Магия лета - Коултер Кэтрин - Страница 79

• Предыдущая
• 79/94
• Следующая

— Неприятная перспектива. — На этот раз в голосе Хока не осталось ничего, кроме насмешки.

— Так ты остаешься?

— Допустим, да.

— Только потому, что здесь гостят твоя сестра и Эдмонд?

— Частично поэтому. Обязанности хозяина дома, сама понимаешь.

— Не правда! Ты остаешься потому, что я еще не успела тебе наскучить!

— Фрэнсис, дорогая, — сказал Хок, поймав в ладонь ее выпяченный подбородок и подняв ее лицо к своему, — ты можешь привести меня в ярость, можешь вызвать во мне желание придушить тебя, можешь пробить брешь в панцире, защищающем мою мужскую гордость, но наскучить

Мне ты не можешь.

— Не ты ли сам говорил, что хочешь заставить меня размякнуть? Когда я стану послушной дурочкой, ты сразу потеряешь ко мне интерес.

— Ну и память у тебя, дорогая! Я так говорил, точно? Ну и как далеко мы продвинулись по этой дороге? Достаточно ты размякла? Достаточно поглупела?

— Этому не бывать!.. — начала Фрэнсис и больно прикусила язык, когда дверь чувствительно хлопнула ее по спине.

В дверях появился Маркус. Увидев их вдвоем, он покраснел до корней волос:

— Милорд, миледи! Я не знал… я… э-э… я пришел за…

— Полно, Маркус! — Хок благодушно прервал лепет управляющего и отпустил локоть Фрэнсис. — Ее светлость и я всего лишь обсуждали загадку исчезнувших купчих. Удалось ли вам раскрыть новые детали этого дела?

Маркус рванул воротничок, который не впервые показался ему слишком тесным в присутствии хозяина. Лишь несколько минут спустя ему удалось обрести часть апломба, который он обычно выказывал на своем рабочем месте.

— Увы, милорд, ничего нового обнаружить не удалось. Среди бумаг имеются только купчие на лошадей возрастом свыше четырех лет. Трех-и четырехлетки словно свалились в Десборо-Холл с неба.

По правде сказать, Хоку было глубоко безразлично, откуда они свалились, но он постарался принять заинтересованный вид. Фрэнсис тоже успела обрести привычное самообладание, и он обратился к ней, как бы продолжая прерванную беседу:

— Так вот, дорогая, лорд Чалмерс рассказал мне много неаппетитных подробностей о скаковом мире. Оказывается, там все насквозь прогнило, кругом продажность, подкуп, несчастные случаи происходят то с одной лошадью, то с другой. Например, призовой жеребец лорда Демерли (претендент на чемпионский титул в прошлом году) был отравлен накануне скачек. Виновным признан жокей, который сразу после этого сбежал на континент. Должно быть, в его карманах было не пусто после такой дьявольской проделки.

— Какой кошмар! — воскликнула Фрэнсис. — Я и не подозревала, что такое случается.

— Там, где дело касается денег, случается все, что угод-

Но, — сухо заметил Хок. — Деньги и мошенничество всегда идут рука об руку.

— Если на жокеев нельзя полагаться, — начала Фрэнсис, — то нельзя ли мне участвовать в скачках. В седле я держусь отлично и вешу немного…

— Леди не имеют права участвовать в скачках. Если судьи узнают, нас исключат из числа участников. Но ты можешь не волноваться: у Белвиса есть молодой племянник, который будет в Десборо-Холле к концу недели. Поскольку он родня тренеру, вряд ли его удастся уговорить отравить лошадей.

За обедом выяснилось, что Беатриса заготовила достаточно словесных снарядов, способных поколебать сопротивление почти любого противника.

— Филип, ты же абсолютно ничего не смыслишь в скаковых лошадях! Конечно, каждый может выращивать племенных кобыл, но чистокровные скаковые лошади другое дело! Разве ты не знаешь, что Эдмонд владеет в Девоншире целой конюшней! У него больше скаковых лошадей, чем у всех дворян графства, вместе взятых. А ты никогда не проявлял интереса к делам Десборо.

— Не ходи вокруг да около, Беатриса, — поощрил сестру Хок. — Скажи напрямик, чего ты добиваешься.

— Я считаю, что продажа в твоих же интересах, братец. Кроме того, этим ты доставишь огромную радость и мне, и Эдмонду.

Хок промолчал, зная, что это, как ничто другое, подзадорит Беатрису. И в самом деле, та бросилась в бой со всем пылом своего темперамента.

