Месть Росселлини - Линдсей Ивонн - Страница 17

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая

— Я уже связывался со службой нянечек, чтобы обеспечить все физические нужды моей племянницы. Как мы и говорили, твой вклад будет чисто юридическим. Я не ожидаю от тебя какой-либо эмоциональной привязанности.

Ее губы искривились в горестной улыбке.

— Договорились. Я буду знать свое место. Еще одно, Рафаэль. А как насчет нас?

— Я так же не жду какой-либо эмоциональной привязанности от тебя.

Улыбка на ее лице медленно исчезла. Когда она повернулась и ушла, Рафаэль задумался, правильно ли он ответил. От этих слов у него во рту сделался горький вкус, как от лжи. Но он не мог ответить иначе — во время его вчерашнего визита в больницу состояние Марии резко ухудшилось.

Он взял с комода бокалы и спустился вниз. Сегодня праздника не будет.

Рафаэль послушал, как часы у лестницы пробили час, и выругался, оттого что снова не может заснуть. Вечер был вполне спокойным. Лана приготовила для них нехитрый ужин, который они съели в маленькой столовой. Она ушла спать рано, и он, завершив работу на ноутбуке, сделал то же самое. Сон, казалось, был рядом, когда он улегся обнаженным под простыни из египетского хлопка. Но сейчас его чувства были заполнены напоминанием об аромате Ланы, оставшемся в комнате с того момента, когда она стелила кровать.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, он вылез из постели и натянул пижамные штаны. Бесшумно прошел босыми ногами вниз по лестнице в нижнюю гостевую комнату, которую Лана выбрала для себя. Без сомнения, хотела быть как можно дальше от Рафаэля и от детской.

Но это совсем не далеко, если учитывать голод, который она в нем возбудила. Голод, который он попытался потушить их, как он полагал, последней встречей сегодня утром. Но все это лишь еще больше разожгло его аппетит.

У двери в ее комнату он остановился и прислушался. Тишина. На мгновение он задумался, правильно ли поступает, ища забвения в ее объятиях, ее теле, ее жаре. Это было полной противоположностью того, что он собирался сделать с Ланой Уиттэкер. Но по какой-то причине лишь с нею он мог передохнуть от груза обязанностей, от угнетающего понимания, что Марии осталось недолго.

Рафаэль повернул ручку и открыл дверь, потом вошел в комнату. Он всего лишь человек, ищущий облегчения более чем физического свойства, а также и могущий дать его. То, что он говорил Лане до этого, было правдой только частично.

Он стал невольно привязываться к ней. Лана Уиттэкер подняла все в нем на необыкновенную высоту — и гнев, и горе. Она была тем, что ему нужно было как раз сейчас, и Рафаэль надеялся, что сможет быть тем же для нее.

Второе утро подряд Лана просыпалась рядом с Рафаэлем Росселлини. Она повернула голову на подушке, чтобы посмотреть на него при раннем утреннем свете. Даже во сне он выглядел напряженным, его лицо не было отдохнувшим. Когда он пришел к ней накануне вечером, она удивилась, но не настолько, чтобы пренебречь его вниманием. Каждое прикосновение, каждый поцелуй и каждый вздох были для нее подтверждением, доказательством того, что она желанна, что может доставить наслаждение мужчине, даже и такому великолепному, как Рафаэль.

Занятия любовью с ним глубоко удовлетворяли во многих отношениях, но самым важным было то, что ей казалось, будто он дарит ей себя. И ее, и себя. Пусть он и держал себя отчужденно в течение дня, но ночью доказал ей, что он ее мужчина, и только ее. Хоть она и не понимала, что он бормотал по-итальянски в приступе страсти, говорил он так нежно, дотрагивался до нее так осторожно, что она вдруг почувствовала к этому мужчине нечто большее, нежели просто влечение. И ее удивляло, как быстро нарастает это чувство.

Она никогда не испытывала такого с Кайлом. Он увлек ее и увел из-под внимательного взгляда отца, когда путешествовал по Европе. Отец оказывал на Лану давление, чтобы она отвечала ухаживаниям Малколма, и Кайл оказался для нее спасением, которое она с готовностью приняла. Их бегство вызвало скандал, закончившийся, тем, что отец полностью вычеркнул ее из жизни, когда она отказалась аннулировать брак…

Рафаэль зашевелился и погладил ее по бедру, прежде чем снова заснуть. Внезапное желание обожгло ее, и она теснее прижалась к Рафаэлю.

