Мое зеленоглазое счастье - Ханней Барбара - Страница 4

– Нам нужно обсудить вопрос приготовления пищи, – сказал он. – В кладовке и холодной комнате полно продуктов, но здесь, кроме нас с вами, никого нет, так что…

– Вы предлагаете мне самой готовить? – удивилась она.

Джек посмотрел на большую плиту, затем перевел взгляд на Лиззи:

– Простите меня, сенатор. Возможно, вы не знаете, что простые смертные сами готовят себе еду.

– Разумеется, я это знаю, – отрезала она, отметив про себя, что он называл ее сенатором всякий раз, когда хотел поставить на место.

Прищурившись, Джек посмотрел на нее:

– Вы сможете отличить сковороду от кастрюли?

Лиззи раздраженно закатила глаза. По правде говоря, в последние годы она была слишком занята, чтобы выполнять какую-либо работу по хозяйству. Ей было некогда готовить. Однако, забеременев, она стала серьезнее относиться к завтраку и по утрам делала себе коктейль из йогурта и свежих фруктов. На ланч ее помощница заказывала для нее салат, а по вечерам она обычно присутствовала на различных благотворительных и политических мероприятиях, где и ужинала.

В тех редких случаях, когда Лиззи проводила вечер дома, она заказывала себе что-нибудь в ресторане и ужинала прямо за рабочим столом, не обращая внимания на вкус пищи. Она не помнила, когда в последний раз ела наедине с мужчиной.

– Мне некогда готовить, – холодно произнесла она.

Нисколько не напуганный ее ледяным тоном, Джек прислонился к буфету и внимательно посмотрел на нее:

– Тогда вам придется пойти на риск и есть мою стряпню.

– Это угроза?

Его глаза озорно сверкнули.

– Думаю, вы скоро это выясните. Иначе вам придется готовить для себя самой. Или мы могли бы стоять у плиты по очереди.

– По очереди? – Лиззи поставила на стол кружку, пока не расплескала ее содержимое. Она с беспечных университетских времен не делила кров с другим человеком и не готовила с кем-либо по очереди.

Именно тогда она влюбилась в Митча. В ее голове неожиданно промелькнуло воспоминание о том, как она учила его проверять готовность спагетти, бросая их об кухонную стену. У Митча была идея получше. Они брали в рот с разных концов одну макаронину и ели ее, пока их губы не встречались. Затем они целовались и зачастую ложились в постель.

Она любила Митча, но это было так давно…

– Нет поводов для беспокойства, – сказал Джек, криво ухмыляясь. – Я, конечно, не шеф-повар, но могу взять на себя ответственность за кухню. Надеюсь, вы любите стейк?

– Да, люблю, – ответила Лиззи и, к своему удивлению, добавила: – Я тоже постараюсь вспомнить несколько старых рецептов.

Когда Джек посмотрел на нее с недоверием, она пояснила:

– В конце концов, моя мать владеет рестораном.

– Рестораном? – Его глаза расширились от удивления. – Где?

– В Монта-Корренти, в Италии.

– Итальянский ресторан! – Довольно улыбнувшись, Джек погладил себя по животу. – Обожаю итальянскую кухню. Готов поспорить, вы унаследовали от вашей матери кулинарный талант. – Он улыбнулся еще шире. – А я думал, что ваше главное достоинство – это хорошенькое личико.

Пока Лиззи разбирала свои вещи, она запрещала себе думать о Джеке Льюисе и его комплименте.

Боже правый, ему было максимум тридцать, а она уже практически достигла среднего возраста и давно научилась игнорировать комплименты в адрес своей внешности.

Женщины-политики всегда были лакомым кусочком для прессы. С того момента, когда Лиззи впервые была избрана в парламент, они стали обращать слишком большое внимание на то, как она выглядит. Это приводило ее в ярость.

В самом начале ее карьеры было одно фото, которого она могла стыдиться. На нем она выходила из ресторана за руку с коллегой-мужчиной. Ее распущенные волосы развевались на ветру. На ней была короткая юбка и красные сапоги до колен. На следующий день снимок оказался на первых полосах всех газет. В каждом из заголовков содержалась скрытая насмешка над ее внешним видом. Как будто сексуальный наряд автоматически понижал коэффициент интеллекта.