— Ты же понимаешь, что, будь я мужского пола, по праву наследования все перешло бы ко мне. В отличие от тебя я горжусь и восхищаюсь заводом Десборо, свято чту семейную традицию…

— Неужели тебе будет недостаточно конюшен Эдмонда, чтобы бродить по колено в навозе? — мягко прервал ее маркиз, который до этого момента хранил задумчивое молчание. — Оставь Хока в покое, сделай милость. Неужели тебе до сих пор не ясно, что он принял решение?

— Это все ее рук дело! — процедила Беатриса, бросая на Фрэнсис ненавидящий взгляд.

— Отчасти это так, — согласился Хок.

Я бы предпочла, чтобы она убралась назад в Шотландию, там ей самое место! Как ты мог жениться на каком-то ничтожестве и…

Маркиз, не говоря ни слова, швырнул в дочь тяжелую серебряную ложку. Она попала Беатрисе в грудь, и та ахнула от боли:

— Отец!

Эдмонд, нимало не смущенный этой сценой, от души расхохотался. Он взял руку невесты, которую та прижимала к груди, и снисходительно похлопал по ней:

— Ты зашла слишком далеко, дорогая. К чему было устраивать весь этот шум? Возможно, Хок со временем передумает. Скаковой мир отнимает время и деньги, заставляет сталкиваться с худшими из человеческих пороков, а это не каждому по плечу. Заканчивай обед и давай-ка проедемся верхом.

Часом позже Фрэнсис сидела в своей комнате, уставившись невидящим взглядом в угол, на ширму. Когда Хок вошел через внутреннюю дверь, она выдавила из себя натянутую улыбку.

— Как поживает мое шотландское ничтожество? — спросил тот легко.

— Странно, что ты не рассказал сестре о том, при каких странных обстоятельствах женился.

— Если бы я даже намекнул ей на эти странные обстоятельства, и часа бы не прошло, как весь лондонский свет обсасывал бы пикантную новость. Меня бы жалели, смеялись надо мной — словом, потешались бы от души, а я не привык к такой роли. Я боюсь даже предположить, как отнесся бы к этой новости регент.

— Значит, знаем только мы с тобой и твой отец… я имею в виду, во всей Англии?

Щеки Хока покрылись темным румянцем.

— Кто еще знает, милорд? — спросила Фрэнсис, выпятив подбородок.

— Хок, — поправил он механически, стараясь выиграть время.

— Так кто же, Хок?

— Моя любовница, — признался он смущенно.

— Ты рассказал про нас любовнице?!

— На твоем месте я молился бы за нее, — усмехнулся он, стараясь скрыть неловкость под бравадой. — Это ведь Амалия посоветовала мне любить жену так, как любят любовницу.

Фрэнсис зажмурилась. Перед ней тотчас возникла картина: Хок в постели с другой женщиной, соблазнительной и прекрасной. Слава Богу, хоть ее лицо оставалось милосердно туманным. Хок, целующий и ласкающий ее… о-о! Ей показалось, что она никогда в жизни не испытывала такой боли

Фрэнсис повернулась и слепо пошла к двери.

— Не смей уходить, Фрэнсис! Если ты не остановишься немедленно, я тебя… С каких это пор ты ударилась в деликатность чувств? Роль жеманницы тебе не к лицу.

— Меня сейчас нельзя трогать, — бросила она бездумно и взялась за ручку двери.

— Еще шаг — и мы посмотрим, можно или нет!

Внезапно Фрэнсис сообразила, что именно сказала несколько секунд назад, и слегка побледнела. Она выпрямилась, чуть ли не поднявшись на цыпочки, и заявила тонким голосом:

— Нельзя, потому что как раз сегодня утром я узнала. что не беременна!

На лице Хока выразилось горькое разочарование.

— Думаю, милорд, сегодня вам придется посетить какую-нибудь доступную леди в Йорке.

— Нет уж, мадам, на сегодня леди с меня достаточно! Я остановлюсь на ком-нибудь попроще.

Фрэнсис уставилась на рисунок ковра.

— Что с тобой? Ты чувствуешь боль?

— Вовсе нет! — отрезала она, не поднимая взгляда.

— Тогда почему ты ведешь себя, как деревенская простушка? Мнешься, жмешься… что это на тебя нашло, скажи на милость?

— Я не простушка! Я не жмусь и не мнусь. Просто ты только что сказал… ты проговорился…

• Предыдущая
• 79/94
• Следующая