Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин - Страница 11
- Предыдущая
- 11/75
- Следующая
На ее бледном лице отразилась гамма противоречивых чувств: от недоверия до радостного изумления.
— Но мама никогда ничего не говорила мне об этом, сэр, и отец тоже. Я подумала, что ваше обращение ко мне как к мисс Уиндем продиктовано добротой или заблуждением — Напрасно, моя дорогая. Теперь вы — леди, со всеми вытекающими отсюда правами. Вы такая же дочь графа, как и Фанни, и Антония. Ваш папа держал это в секрете, потому что еще не были оформлены до конца бумаги. Я весьма сожалею — так прискорбно, что ваши родители умерли внезапно, оставив вас одинокой, незащищенной, а главное — в полном неведении относительно будущего. Они очень любили вас.
— Да, — сказала она медленно, глядя куда-то поверх его плеча. — Они все исправили… — Она думала об отце. Так, значит, он действительно любил ее? Да, теперь она с уверенностью могла утверждать это. И вдруг вся боль, душевные муки, терзания последних месяцев вылились в душераздирающий крик. Дукесса потеряла самообладание. Страдание, ощущение заброшенности, тоски, одиночества, разрывающие ее душу много месяцев, теперь выливались слезами. Крик перешел в рыдания.
Адвокат, сраженный таким шквалом эмоций, сидел совершенно потерянный.
Наконец Дукесса притихла. Баджи суетился вокруг нее, предлагая воду. Лицо ее распухло от слез, взгляд отражал внутреннюю опустошенность. Все в ее облике взывало к состраданию: она выглядела сейчас маленькой, хрупкой девочкой, совершенно беззащитной.
Мистер Уикс отметил про себя, что никогда еще не видел такой хорошенькой девушки.
— У вас глаза и волосы отца. Я имел честь видеть вашу матушку лишь один раз, но у нее очень запоминающаяся внешность. Ее красота и очарование настолько поразили меня, что я стоял и завороженно смотрел на нее. Не знаю, сколько минут длилось неловкое молчание. Но его прервал ваш папа, вежливо сказав: “Не волнуйтесь, мистер Уикс, ваша реакция меня ничуть не удивляет. Все мужчины с трудом отрывают от нее взгляд…” Вы равны ей по блеску и красоте и теперь наконец-то займете подобающее место в обществе, леди Дукесса. Как странно звучит это имя, но ваш отец просил, чтобы я называл вас именно так, считая, что оно очень подходит вам. Еще он говорил, что вы из тех женщин, которые благодаря своему характеру и красоте способны на многое, только необходимо предоставить им шанс. “И я намерен дать ей этот шанс, Уикс” — это были его слова. Итак, моя леди, вы больше не бастард и не обязаны прозябать здесь в неизвестности. Вы теперь можете делать все, что пожелаете. — Откинувшись назад, он смотрел на нее, весь сияя.
— Но я вполне удовлетворена своим положением. Разумеется, очень приятно, что мои родители поженились, но я не вижу, для чего мне нужно менять свою жизнь и как. Должна сообщить вам, что новый граф Чейз — Марк Уиндем уже приезжал ко мне и предлагал переехать в Чейз-парк. Более того, у него были намерения отправить меня в Лондон на светский сезон и выделить приданое. Я отказалась. Я очень ценю все ваши предосторожности, вы действовали совершенно правильно, не желая предавать это дело огласке. Но Марк никогда не стал бы оспаривать волю моего отца и своего дяди.
— Возможно, — ответил мистер Уикс, делая глоток чая. — Но я не имел права подвергать риску вашу судьбу, хотя и слышал столько превосходных отзывов о Марке: верный друг, бравый солдат, интеллигентный, сдержанный человек. Но теперь у него новая жизнь, другая ответственность и планы. У джентльменов его класса есть свои нормы и правила поведения, и обычная реакция на… Впрочем, оставим это. Надеюсь, что Марк Уиндем действительно человек, достойный восхищения и доверия. В любом случае, сейчас он уже ничего не сможет изменить — ваше положение абсолютно надежно. — Кашлянув, он поднялся и широко улыбнулся ей:
— Еще раз примите мои поздравления, мисс. Теперь вы — наследница.
Чейз-парк
Декабрь 1813 года
Спешившись перед домом, Марк передал уздечку Стенли своему любимому конюху Лэмбкину.
