Тринадцать часов - Мейер Деон - Страница 16

— У них различия не так заметны, профессор…

— Вот болтуны! — в сердцах воскликнул Франсман Деккер.

— По-моему, все дело в революции, — глубокомысленно заметил Арнольд.

— Не в революции, а в эволюции, дубина! — уточнил Джимми.

— Да ладно, какая разница? — отмахнулся Арнольд.

Пейджел наградил криминалистов добродушно-отеческим взглядом:

— Интересный вопрос, коллеги. Но нашу беседу можно продолжить и в другом месте. Приезжайте ко мне на Солт-Ривер.

— В морге нам как-то не по себе, профессор…

У Деккера зазвонил мобильный телефон. Он посмотрел на экран.

— Клуте! — воскликнул он.

— «Подайте кубки, и пусть литавра говорит трубе…» — снова процитировал Пейджел, направляясь к выходу. Клуте заведовал отделом общественных связей ЮАПС. — До свидания, коллеги!

Все попрощались и стали слушать, как Франсман Деккер сообщает Клуте все, что можно. Гриссел покачал головой. Что-то будет… Достаточно выглянуть на улицу, чтобы понять: заваривается каша. Тут зазвонил его собственный телефон.

— Гриссел слушает!

— Бенни, — сказал Вуси Ндабени, — по-моему, тебе стоит приехать.

Рейчел Андерсон крадучись пробиралась по дну оврага. Рельеф постепенно понижался; она ощупывала руками крутые каменистые склоны. Это уже не овраг, а какое-то ущелье! Хорошо, что можно стоять не сгибаясь. Им непросто будет разглядеть ее сверху. Идти становилось все труднее. К тому же жара… Всего начало девятого утра, а уже так душно! Она карабкалась по камням, хватаясь за корни деревьев. В горле пересохло, ноги все время подгибались. Нужно найти воду, нужно что-нибудь поесть, нельзя останавливаться.

Повернув голову направо, она увидела, что по крутому склону вверх поднимается узкая тропа. Кое-где на ней были даже прорублены ступени. Рейчел Андерсон остановилась и задумалась. Она понятия не имела, что ждет ее там, наверху.

Алекса Барнард смотрела, как тело ее мужа выносят из дома; вдруг лицо ее скривилось. Тинки Келлерман пересела на диван, поближе к Алексе. Алексе вдруг ужасно захотелось выплакаться, пусть даже на плече у этой хрупкой сотрудницы полиции. Тем не менее она не шелохнулась. Сидела, обхватив себя руками за плечи и опустив голову. Слезы затекали в рукав белого платья и исчезали, как будто их никогда не было.

Подтянувшись, Рейчел Андерсон вскарабкалась почти на самый верх и, приподняв голову над краем оврага, тяжело дыша, огляделась по сторонам. Только гора. И тишина. Она поползла выше и вдруг поняла: они ведь могут увидеть ее сзади. В страхе она развернулась, но на той стороне оврага никого не было. Последние сантиметры она ползла особенно осторожно. С левой стороны показались крыши домов, за ними — самый высокий кряж горного массива. Дома можно обойти сзади по дорожке. Под деревьями идти безопаснее и не так жарко. С правой стороны высился крутой горный склон, а над ним — плоская вершина.

Рейчел Андерсон оглянулась в последний раз и быстро зашагала по дорожке, не поднимая головы.

Возвращаться на Лонг-стрит оказалось значительно легче; утренние пробки рассосались. Вуси попросил Гриссела приехать в хостел «Кот и лось».

— Что случилось? — спросил его Гриссел.

— Расскажу, когда приедешь. — Гриссел понял, что Вуси не хочется обсуждать подробности дела при посторонних. На время он отбросил мысли о том, что его ждет. По пути в хостел он размышлял об Алексе Барнард. О ее голосе и ее жизни, о красоте, похороненной двадцатью годами беспробудного пьянства. Воспоминания о ней, молодой и красивой, не монтировались с ее теперешним внешним видом. Невозможно совместить два образа — прошлый и настоящий. Прошлое и настоящее Александры Барнард очень давно разошлись и в то же время оставались неразделимыми. Гриссел вспомнил, с какой жадностью Алекса пила джин. Для него небезопасно быть свидетелем подобных сцен! Она-то опохмелилась, так сказать, «поправила здоровье», а он? Глядя на нее, он сам испытывал острую потребность выпить. Даже сейчас, спустя какое-то время, его жажда не ослабла. Внутренний голос услужливо подсказывал: совсем рядом, на Клоф-стрит, есть винный магазин. Стоит только заехать туда, и жажда перестанет его мучить. Кровь снова потечет по жилам, вернутся силы, вернется радость жизни.