После этого случая Лиззи всегда собирала волосы в аккуратный узел, одевалась скромно и научилась не обращать внимания на повышенный интерес журналистов к своей персоне.

Комплимент Джека тоже не имеет значения. Это пустые слова.

С этой мыслью Лиззи принялась разбирать свои вещи. Одежду она убрала в старомодный гардероб с овальным зеркалом, нижнее белье – в сосновый комод. Поставив книги, она включила ноутбук, настроила соединение с Интернетом и открыла свой электронный почтовый ящик. Там было несколько писем из ее офиса. По привычке она сразу же на них ответила, хотя запросто могла бы их проигнорировать и понежиться в старомодной ванне на бронзовых ножках или вздремнуть на огромной кровати.

Нет, она не могла себе позволить бездельничать в первый же день. Для нее было важно доказать самой себе и своим коллегам, что ее отсутствие в офисе не отразится негативным образом на работе.

Завершив отвечать на деловые письма, она отправила Кейт Бертон короткое сообщение, в котором написала, что благополучно добралась. Она хотела пожурить Кейт за то, что та не предупредила ее, что ее управляющий молод и очень привлекателен, но передумала. Кейт могла все неправильно истолковать.

Разобравшись с почтой, Лиззи посмотрела на просторную кровать, которая так и манила ее.

Ведь ничего плохого не случится, если она немного отдохнет, правда? С тех пор как она забеременела, ей приходилось бороться с усталостью. Был даже неприятный случай, когда она задремала во время заседания сената, посвященного обсуждению стоимости дорожных работ в районах, где шла разработка месторождений полезных ископаемых.

Находясь здесь, в отдаленном уголке континента, она могла планировать свой рабочий день так, как ей вздумается.

Да, она действительно была свободна. Здесь, в глуши Северного Квинсленда, никому не будет дела до того, что сенатор Элизабет Грин принимает ванну или спит днем. Здесь нет назойливых папарацци, и она может спокойно думать о крошечном существе, растущем внутри ее.

Как всегда, при мысли о ребенке у нее поднялось настроение. Она была так рада, что ей удалось воплотить в жизнь свой план, несмотря на тревоги и сомнения ее подруг.

– Родить от донора спермы, Лиззи? Ты, наверное, шутишь.

Поначалу подруги ее не понимали, и она не могла их винить. В течение долгих лет ее нисколько не беспокоило, что в кругу своих друзей она была единственной женщиной, у которой не было ни мужа, ни детей. Она даже гордилась своей независимостью, считала себя женщиной нового века, имеющей более высокое предназначение, нежели создание семьи.

Вот только со временем от этой гордости не осталось и следа. Ближе к тридцати девяти годам внутри ее что-то переключилось. Неожиданно ее охватило желание понянчить на руках ребенка. Не ребенка подруги. Не племянницу или племянника.

Своего собственного ребенка.

Это желание было таким сильным, что она не могла его игнорировать. Она наконец осознала, что ее тело было подобно бомбе с часовым механизмом, и с каждым прожитым днем времени стать матерью у нее становилось все меньше. Мысль об одиноком бездетном будущем отзывалась тупой болью в сердце.

Главным препятствием, стоящим на ее пути, было отсутствие потенциального отца ребенка. Раны, оставленные в ее душе Митчем и несколько лет спустя Тоби, до сих пор напоминали о себе. Но даже несмотря на это, Лиззи пыталась ходить на свидания. Однако все достойные мужчины уже давно были женаты, а вступать в брак лишь ради того, чтобы родить ребенка, казалось ей аморальным.

К тому же она знала на примере собственной матери, что женщина может и в одиночку хорошо воспитать ребенка и дать ему все необходимое.

Таким образом, она решила обратиться в банк спермы. Правда, прежде, чем ей удалось наконец забеременеть, прошло двенадцать мучительных месяцев. К тому времени она превратилась в сплошной комок нервов, и Кейт Бертон любезно предложила ей немного пожить на ее ферме. Лиззи с благодарностью приняла ее предложение. Она прекрасно понимала, что решение родить ребенка от анонимного донора будет раскритиковано.