— Почисть его хорошенько, Лэмбкин. Стенли досталось сегодня. Видишь, как тяжело он дышит?
— Слушаюсь, милорд, — отозвался Лэмбкин, обожавший не только Стенли, но и землю, по которой тот ступал своими копытами. Он похлопал жеребца по носу, ласково приговаривая:
— Ах, прекрасная бестия, его сиятельство задал тебе сегодня знатную трепку, да?..
Марк улыбнулся и пошел к дому. Был теплый день, солнышко ярко светило, задевая и окна его спальни, хотя стояла середина декабря. Но его ждал отнюдь не отдых, а масса разных бумаг и дел. Для англичанина, йоркширца, его положения и ранга не существовало такого понятия, как хорошая погода. Он поделился этими грустными соображениями со своим камердинером Спирсом, вышедшим ему навстречу из дома…
— Вам надо поскорее освободиться от костюма для верховой езды, сэр. Надеюсь, вы позволите мне позаботиться о нем? Эти коричневые бриджи и прекрасный голубой жакет неплохо послужили вам сегодня утром. Полагаю, вы смотрелись достаточно стильно?
Пожав плечами, Марк осмотрел свой наряд. На нем был военный мундир, оставшийся от зимнего похода в Португалию. Рукава на локтях так блестели от изношенности, что, казалось, готовы были лопнуть в любой момент.
Спирс улыбнулся:
— Я уже приказал приготовить для вас ванну, сэр. Желаете, чтобы я побрил вас?
— Ты спрашиваешь меня об этом каждое утро, и ответ всякий раз остается прежним — нет! Я отказываюсь становиться законченным лентяем и предпочитаю пользоваться лезвием самостоятельно.
— Очень хорошо, сэр. Его уже наточили, как обычно. У вас те же привычки, что и у дяди. Он тоже не разрешал мне брить его, но когда его лицо начинала чересчур закрывать мужественная растительность, он был рад найти у меня наготове свеженаточенное лезвие.
— Спасибо, что рассказал мне об этом. Пожалуй, я позволю этой мужественной растительности подрасти еще немного.
Марк улыбнулся и, напевая какую-то мелодию, подошел к парадному подъезду. Дворецкий Сэмпсон, распахнув перед ним массивные двери, склонился в глубоком поклоне. Марку уже порядком наскучили бесконечные знаки внимания, которыми его без устали осыпала домашняя челядь. Поблагодарив Сэмпсона, он спросил с ноткой утверждения в голосе:
— Полагаю, Криттакер уже ждет меня в кабинете, с неизменно вымученным взглядом и кипой бумаг?
— Да, милорд, так оно и есть. И взгляд у него совершенно такой, как вы изволили заметить. Двадцать минут назад он приказал доставить ему почту вашего сиятельства, что я и исполнил. Через несколько минут, заглянув снова в кабинет, я обнаружил мистера Криттакера в крайне возбужденном состоянии… Одним словом, сэр, в сегодняшней почте наверняка есть что-то интересное..
Заинтригованный, Марк не стал даже тратить время на переодевание, а направился сразу в кабинет. Распахнув дверь, он без лишних предисловий выпалил:
— Ну же, Криттакер, что сегодня так удивило тебя в полученной корреспонденции? Не затягивай, я не люблю ждать. Тот молча протянул Марку листок бумаги. Прочитав два раза, Марк выдохнул:
— Мой Бог! Я даже и вообразить такого не мог. Криттакер, боясь шевельнуться, замер, казалось, на целое столетие. Сейчас его можно было сравнить со сломанными старинными часами на каминной полке, которые не шли уже семьдесят пять лет. Он находился в состоянии глубокого шока.
— Так, значит, Дукесса все же пожелала явиться сюда, — сказал Марк, глядя в окно на замерзшую, присыпанную снегом лужайку перед домом. — Правда, она ничего не пишет о том, что останется здесь навсегда. Но если она не совсем дура, то, конечно, останется. Наверняка так и будет. Я мужчина и глава семьи, а она — женщина и обязана подчиниться моему желанию.
— Мистер Спирс полагает, что случилось нечто чрезвычайное, раз она решила приехать сюда.
Марк раздраженно про себя отметил, что они сговорились за его спиной, успев все обсудить. Оказывается, Спирс уже в курсе, дворецкий Сэмпсон, надо полагать, тоже.
— Дукесса — гордячка, но она не глупа.
- Предыдущая
- 11/75
- Следующая
