Наследство Уиндемов - Коултер Кэтрин - Страница 68

• Предыдущая
• 68/75
• Следующая

Дукесса согласно кивнула.

— С моего места их гораздо удобнее рассматривать. Иди сюда, дорогая, и ложись рядом, я буду тебе показывать. Дукесса растянулась на полу рядом со своей свекровью.

— Теперь, дорогая, скажи мне, что ты видишь? — спросила Патрисия.

— Дама сидит на выступе колодца под дубом. Это похоже на ключ, описанный в книге. Не хватает лишь девятиликого Януса и чудовища, — Мне и самой не давала покоя эта девятка, но вчера я, кажется, поняла, в чем дело. Взгляни на лютни, Дукесса.

— Да, я уже заметила. Ему, должно быть, неудобно держать их выпуклыми спинками друг к другу.

— Подумай о музыке, Дукесса. О чем тебе напоминает положение инструментов в руках молодого человека?

— Подумать о музыке?

— Да, дорогая, присмотрись внимательнее. Знаешь, я неплохо играю на фортепьяно. Мама заставляла меня проводить за ним по многу часов, предпочитая, чтобы я музицировала дома, а не танцевала где-нибудь при лунном свете с молодыми людьми. Ты знаешь нотную грамоту, Дукесса?

— Да, — ответила она, становясь вдруг столь возбужденной и радостной, что с трудом могла произносить слова. — Лютня в таком положении напоминает мне басовый ключ, который…

— Который похож на девятку, разве не так? — подсказала Патрисия.

— Да, да, конечно, девятка! Значит, Янус…

— Посмотри теперь на эту сценку, — прервала ее Патрисия. — Молодой человек с таким страхом оглядывается назад, будто там притаилось какое-то…

— Чудовище, — закончила за нее Дукесса.

— Да. Итак, у нас есть дуб с колодцем, басовый ключ или девятка, читающаяся в форме лютни, — символ Януса, и даже чудовище, хотя последнего и не видно. Мы догадываемся о нем лишь по выражению страха на лице молодого человека.

— Ах, мэм, как же мы были близоруки все это время, и вот теперь, благодаря вам, все становится ясно. Это же и есть ключ к тайне.

— Благодарю вас, мое дорогое дитя, но мы пока еще так и не нашли это пресловутое сокровище.

— Могу я поинтересоваться, леди, что вы здесь делаете?

— Ах, Спирс, да, теперь , можешь. Иди к нам сюда и подними голову вверх. Ты стоишь на пороге открытия, которое мы с Дукессой уже сделали.

Десятью минутами позже, заглянув в Зеленую гостиную, Баджи застал странную картину: мистер Спирс, Дукесса и миссис Уиндем лежали на полу, уставившись в потолок. Любимая кошка Марка Эсми свернулась клубком на груди у Спирса, решив, должно быть, что это самое подходящее для нее место.

— Отвечайте немедленно, ради самого дьявола и его шайки, что вы все здесь делаете?

— Мистер Баджи, это просто восхитительно. Миссис Уиндем близка к разгадке. Ложитесь рядом с нами, и я все покажу вам.

Вскоре и Марк, заглянув в гостиную, увидел интересную картину и услышал слова Спирса: “А где здесь чудовище?” Дукесса боковым зрением увидела мужа, — Марк, иди к нам. Мы уже почти решили загадку о сокровище. Ложись рядом со мной и посмотри на потолок. Марк, заинтересованный, лег на ковер.

— Мой Бог, сколько раз с восторгом и восхищением я рассматривал эти сценки, но на самом деле так никогда и не видел их. Я ни разу даже не вспомнил…

— Да, да, — оборвала его Дукесса, — знаю. Со мной то же самое. Мне и в голову не приходило связать сокровище Уиндемов с этими фресками. Знаешь ли ты, когда была расписана эта комната, Марк?

— О, она едва ли не самая старая в доме, хотя и подвергалась реставрации после пожара, случившегося в начале прошлого столетия.

— Совершенно верно, сын мой. Я читала об этом в дневнике, оставленном Артуром Уиндемом, третьим виконтом Барресфордом. Дневник пестрит скучными заметками о его жизни, однако третья тетрадь достаточно информативна. Пожар случился в 1723 году. Сгорело все крыло елизаветинской эпохи, за исключением “Зеленого куба” и библиотеки. Об этом событии свидетельствует запись Артура Уиндема: “Целы остались только “Зеленый куб” и моя библиотека, но они так закопчены и пропитаны дымом, что я сомневаюсь в их восстановлении. Однако почитаю своим долгом отреставрировать их, придав в точности прежний вид, хотя сам был от них не в особом восторге”. Еще он писал что-то о своем отце и дедушке, которые обожали эти фрески, и о том, что восстановление их является долгом по отношению к предкам. Благодарение Богу, что он оказался таким чувствительным и благородным, иначе ключ к сокровищу был бы утерян безвозвратно.

