Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин - Страница 64

• Предыдущая
• 64/75
• Следующая

— Нет, дорогая, это всего лишь приятная легкая фантазия, и я был бы рад поиграть в эту игру с тобой. Но скажи мне сначала, как ты себя чувствуешь?

Она молчала, слегка поеживаясь.

— У меня болит бок, но ничего, я смогу перетерпеть. Кажется, на этот раз я отделалась не так легко, как в первые два. А что с твоей бедной головой, Марк?

— Моя бедная голова крепче грецкого ореха. Расскажи лучше подробнее о своей тяжелой ноющей боли.

— О, я вижу, у тебя задета еще и рука. Что с ней?

— Ублюдок целился мне в голову, не ты, как святой Георг, заслонила меня своим телом. Этой рукой я держал тебя, и пуля угодила в нее. В общем, нам повезло, мы очень легко отделались.

— Кто сделал это, Марк?

— Не знаю, но Баджи с утра в Лондоне, проверяет, там ли еще наши дорогие американские родственники.

— Но ведь сама тетя Вильгельмина не могла стрелять в нас?

— Нет, но она вполне могла нанять кого-нибудь для этого. Ничего, Баджи докопается до правды. Если понадобится помощь, я найму агента с Боу-стрит. Но я не хочу, чтобы ты сейчас думала о неприятном, обещай мне быть спокойной, договорились?

Она кивнула.

— Я слышала, как ты говорил мне “моя любовь”.

— Да, я говорил так.

— Это было два раза.

— Много, много раз это было, просто ты находилась без сознания и не слышала.

— Мне это очень понравилось, Марк. Я не стану сердиться, если ты повторишь это еще раз. — Она сделала паузу, заметив, что Марк нахмурился. Возможно, он говорил ей это из жалости, думая, что она умирает? Дукесса решила сменить тему. — Ты разбудил меня, вызвав из очень странного сна. Я была на поле среди цветов… — Она поведала ему об их невероятных красках и запахах и о старом монахе, съежившемся до размеров гнома, о том, как он был сердит на нее за недогадливость.

— Значит, он ничего не сказал про девятиликого Януса или как использовать число девять? Ничтожный призрак. Лишь пугал тебя каким-то чудовищем, которое будет оживать снова и снова. Сплошная ерунда! Но, Дукесса, как, ты сказала, имя этого нашего предка?

— Локридж Уиндем. Не знаю точно. Сначала монах сказал “барон Дэндридж”, потом добавил к этому имя Локридж Уиндем. Весь сон был очень приятным, если не считать конца. Было так страшно, когда цветы начали вянуть и жухнуть. Ты что-нибудь можешь понять во всем этом?

— Нет. Могу сказать лишь одно, я отказываюсь воспринимать это как пророческое видение.

— Тогда что же это?

— Кто знает. Скорее всего ты просто читала о Локридже Уиндеме в одном из наших старинных фолиантов. Он вдруг заметил искру страха в ее глазах.

— В чем дело, что случилось?

— Ах нет, Марк, ничего. — Спина ее внезапно прогнулась, и она схватилась обеими руками за живот. — Нет, нет, Марк, пожалуйста, нет!

Не больше, чем через час, когда часы показывали полдень, у нее случился выкидыш. Тело Дукессы извивалось в страшных судорогах, кровь лила из нее. Потом схватки прекратились так же внезапно, как и начались. Она лежала, обессиленная, погрузившись в полусон, губы были так бледны, что казались синими, волосы лежали на подушках вокруг нее спутанными космами. Возобновилось кровотечение и из раны на боку. Марку казалось, что она умирает. Он молча смотрел на нее.

— Простите, милорд, я не предупредил вас, что это может случиться, — сказал доктор Рейвн, вытирая свои руки — Вы можете не беспокоиться, теперь самое страшное позади. С ней все будет в порядке.

Мэгги и миссис Эмери убирали в спальне. Дукесса была вымыта и лежала мертвенно-бледная от потери крови.

— С ней все будет в порядке, милорд, — повторил доктор Рейвн.

Марк в этом очень сомневался.

Доктору Рейвну было приятно находиться одному рядом с Дукессой, не чувствуя пристальных взглядов Марка. Дукесса пришла в сознание.

Он спокойно улыбался ей, ожидая, пока взгляд ее прекрасных голубых глаз станет более осознанным. Потом, наклонившись, приложил руку к ее груди.

— Ваше сердце бьется уже совсем спокойно и ровно. Чувствуете ли вы еще боль в животе?

