Подарок Санта-Клауса - Маненкова С. - Страница 23

• Предыдущая
• 23/33
• Следующая

– А чего тебе хочется? – Она слегка наклонила голову. Так серьезно спрашивает, будто к сену приценивается. – Детям могут понравиться твои идеи.

– Дети не смогут дать мне то, чего я хочу, – ответил он, не сводя пристального взгляда с ее лица. Она понимает, о чем он, хорошо понимает, и, к ее чести, не бежит с визгом наверх.

– А почему ты считаешь, что я смогу?

Он удивился прозвучавшему в ее голосе любопытству.

– Помнишь, я поцеловал тебя несколько раз?

– Пару раз, – поправила она, – но это не означает, что я… иду с тобой в постель.

Он, поставив пустой стакан на стол, встал лицом к ней:

– Разве нет? – Она не ответила, но он и не ожидал ответа. – Во всей этой глупой предпраздничной суматохе, со всеми списками и прочей возней, ты и не спросила, чего я хочу, Сильви. Не лошадку, не лук под соусом и не котенка.

– Не этого?

Он готов был поклясться, что она улыбнулась, однако решил, что должен был это предвидеть. Сделав шаг и приблизившись вплотную, он провел пальцем по ее щеке до уголка этого замечательного ротика.

– Не этого, – произнес он охрипшим от желания голосом.

– Может, список составишь? – ответила она, а губы дрожали под его пальцем.

Он устал притворяться, что не хочет ее. Больше того – устал ее хотеть. А способ, чтобы изменить все раз и навсегда, только один.

– Давай-ка лучше я приглашу тебя в постель.

– Давай, – услышала Сильви свой ответ. И когда это она стала такой храброй? Или это и есть то самое глупое поведение женщины, уставшей от одиночества?

– К тебе или ко мне? – Он пристально смотрел на нее своими темными глазами, уверенный, что она не передумает.

– К тебе, конечно.

Он взял ее за подбородок и поднял к себе ее лицо:

– Почему «конечно»?

– Диллон же спит.

– Ну да, конечно. – Он прижал свои губы к ее, словно проверяя, останется она или убежит, и спросил: – Сколько у нас есть времени до того, как он проснется?

– Час, – едва смогла ответить она, потому что его рука уже проникла под свитер и поглаживала ей талию. – Или два. – Рука, поднимаясь все выше, легла на грудь. – Может… а-а… и три.

– Ты вся такая мягонькая, – шептал он, ладонью лаская ее кожу, – как я и думал.

– Это детская присыпка. Я приняла душ и…

Он вновь вернулся к ее губам – тем нежным поцелуем, чудо которого заставляет прерываться дыхание. Она была теперь в его объятиях, прижатая к широкой теплой груди как самое драгоценное в мире сокровище, будто была той, которую он любил. Нет, сказала она себе, а руки ее прильнули к его плечам, она не будет думать о любви. Любовь все испортит.

Она раскрыла губы, и его язык медленно вошел внутрь так, будто он занимался с ней любовью. Руки его остановились на ее талии, прочно удерживая, пока он искушал ее. Он слегка отвел язык назад, и Сильви последовала за ним, желая большего.

– Обними меня, – попросил он, крепко обхватив ее руками и приподняв, будто она и не весила ничего. Сильви понимала, что может все это прекратить. Стоит ей вымолвить лишь слово, и он поставит ее на ноги, и она пойдет спать одна. Но вместо этого она стала осыпать его шею нежными поцелуями.

По темной лестнице он понес ее в свою спальню. Здесь неясной тенью вырисовывалась двуспальная кровать, а единственным источником света было окно – это лежавший снаружи снег отражал тусклое свечение полумесяца. Джо положил ее на кровать и запер дверь.

– Я никогда не представлял себе, что ты будешь вот так ждать меня в моей постели, – сказал он, прежде чем сесть рядом. Матрас, прогнувшись под его весом, подвинул ее ближе.

– И я не представляла.

Ей не хотелось думать о том, что она делает. Не хотелось думать об утре, о Рождестве, подарках или о том, что она приготовит на обед. Ее уже очень давно не носили на руках. Она уже очень давно не чувствовала себя не одинокой.

Он стал целовать ее, и это – странно – показалось таким естественным, хотя находиться здесь, в постели мужчины, которому женщина не нужна и который не желает ее, было бессмысленно.

