Невеста-сорванец - Коултер Кэтрин - Страница 42

• Предыдущая
• 42/72
• Следующая

Женитьба на наглом отродье. Господи, да разве такое возможно?!

На следующее утро Джеймс успел выпить чаю и съесть пару кусочков тоста, когда в спальне неожиданно возникла Корри в премилом утреннем платьице золотисто-коричневого шелка с широким палантином чуть более темных оттенков и с искрящимися глазами.

— О, Корри, — хмыкнул Джеймс, — ты что, вовсе не уходила?

— О чем это ты? Разумеется, я ночевала дома.

— А мне показалось, что ты почти переселилась к нам. То и дело шмыгаешь в мою спальню и обратно, пьешь в библиотеке лучшее флорентийское бренди отца и даже воруешь бисквиты на кухне. Словом, куда ни глянешь, повсюду ты. Уилликом все мне рассказал. Так что, когда мы поженимся, ничто не изменится.

Как ни странно, Корри промолчала. Даже не выругалась.

— Это мой отец выбрал для тебя платье?

— Что? Платье? Д-да, именно он, — кивнула Корри и, помявшись, спросила:

— Тебе нравится?

— Да, и тебе очень идет.

Корри небрежно отмахнулась.

— Послушай, Джеймс, твоя мама нанесла визит тете Мейбелле. Они выгнали меня, заперлись и добрый час о чем-то шушукались. И поскольку ты еще не оправился, пришлось ехать сюда. Я хочу знать, о чем они говорили.

Корри принялась расхаживать по комнате, как всегда, когда волновалась, и Джеймс невольно залюбовался ею. Но тут она бросила палантин вместе с ридикюлем на стул, обернулась, чтобы сказать что-то, и оказалось, что чертово платье едва не сползает с плеч.

— Немедленно накинь проклятый палантин! Твой вырез просто непристойно глубок! Не могу поверить, что мой отец заказал платье, оставляющее тебя обнаженной едва ли не до пояса.

К его изумлению, она широко улыбнулась, пожала плечами, сунула пальцы в лиф и дернула вниз.

— Вообще-то твой отец не знал, что мадам Журден подмигнула мне, когда он приказал сделать ворот чуть ли не до подбородка, — объявила она и подалась вперед, выпятив грудь. — И сидит оно идеально, так что советую попридержать язык.

Джеймс, задыхаясь от гнева, вскочил и ринулся к ней. В голове не осталось ни единой мысли: все вытеснила ярость собственника. Не думая о последствиях, он вцепился в лиф ее платья и рывком подтянул вверх. Послышался треск расползавшейся ткани. Корри ничего не сказала. Только продолжала стоять, глядя на него во все глаза.

Он был совершенно голым.

— Джеймс, — прошептала она наконец, судорожно сглатывая. — Все это очень мило, но если войдет твоя мама, что она подумает? Я, невинная девушка, и ты в чем мать родила и такой красивый, что от восторга просто петь хочется. А твое мужское достоинство, о котором мне не положено ничего знать, набирает силу. Все это Довольно волнующе, не находишь?

Джеймс пробормотал проклятие. Она была права: похоже, чем больше он на нее злится, тем тверже становится. А может, дело в том, что стоит упомянуть о ее грудях, и кроватный столбик кажется мягче, чем его…

Он промаршировал к кровати, схватил халат, накинул, туго затянул пояс и, снова подойдя к Корри, сжал ее плечи широкими ладонями.

— Я порвал твое платье. Мне очень жаль.

— А по-моему, ничуть не жаль. Ты, должно быть, чувствуешь себя гораздо лучше. И даже вскочил с постели с явным намерением вышвырнуть меня в окно.

— Нет. Просто хотел прикрыть тебя, чтобы слюнки не текли.

Корри недоуменно захлопала глазами.

— При виде меня у тебя слюнки текут? Ты правду говоришь? Не врешь?

— Нет, черт возьми, конечно, нет! Не лгу. Посмотри на себя: правый рукав висит на нитке, а вырез такой низкий, что я вот-вот начну выть на луну.

— Хм-м, не забыть спросить Девлина, воют ли вампиры на солнце.

Джеймс скрипнул зубами.

— Не смей при мне упоминать о Девлине Монро! Я достаточно ясно выразился? А теперь о деле. Насколько я понимаю, ты ворвалась в мою спальню, чтобы сообщить о своем решении выйти за меня?