Она безнадежно покачала головой.

— Это большое несчастье. Как печально закончилась ваша беременность, миледи. Но, благодарение Богу, у вас еще могут быть дети.

Она снова покачала головой.

— Нет, у меня больше не может быть детей. Был только этот, единственный, и ему не дали выжить.

Доктор Рейвн не понимал ее. Осторожно взяв руку Дукессы, он прощупывал пульс, мечтательно закрыв глаза.

— Прошу вас, не думайте ни о чем, попытайтесь расслабиться.

Она была спокойна, и пульс ее бился очень медленно. Доктор видел слезы, катившиеся из-под ее ресниц, но не слышал ни единого всхлипа. Послышались уверенные шаги, и Марк склонился над постелью Дукессы. Он осторожно смахнул слезы с ее щек.

— Успокойся, любовь моя, все в порядке.

— Да, для тебя. Теперь все будет так, как ты и хотел.

— Дукесса…

— Я хочу убить мерзавца, стрелявшего в нас!

Он удивленно вздрогнул, вдруг почувствовав себя лучше.

— Но ведь я тоже хочу убить его. Мы вместе решим, как это сделать.

Она не ответила, снова погрузившись в беспамятство.

— Милорд.

— Да, — ответил Марк, поворачиваясь к дверям, в которых стоял Спирс.

— Я получил послание от Баджи.

Марк сидел напротив своей матери за столом, накрытым для завтрака.

— Я ничего не знала о том, что она беременна, Марк. Боже, как я была жестока и глупа, когда дразнила ее твоими любовными похождениями. Мне так стыдно!

Он не отвечал, рассеянно ковыряя рыбу, приготовленную в белом вине.

— Она забеременела быстро.

— Да, возможно, с нашей первой брачной ночи.

— Сколько можно выносить это непрекращающееся насилие, дорогой? Кто был мерзавец, стрелявший в вас? И в кого он метил на этот раз, в тебя или в Дукессу?

— Он старался действовать наверняка и сделал подряд очень много выстрелов. Полагаю, он желал убить нас обоих, хотя сначала лишь Дукесса подвергалась его атакам. Кто знает?

— Спирс сказал, что ты получил записку от Баджи. Марк кивнул.

— Да, и он уже возвращается назад, так ничего и не разузнав. Все Уиндемы в Лондоне. Урсула с полученным насморком, проклятый Тревор рядом с ней. Старая крыса Вильгельмина закрылась в своей комнате, боясь заразиться от Урсулы. Один лишь Джеймс находился в Ричмонде, куда его пригласил какой-то джентльмен, с которым он познакомился в первый же день по приезде в Лондон Пытаясь разузнать все точно, Баджи даже разговаривал с конюхами, которые подтвердили все. Кто знает, что было на самом деле. Даже если они приведут свидетелей под присягу, я все равно не поверю в их непричастность.

— Проклятая старая ведьма!

— Да. Им вовсе не обязательно было самим стрелять в нас, вполне можно нанять для этой цели кого-нибудь.

В комнате появилась тетя Гвент. Она поцеловала Патрисию в щеку и улыбнулась Марку.

— Доктор Рейвн, кажется, очень приятный молодой человек. Марк усмехнулся.

— Да, с ним все в порядке.

— Что это значит, мой сын?

— Это значит, что я глупец, а Джордж неплохо знает свое ремесло, несмотря на юный возраст.

— Но он старше тебя, Марк. Я спрашивала. Ему уже двадцать восемь.

— Возможно, но я — ее муж, а не он. Патрисия усмехнулась, глядя на сына.

— Выходит, ты вроде собаки, охраняющей свою кормушку. Как странно, мой дорогой, я и не предполагала, что ты такой ревнивец. Я думала, что ты стоишь над этими петушиными эмоциями. Мне нравилось представлять тебя спокойным и все понимающим.

Марк подцепил на вилку кусочек бекона.

— Да, я знаю, что веду себя несколько странно. — Он подавленно усмехнулся, так, что его мать вынуждена была заметить:

— Мне не нравится твоя новая улыбка — предпочитаю ту, что заставляла трепетать все женские сердца в нашей округе и радовала твою мать. Что ж, расскажи наконец тете Гвент о поисках Баджи в Лондоне.

Слушая Марка, тетя Гвент все больше хмурилась. Сдобная булочка в ее руке оставалась нетронутой.

• Предыдущая
• 64/75
• Следующая