Марк с задумчивым видом спросил:

— А почему эту комнату всегда называли “Зеленым кубом”? Меня это интересовало еще в детстве. Я всех донимал расспросами, но никто не мог ответить, включая дядю.

— Я тоже спрашивала. Действительно, никто не знал. Сэмпсон предполагал, что это из-за старинных стеклянных витражей на окнах.

— Да, вполне возможно, из-за этого зеленого стекла, — раздался голос Мэгги. Она подкралась незаметно и уселась рядом со Спирсом, обхватив колени руками. — Кроме того, разве вы не видите? Комната совершенно квадратная.

— Ах, — сказал Баджи, — и когда солнечные лучи проникают сквозь зеленые витражи в квадратную комнату…

— ..создается иллюзия куба, мистер Баджи, — закончил за него Спирс.

— Возможно, — согласилась Патрисия Уиндем. — Вообще во всех старинных домах комнаты порой называются очень странно. Например, комната “Явлений” в Хардвик-холле — это огромное и очень холодное помещение. В ней зуб на зуб не попадает от холода.

— Несомненно, это комната, которую облюбовали призраки, — заметил Баджи.

— Еще я знаю комнату “Солнечных часов” в старинном дворце в Линдфилде. А в Котекель-хаусе есть комната “Живота”. Полагаю, в ней джентльмен может объедаться и опиваться, сколько его душе угодно.

— Думаю, Мэгги права, — сказал Марк, — она правильно указала ключ к названию этой комнаты.

— Возможно, все еще проще, — заметила Патрисия Уиндем. — Ведь куб по-латыни означает “комната”. Прибавьте сюда зеленые витражи, и получится — Зеленая комната или Зеленый куб.

— Ах, — сказал Баджи, — я совершенно ясно вижу на потолке колодец и бадью, оплетенную кожей, о которой рассказывала Дукесса. Но где же этот проклятый монстр?

— Везде и нигде, — ответил Марк.

— Он есть здесь. Я чувствую его, — сказала Дукесса, — хотя и не вижу никаких чертей с рогами. Посмотрите только, какое испуганное лицо у молодого человека в последней сцене.

— Итак, — подытожила Патрисия Уиндем, — в первой сценке дама сидит на выступе колодца, а музыкант наигрывает для нее на лютне. В другом варианте он стоит, доставая еще одну лютню из ветвей дуба. Потом он прикладывает лютни спинками одну к другой, и мы имеем девятку и Януса. Монстр присутствует незримо для нас. Он разлит в природе, в воздухе. Как нам использовать все это?

— Тебе это что-нибудь подсказывает, Дукесса? — спросил Марк, поглаживая кончиками пальцев руку Дукессы.

— Возможно, — ответила Дукесса, глядя на Марка со столь лучезарной улыбкой, что, залюбовавшись ими, Патрисия Уиндем даже забыла на какой-то момент о сокровище.

Очнувшись, Патрисия сказала:

— Столько всяких намеков и хождений вокруг да около. Почему бы им было не отдать сокровище прямо в руки Локриджу Уиндему и избавить следующие поколения от головной боли? Столько всякой мешанины и путаницы! Неудивительно, что ни один из потомков так и не отыскал клад.

— Осмелюсь заметить, мэм, — начал Спирс, — сокровище в те времена вряд ли могло открыто находиться в доме Уиндемов. Король или Кромвель могли узнать о нем и отнять, ведь оно подлежало конфискации в пользу королевской казны. За его сокрытие можно было, полагаю, поплатиться головой.

— Мне кажется, — сказал Баджи, — что старый Локридж Уиндем хотел назвать своему сыну точное место клада, но умер внезапно, так и не успев сделать этого. Загадка осталась в наследство будущим поколениям.

— Монахи написали даже две разные книги с намеками на сокровища, — сказал Марк. — Одну из них они оставили Локриджу Уиндему, а к кому попала вторая? Мы никогда этого не узнаем. В конце концов, она всплыла в антикварном магазинчике Боргеса.

• Предыдущая
• 68/75
• Следующая