Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин - Страница 48

• Предыдущая
• 48/75
• Следующая

— Я не хотела оставаться там, боялась, что в любой момент можешь войти ты.

— Понятно, — сказал он, ощутив боль от ее слов. Он слишком поспешил с этим вопросом. Его надо было задать, когда Дукесса поправится и вновь почувствует влечение к нему. Тогда он сможет сдернуть с нее все юбки и предаться любви. Но что, если она не позволит ему этого, а решит продолжить их скандал и выяснение отношений, если…

— Чему ты улыбаешься, Марк?

— Что? А, я думал об ужасном ячменном супе, который Баджи как раз сейчас готовит для тебя. Даже мою кошечку всю передернуло от этого запаха. Она с дикими воплями ринулась из кухни, в то время как Баджи стоял, спокойно помешивая это варево и напевая с довольным видом себе под нос какую-то песенку.

Кажется, его ложь удалась. Дукесса была вполне довольна этим объяснением. Слишком рано говорить ей, о чем он думает на самом деле.

— Лучше расскажи мне теперь, что ты увидела в той книге на последних страницах, которые были вырваны у мистера Боргеса.

Она начала в деталях рассказывать о старом кряжистом дубе, о камнях вокруг него, о колодце и бадье, о мужчинах и женщинах в средневековых костюмах.

Марк слушал ее, казалось, невнимательно, потом вдруг поднялся.

— Куда ты собрался?

Он усмехнулся, глядя на нее сверху вниз:

— Кажется, мою компанию ты предпочитаешь всем остальным, а, Дукесса? Не волнуйся так, сейчас придет тетушка Гвент и подежурит возле тебя. Она очень обеспокоена твоим состоянием и хочет видеть тебя. Поболтай пока с ней, а я скоро вернусь.

Не прошло и пяти минут, как появилась тетушка Гвент, вся воплощение заботы и внимания. Но вслед за ней в спальню вошла и Вильгельмина в величественном темно-пурпурном платье, оставлявшем открытой ее внушительных размеров грудь.

— О, дорогая Вилли, — обернувшись, заметила Гвент, — вряд ли Марку понравится, если здесь будет много посетителей, он просил навещать ее по одному. Дукесса еще очень слаба!

Широко раскрыв глаза, Дукесса смотрела в лицо, все еще очень привлекательное и даже приятное, если бы не выражение неудовольствия в сочетании с яростной воинственностью. Эта женщина была способна дать отпор любому. Вилли? Это уменьшительно-ласкательное имя вряд ли ей подходило — в нем слышалось что-то веселое, теплое и беззаботное. Оно очень странно звучит в приложении к ней, так же странно, как и имя Тревор.

— Итак, кто-то ударил тебя, оставив без сознания. Какое несчастье! И это в нашем доме! — сетовала тетушка Гвент.

— Да, кто-то сделал это, чтобы отнять у меня книгу, копию той, что была у мистера Боргеса.

— Ты лжешь, кому была нужна эта дурацкая книга?!

— Но, Вилли, Дукесса больна. Я прошу тебя оставить нас, ей нужен отдых.

— Жаль, что ты не умерла, проклятая шлюха!

— Что?! — выдохнула тетя Гвент. — Что ты сказала, Вилли?

— Я сказала, что готова кричать и молиться, лишь бы больше не повторилось ничего подобного в этом доме.

Закрыв глаза, Дукесса отвернулась от Вильгельмины. Понадобилось присутствие Близнецов и Урсулы, чтобы она убралась из спальни.

— Мама, пойдем отсюда. Дукесса должна отдыхать, — произнесла Урсула твердым голосом. — Фанни и Антония хотят показать тебе новую кормушку для птиц, которую они сами сделали, и я тоже помогала им. Конечно, мы не обошлись без мистера Осло, плотника, но расписали ее без его участия. Она совершенно как та, что была у нас дома в Балтиморе.

— О, отлично! Отдыхай, Дукесса, жаль, что не навеки.

— Вилли!

— Что-нибудь не так? Я лишь пожелала ей отдыхать и набираться сил.

— Идем же, мама!

Когда они наконец остались вдвоем, тетя Гвент сказала:

— Извини ее, Дукесса. У этой женщины была нелегкая жизнь, иногда она срывается.

— Вот как? Возможно, ваш брат выкопал ее из-под руин, прежде чем жениться, или она была сиротой в работном доме? Не перенесла ли она, случайно, оспу? А наверное, мой дядя и ваш брат, этот игрок и мот, поколачивал ее?

— Ах, не совсем так, моя дорогая.