— Господи! — воскликнул Бенни, ни к кому не обращаясь, и нарочно свернул в противоположную сторону, на Бре-стрит. Подальше от искушения.

Когда Алекса перестала плакать, Тинки Келлерман заметила:

— Вам станет полегче, если вы примете ванну.

Подумав, Алекса кивнула и встала. На ногах она держалась не вполне твердо, поэтому Тинки пришлось поддерживать ее под руку. Они вместе поднялись по лестнице и вошли в спальню, к которой примыкала ванная комната.

— Подождите меня в коридоре, пожалуйста.

— Не могу, — ответила Тинки голосом полным сострадания.

Сначала Алекса удивилась. Потом до нее дошло. Полицейские боятся, как бы она чего-нибудь с собой не сотворила! Алекса прекрасно понимала, что она сейчас способна на что угодно. Но первым делом надо раздобыть спиртное. В бутылке, спрятанной в шкафу, под трусиками, еще осталось немного джина.

— Я ничего с собой не сделаю.

Тинки Келлерман смерила ее сочувственным взглядом своих огромных глаз.

Алекса вошла в спальню.

— Посидите здесь. Надеюсь, в туалет вы со мной не пойдете?

Можно прихватить бутылку вместе с одеждой и незаметно пронести в ванную.

— Садитесь. — Кивком она указала на стул у туалетного столика.

Кто-то настойчиво барабанил в дверь. Франсман Деккер пошел открывать. На крыльце рядом с Вилли Маутоном, бритоголовым «Зорро», стоял как будто его двойник — такой же высокий и худой, только на голове у двойника красовалась густая темная шевелюра, аккуратно расчесанная на косой пробор. Незнакомец очень походил на гробовщика: мрачное выражение лица, цепкие, проницательные глаза, угольно-черный костюм.

— Приехал мой адвокат. Теперь я готов поговорить с вами.

— Ах вот как! Вы, значит, готовы поговорить со мной? — вспыхнул Деккер. Белый слишком много себе позволяет! Жаль, что нельзя ответить: на крыльцо нацелены объективы камер и глаза многочисленных журналистов и зевак, облепивших ограду.

Адвокат покачал головой, словно извиняясь за поведение своего клиента.

— Регардт Груневалд. — Он осторожно протянул руку.

Его миролюбие вынудило цветного детектива сбавить обороты. Он пожал узкую, дряблую ладонь.

— Деккер, — представился он, оглядывая адвоката с головы до ног.

— Мой клиент имеет в виду, что мы готовы к разговору, — пояснил Груневалд.

— Где Алекса? — спросил Маутон, заглядывая в дом поверх плеча Деккера.

Груневалд положил дряблую руку на плечо Маутону, словно сдерживая его.

— Она в надежных руках.

— Чьих?

— Сотрудницы Социальной службы.

— Я хочу ее видеть! — рявкнул белый нахал, но адвокат снова принялся его утихомиривать:

— Спокойно, Вилли!

— Сейчас о свидании не может быть и речи, — сказал Деккер.

Маутон с упреком посмотрел на адвоката:

— Регардт, что он себе позволяет?

Груневалд вздохнул:

— Вилли, не сомневаюсь, Алексе уже растолковали ее права. — Он говорил как бы извиняясь, но вместе с тем медленно и взвешенно.

— Она нездорова!

— Миссис Барнард предпочла беседовать без адвоката.

— Да ведь она несменяема! — воскликнул Маутон.

— Невменяема, — негромко поправил его Груневалд.

— На данном этапе миссис Барнард ни в чем не обвиняется, — сказал Деккер.

— А горничная Адама говорит совсем другое!

— Насколько мне известно, горничная Барнардов не служит в полиции.

— Видишь, Регардт? Он откровенно издевается! А ведь я только что лишился друга и коллеги…

— Вилли, мистер Деккер, давайте сохранять спокойствие…