У нее на губах появилась слабая улыбка. В течение ночи его сексуальный аппетит был волчьим, а сейчас настала ее очередь разбудить его и доставить удовольствие своим прикосновением. Она уже начинала знать его тело так же хорошо, как и свое собственное. Лана скинула с Рафаэля простыни, и ее ласки сказали ему больше любых слов…

Только некоторое время спустя, когда они оба насытились друг другом, Рафаэль заговорил.

— Ты переберешься в мою спальню сегодня же.

Лана замерла, прижавшись к нему. Перебраться в его спальню?

— У меня нет желания ходить и искать тебя в темноте. — Рафаэль коснулся ее щеки. — Давай будем честными друг с другом, Лана. То, что происходит между нами, быстро не исчезнет, и это нельзя не учитывать. Мы взрослые люди, действующие по обоюдному согласию. Так будем же и вести себя как таковые.

Ей было нечего возразить. В объятиях Рафаэля она испытала потрясающее наслаждение, которого так и не достигла во время замужества. Так просыпаться каждое утро было бы замечательно. В груди забрезжила слабая надежда. Может быть, так будет всегда? Лана жадно разглядывала его лицо, прежде чем заглянуть в серые глаза, ожидавшие ответа. Маленькая морщинка между его темными бровями показывала, что его терпение иссякает.

— Если ты уверен, — тихо ответила она.

— Если бы не был уверен, я бы не предложил.

— Тогда да. Я перенесу сюда свои вещи сегодня.

Рафаэль медленно растянул губы в улыбке.

— Прекрасно. — Он хотел сказать что-то еще, но его перебил телефонный звонок в прихожей. Рафаэль быстро поцеловал Лану в губы и отправился во всей своей великолепной наготе к телефону.

Лана растянулась на простынях, но тут же села, когда Рафаэль вошел в комнату с бледным и искаженным лицом.

— Что случилось? Мария? — спросила она.

— Ей хуже. Доктора решили больше не откладывать. Они будут стимулировать роды сегодня утром. Я отправлюсь в больницу как можно скорее.

— Я поеду с тобой. — Лана выскочила из кровати и стала искать одежду.

— Нет! — возразил он.

Лана прекратила поиски и подошла к нему. Слегка провела рукой по его щеке, чтобы он не отвел от нее взгляда.

— Рафаэль, сегодня тебе нужен кто-нибудь рядом. Что бы ни случилось, я буду с тобой.

Рафаэль заглянул ей в глаза и в них, к своему удивлению, нашел успокоение. Как ни досадно было ему признать это, но она нужна ему. Он вынужден был согласиться, что она окажет крепкую, молчаливую поддержку, которая вдруг стала так необходима ему. Рафаэль постарался точно определить, в какой момент перестал видеть в ней врага и начал видеть нечто большее, чем объект отмщения, но определить не смог.

Он повернулся и поцеловал ее ладонь.

— Спасибо. Будь готова через десять минут.

Малышка Белла была борцом, как и ее мать, которая продолжала цепляться за жизнь с упорством, поражавшим даже докторов. Поддерживавшие ее жизнь аппараты отключили на следующий день после рождения ребенка, и Рафаэль все время, когда не спал, проводил у постели сестры. Прошло четыре дня после рождения Беллы, а Мария все еще дышала. Сканирование показало, что надежда на выздоровление была тщетной, мозговая деятельность Марии на нуле, но что-то продолжало поддерживать ей жизнь, и сколько бы это ни продлилось, он будет рядом с нею.

Рафаэль практически жил в палате, а Лана металась между больницей и домом. Каждый день она привозила ему свежую одежду и молча забирала грязную. Он не позволял ей находиться в палате Марии и видел, что она воспринимает это как своего рода недоверие. Тем не менее он знал, что Лана каждый день приходит к ребенку в отделение интенсивной терапии для новорожденных.

Ее предупредили, что малышку пока не следует держать на руках, это может повредить ее хрупкому тельцу, потому что по сроку она должна еще находиться в утробе матери. Но Лана все равно приходила и просто наблюдала часами за крошечной девочкой. Она не произносила ни слова, также молча уходила, а на следующий день приходила вновь.

• Предыдущая
• 17/24
• Следующая