— Я ворвалась в твою спальню, чтобы сообщить, что тетя и дядя уже строят свадебные планы, по крайней мере строили, пока я не заявила, что не позволю тебе принести себя в жертву и выйду замуж за того, кто действительно меня хочет.

— Не произноси его чертова имени.

— Хорошо. Он приехал сегодня утром с визитом.

Оказалось, что Джейсон разыскал его в клубе и предупредил, что женитьба на мне сведет его в могилу.

Можешь поверить, что Джейсон наплел ему, будто я убью его, если он не расстанется со своими любовницами? Да-да, именно так и сказал: убью. И еще добавил, что знает меня с того времени, когда мне исполнилось три года, и, следовательно, вполне точно осведомлен обо всем, на что я способна. И спросил Девлина… ой, прости, не хотела упоминать его имени, — собирается ли тот идти по пути супружеской верности до той минуты, пока не сыграет в ящик. Девлин сказал, что очень смеялся. А потом поинтересовался: действительно ли я способна его прикончить, узнав об измене?

— И что ты ответила?

— Объяснила, что изуродую его, как бог — черепаху.

— А он что сказал?

— Снова посмеялся, объяснил, что в этом случае ни один джентльмен его круга не осмелится жениться на мне, несмотря на мое богатство, поскольку мои требования к супружеской верности, безусловно, неприемлемы. Исключение может быть только одно: если джентльмену грозит банкротство. Но в подобных случаях мужчина готов пообещать все на свете, лишь бы заполучить желаемое, то есть абсолютно все, включая — о ужас из ужасов! — верность. Даже перспектива насильственной смерти не помешает ему поклясться в чем угодно. Ну а потом, разумеется, все клятвы будут забыты, и новоиспеченный муж поведет прежнюю разгульную жизнь. Таков наш свет. Но это не правильно Джеймс, просто ужасно.

— Но не все же так! Насколько я знаю, мой отец ни разу не нарушил обета верности. Впрочем, и мать тоже.

— Полагаю, то же самое можно сказать о тете Мейбелле и дяде Саймоне. Правда, вряд ли это благодаря стойкости дяди Саймона в вопросах плоти. Скорее подобные страсти мешали бы изучению листьев.

Как по-твоему?

— Поверить не могу, что ты опять умудрилась забить мне голову всякой чепухой. Ты выйдешь за меня, Корри?

— Нет.

— Почему, черт возьми?

— Я никогда не выйду за того, кто меня не любит.

— Хочешь сказать, что обвенчалась бы с Девлином, поклянись он, что будет тебе верен?

Корри, похоже, задумалась. У него руки чесались удушить ее.

— Ты откажешь ему, черт бы его побрал!

— Хорошо, откажу.

— И я клянусь, что не стану тебе изменять.

Корри вздохнула.

— Думаю, что Дев… то есть наш вампир ошибался, когда сказал, что любой мужчина пообещает что угодно, лишь бы добиться желаемого. Ты этого не сделаешь.

Я знаю тебя, как собственную ладонь. Ты никогда бы не лгал в таких важных делах.

— Никогда.

— Джеймс, послушай, ты благородный человек, слишком благородный, на свою беду, но тут уж ничего не поделаешь. Проблема в том, что я не хочу выходить замуж. Это всего лишь мой первый сезон, да и то пробный. Я едва начала вести разгульную жизнь, постигать основы флирта. И чересчур молода, чтобы идти к алтарю, особенно по столь абсурдной причине. Да и ты еще не созрел для брака, признай это. Меньше всего ты думаешь… думал о браке, до того как все произошло.

— Я не собираюсь ничего признавать.

— В таком случае я беру назад свои слова о твоей честности.

— Ладно, шут с тобой. Я не собирался жениться. Господи, мне всего двадцать пять. И если ты говоришь о разгульной жизни, то я еще далеко не перебесился. Но я готов от всего отказаться. Потому что честь — прежде всего. И перестань ныть. Принимай все дак должное.

— Но мы не сделали ничего дурного!

— Обещаю танцевать с тобой, пока не протрешь дырки в подошвах.

— Полагаю, дядюшка Саймон обещал то же самое моей тетке. У нее нет ни одной дырки в подошвах, Джеймс, зато есть листья. Много-много листьев. Как-то она призналась, что в медовый месяц дядя Саймон позволил ей засушить три листочка в книге. Однако наклеивал этикетки самолично, не доверив ей столь важной работы. Господи, Джеймс, какой кошмар!

• Предыдущая
• 42/72
• Следующая