— Она — злобная гарпия, — сказала Дукесса, глубоко вздыхая. — Хватит, теперь я хочу отдохнуть, хотя и не навеки.

— О каком “навеки” ты говоришь, моя дорогая? Лекарства мистера Баджи заметно помогают тебе, ты уже так изменилась к лучшему… Уксусные добавки делают тебя даже слишком оживленной. Успокойся, пожалуйста!

Когда она проснулась, было уже далеко за полдень. Баджи сидел рядом и улыбался, заметив ее пробуждение.

— Выпей немного воды, Дукесса. — Он осторожно поддерживал ее голову, пока она делала несколько глотков.

— Ты всегда знаешь, что мне нужно, спасибо, — поблагодарила она.

Он скромно кивнул.

— Я уже слышал о вторжении американской колонистки от мисс Антонии. Теперь эту особу не будут пускать к тебе. Мы с мистером Спирсом составили график дежурств для него, Мэгги, меня и его сиятельства. Она больше не сумеет ворваться к тебе, Дукесса.

— Я вижу, что тебе уже стало гораздо лучше, Дукесса, — услышала она вдруг голос Марка.

— Сейчас — да, Марк. Если тебе нужно развеять хандру, то можешь без всяких угрызений совести вновь поскандалить со мной.

Он нахмурился.

— Благодарю, но я вовсе не намерен делать этого, тем более в присутствии Баджи. Вместо того чтобы скандалить, я намерен поужинать с тобой сегодня вечером, а завтра утром уже попробовать вытащить тебя из постели. — Он повернулся к Баджи. — Куда-то запропала моя Эсми, по-моему, она попробовала вашего ячменного супа и отравилась. Дукесса вяло усмехнулась.

— Это проклятое самодовольное животное не желает и прикасаться к моему супу, — пожаловался Баджи. — Я поймал ее и хотел ткнуть в него мордочкой, но она выскользнула из моих пальцев. Возможно, она заснула в вашей постели, сэр. Спирс уверяет, что это ее любимое место.

— Может быть, когда-то это и было так, но Эсми отличается тем же непостоянством, что и Дукесса.

— Да, она, кажется, спала со мной прошлой ночью, — откликнулась та. — Свернулась у меня под коленками.

— У меня она предпочитает спать на груди, — сообщил Марк. — Ей нравится зарываться своим чертовым носом в волосы.

Марк остался с Дукессой на всю ночь. Он лежал рядом, свободно раскинувшись и обнимая ее.

— После этого происшествия у меня появятся седые волосы, Дукесса. Умоляю тебя никогда больше не покидать ночью своей постели и не разыскивать никаких дурацких сокровищ.

— Я не верю тебе, Марк. Ты должен показать мне свои седые волосы.

— Сделаю это утром — я не зажег свечу, и ты ничего не увидишь сейчас.

— Ничего нового не открылось?

— Ничего. Все в один голос уверяют, что мирно почивали в объятиях Морфея. Но я должен заметить, что инстинкт притворства выработан у Уиндемов веками. Каждый из нас может солгать не моргнув глазом, не исключая и тебя, Дукесса.

Она сжала его пальцы.

— По-моему, ты преувеличиваешь, Марк.

— Ничуть. Но ладно, оставим это. Тебе не кажется настоящая ситуация слегка пикантной? Мы лежим рядышком, словно влюбленная парочка, я уже распален посильнее кирпича в камине, однако и не думаю приставать к тебе.., хотя выражение твоего лица ясно говорит, что ты очень даже не против…

Дукесса тут же так впилась ноготками в его руку, что он взвизгнул.

— Ты снова начинаешь неистовствовать, Дукесса! Но лучше перестань калечить мою руку и ответь: ведь ты желаешь снова получить наслаждение?

— Разумеется, нет. Успокойся, Марк. Моя голова еще не совсем в порядке. Я недостаточно хорошо чувствую себя. Он рассмеялся.

— Старинная отговорка всех жен на свете — так говорил мой отец. Впрочем, в случае с тобой это похоже на правду. Насколько я помню, моя мать хорошенько стукнула его за эти слова. Ладно, спокойной ночи, моя дорогая!

— Ты уже был в руинах?

— Да, и обнаружил там Тревора с Джеймсом, этих настырных наглецов. Вскоре прибыла и Урсула. Весьма веселая семейка и очень дружная, когда дело касается того, чтобы найти принадлежащее другим и прибрать к своим рукам. Мне не доставляет удовольствия смотреть ни на кого из них — пренеприятные личности.

• Предыдущая
• 48/75
• Следующая