил самый ответственный момент случки. В своем неистовстве жеребец мог поранить кобылу, и все делалось для того, чтобы этого избежать. Подковы Джентльмена Дэна, обмотанные войлоком, то и дело норовили взметнуться в воздух, он всхрапывал и тряс своей изящной узкой мордой, раздувая ноздри, чтобы втянуть волнующий запах течной кобылы. Фрэнсис казалось, еще секунда — и он стряхнет конюхов, как осенних мух. Когда жеребца подвели вплотную к крупу Мисс Маргарет, во рту Фрэнсис пересохло от волнения.

— Природа щедро наделила жеребцов мужскими достоинствами, — заметил Хок, проследив за ее взглядом.

— Он разорвет ее! — прошептала Фрэнсис.

— Такое случается, но только если люди неопытны в своем деле.

• Предыдущая
• 60/94
• Следующая