Но Сильви не хотелось быть где-то еще. Ей нравилось ощущать телом грубые ладони. Он высоко задрал свитер, а она сняла его и швырнула на пол; затем, дотянувшись до его рубашки, одну за другой расстегнула пуговицы и кончиками пальцев ощупала широкий, покрытый волосками торс. Они как-то незаметно сняли остальную одежду, и обнаженные тела их были теперь открыты для поцелуев и прикосновений. Он ласкал ее чувствительную грудь и был очень осторожен с телом, недавно перенесшим роды.

Прикосновениями он возбудил ее так, что она, обняв его, смогла только вымолвить: «Ну же», и он протянул руку и вынул презерватив из ящика комода.

Она затаила дыхание, когда он начал входить в нее, и издала протяжный стон, когда он, скользнув внутрь, снова почти вышел.

– Тебе хорошо? – спросил он, наклоняясь над ней и еще раз целуя ее в губы. Она притягивала его все ближе, пока вихрь ощущений не унес ее в тот удивительный мир, где она не могла избавиться от изумления, что что-либо вообще оказывается таким приятным. В тот момент, когда он, просунув под нее руку, притянул ее еще ближе к себе, она достигла высшей точки и разбилась на миллион искрящихся звезд; и он, простонав, последовал за ней. Он продолжал целовать ее, пока они вновь не обрели дыхание. Говорить ничего не хотелось, даже если бы кто-то из них знал, какие слова сейчас нужны.

Он осторожно лег рядом и прижал ее к себе. Закрыв глаза, она почувствовала, как он, прежде чем встать, накрыл простыней ее обнаженное плечо.

Сильви, удовлетворенная, расслабленная, уснула на час и не видела снов. Потом она проснулась и вздрогнула, почувствовав незнакомое тепло лежащего рядом мужчины. Она осторожно повернулась к нему и увидела, что он тоже открывает глаза. Джо, опершись на локоть, уставился на нее; в выражении его лица явно угадывалась ревность.

– Кто он был?

Сильви заморгала:

– Ты считаешь, у тебя есть право задавать мне сейчас подобные вопросы?

– Я говорю не о правах, – сказал он, – я просто спрашиваю, кто был тот сукин сын, который оставил тебя одну с ребенком?

– Это уже не имеет значения, – солгала она, отворачиваясь.

– Но ты же приехала в город, чтобы его разыскать. – (Она не ответила. Она была слишком занята, натягивая через голову свитер.) – А его здесь не оказалось, – продолжал он.

– Да-а, ты, оказывается, очень проницательный.

– Сарказм не твой стиль, Сильви.

Она застыла на месте, прикрывая наготу чем попало, и взглянула на него.

– Вы привыкли разговаривать с маленькой, тихой, жалкой, бездомной женщиной, которая печет булочки с корицей и носит единственную пару джинсов, да? – Она ринулась к двери. – Вы ведь не занимались любовью с этой женщиной, мистер Брокетт. Вы занимались просто сексом – просто замечательным сексом вы с ней занимались, думаю я, судя по счастливому выражению вашего лица. – Она уронила бюстгальтер, подняла его с пола и продолжила: – Вы просто занимались сексом с кем-то, кто не думает, что если человек владеет фермой и имеет деньги в банке, то это дает ему право вести себя высокомерно.

– Сильви…

Она дергала за ручку, не зная, как открывается дверь.

– Черт побери, выпусти меня отсюда!

Он ласково обхватил ее руками:

– Не уходи. Я виноват. – Он поцеловал ее в затылок: – Мне надоел этот свитер. Может, ты снимешь его? Пожалуйста…

Она вздохнула:

– Я еще не закончила орать на тебя.

– Но я же говорю – прости. – Его руки легли ей на грудь, и очень скоро вся одежда, вместе со свитером, кучей валялась на полу. Она развернулась в его объятиях, слыша, как колотится его сердце, а он прижал ее спиной к двери. – Я не считаю тебя жалкой и бездомной. По крайней мере, последние несколько дней.

– Мне тоже не нравится, когда я так о себе думаю, – сказала она.

Он еще крепче обнял ее:

– Давай я снова подарю тебе любовь.

• Предыдущая
• 23/33
• Следующая