Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ - Мелехов Андрей Михайлович - Страница 77

Куиту Куанавале — небольшому поселку на юге Анголы — так и суждено было бы оставаться в безвестности, если бы не многолетняя гражданская война, превратившая его в важнейший стратегический пункт. Сейчас, пятнадцать лет спустя после начала вооруженного конфликта с участием ангольцев, СССР, американцев, южноафриканцев, кубинцев и представителей иных наций, было уже трудно вспомнить, когда это странно звучащее африканское название первый раз попало в мировые сводки новостей. Так или иначе, название городка оказалось, что называется, на слуху и постоянно попадалось то в телевизионных выпусках новостей, рассказывающих о тяжелых боях на речке Куиту, то в газетах, упрекавших американских империалистов и израильских сионистов в лицемерном сотрудничестве с агрессорами из Южно-Африканской Республики. Особенную известность Куиту Куанавале получил в конце 80-х, когда после тяжелейших боев кубинским и ангольским войскам при самом активном участии советских советников удалось сдержать последнее в двадцатом столетии большое наступление армии ЮАР.

В целом, упоминание Анголы вызывало у многих граждан Страны Советов ассоциации с не самыми веселыми картинами, увиденными по единственному тогда телевизионному каналу. Почему-то не запоминались оптимистические сюжеты о врачах и агрономах из стран советского блока, передающих свой опыт внимательным и трогательно неумелым африканским товарищам. Зато в голову лезли репортажи о трупах белых наемников с покрашенными черной краской лицами, советских десантных кораблях, высаживавших бронетехнику прямо на пляжи Луанды, взорванных диверсантами нефтеперерабатывающих заводах и электростанциях. Лишь попав в Военный институт, Лейтенант по долгу службы стал интересоваться тем, что же действительно происходило в далекой воюющей африканской стране. Именно тогда — сопливым курсантом — он впервые увидел Куиту Куанавале на любительских фотографиях прибывших из гиблого места «ветеранов» — двадцатилетних пацанов, вернувшихся доучиваться в институт после двухлетней «стажировки» в воюющей Африке. Помимо этих плохого качества снимков, кто-то из вернувшихся показывал шрамы от пуль и осколков, кто-то — от извлеченных хирургическим путем личинок мух и червей.

На этих фотографиях он не увидел ничего особенного. Невзрачные домишки, похожее на большой сарай здание советской военной миссии и, прямо скажем, не самый красивый мост через речку Куиту. Впрочем, справедливости ради надо сказать: на увиденном им фото упомянутый мост был не в лучшей своей кондиции после того, как южноафриканцы взорвали его с помощью беспилотного самолета. Единственным примечательным объектом городка оказалась чудом уцелевшая водонапорная башня. Большинство фотографий советских военнослужащих, которым довелось побывать здесь, были сделаны именно на ее фоне — так, чтобы можно было различить надпись «Cuito Quanavale» на грязно-белом бетонном баке. Сейчас, когда в наступающих сумерках небольшая колонна въехала в поселок через КПП, Лейтенант понял, что легендарный бастион ангольской свободы в жизни выглядит ничуть не лучше. Зато даже по меркам воюющей страны в городке наблюдалась повышенная концентрация целой и разбитой военной техники. Поскольку бои здесь состоялись тяжелые, а эвакуировать металлолом по воздуху было экономически нецелесообразно, то во многих местах так и остались ржаветь остовы советских и южноафриканских танков и бронемашин. По дороге к миссии пришлось проехать позиции батареи зенитно-ракетного комплекса «Оса». Вань-Вань со знанием дела прокомментировал:

— В 88-м так и не смогли применить! Как только дизель заводили, южноафриканцы садили из дальнобойных гаубиц на звук — засекали с помощью специального акустического локатора!

— Ага! — отозвался тоже хлебнувший тогда лиха Витя. — И ведь точно били, гады! Я никогда больше столько в пыли не валялся — прятался от осколков!

— Но это им не помогло! — продолжал Вань-Вань, ностальгически оглядывая окрестности гиблого места. — Мы все равно больше сорока самолетов и вертолетов сбили! Причем большую часть дедовскими скорострелками «ЗУ-23», с которыми еще во Вьетнаме воевали! А кубинские и ангольские истребители, которые базировались в Намибе и Лубанго, сбивали преимущественно друг друга! Из двенадцати сбитых аппаратов — восемь оказались своими!

— Смотри, смотри! — показал куда-то в быстро темневшую даль майор. — Там, в болоте, стоит подбитый мною южноафриканский «Оллифант»! Мне за него орден Красной Звезды дали! Наградили, конечно, не за фиг — он все равно никуда бы уже не ушел!

— А что, вам, Виктор Федорович, еще и ксиву дадут? — с уважением спросил Лейтенант, имея в виду удостоверение об участии в боевых действиях.

— Может, и дадут! А может, догонят и еще раз дадут — томом Ленина по е…алу! — хмуро отозвался тот, намекая на не очень понятную систему, по которой эти самые «ксивы» выдавали. — А ты не завидуй! Если дело и дальше как сегодня пойдет, ты у нас тоже вернешься героем! Будешь в кино билеты без очереди брать!

Лейтенант представил себя подходящим к заветному окошечку и раскрывающим драгоценное удостоверение на глазах ужасно гордящейся им Тани. О том, что ради этого ему пришлось заболеть малярией, чудом избежать смерти самому и убить другого человека, он сейчас как-то не думал. То, что очередь неблагодарных соотечественников вполне могла послать его подальше, тоже не омрачало чувства щенячьего удовлетворения от перспективы вступления в клуб ветеранов. Наконец, наивный юноша даже не подумал о странности советского подхода, по которому воевавшим считался не тот, кто стрелял и в кого стреляли, а лишь счастливый обладатель куска картона с фиолетовой печатью и заветной записью. Не подумал он и о том, что Таня — как и любая другая нормальная женщина, — узнав о том, на что был готов Лейтенант ради возможности хоть раз в жизни покрасоваться с упомянутой «ксивой», вполне справедливо посчитала бы его буйнопомешанным и опасным для общества субъектом.

Когда пахнущий тушенкой, порохом и мертвыми мозгами «уазик» въехал на территорию миссии, уже стемнело. Его выбежали встречать уже наслышанные о засаде советские жители Куиту. Как водится у военных, героям дня тут же предложили самые лучшие кровати, баню и накрытый стол с выпивкой. При этом — как тоже водится в Советской Армии — вместе рисковавшие жизнью как-то незаметно разделились на две группы. Первая включала собственно советников и их прибывшее из Луанды начальство, вторая — переводчиков. По счастью, Лейтенант не успел опечалиться этой, прямо скажем, неожиданной после пережитого вместе сегрегацией, так как на руки ему вдруг запрыгнула обезьяна, крепко обхватившая его шею цепкими ручонками.

— Смотри-ка, узнала! — послышался знакомый голос, и в свете фар появилось доброе лицо прапорщика-связиста из Уамбо.

— Слава, ты?! — радостно закричал Лейтенант. — Что вы тут с Машкой делаете?

— А тут не только она! — ответил тот, показывая на Степана, вышедшего поприветствовать нашего героя.

Степан, впрочем, по-мужски стеснялся демонстрировать свои чувства. Поэтому он ограничился тем, что, подойдя к Лейтенанту, отгрыз ему шнурок на ботинке. Тут послышалось смущенное хрюканье, и из-за ног Славы показался поросенок Вовочка, нисколько не выросший с того момента, как Лейтенант видел его в последний раз. И, словно завершая парад зверинца из Уамбо, раздался знакомый сдавленный голос: