Чистая работа - Ла Плант Линда - Страница 33

После часа работы с художником у Анны вышел почти похожий портрет, по крайней мере, насколько она могла припомнить. Потом они еще немного посидели у компьютера — она хотела сделать все как можно лучше.

Ленгтон склонился над ее креслом:

— Ну, долго еще?

— И так тороплюсь, — ответил художник.

Анна молчала, глядя на монитор компьютера. Она чувствовала, как близко от нее Ленгтон, как она почти касается его, она чуть отодвинулась.

— Вот и хорошо. Анна, когда закончишь, иди в комнату на совещание.

Она хотела ему ответить, но он уже ушел.

Анна распечатывала изображения Джозефа Сикерта, когда ее вызвали в офис к Ленгтону. Это было небольшое тесное помещение рядом с комнатой следственной бригады.

— Что, насчет совещания? — спросила она.

— Эта запись Сикерта… Ты ее не стерла?

— Нет, я даже взяла ее с собой.

— Хорошо. Давай мне.

Она кивнула:

— Сейчас принесу.

Она вышла, вернулась за свой стол. Только она вынула диктофон из портфеля, как Ленгтон громовым голосом позвал всех на совещание. Он прошел вперед и встал перед присутствующими; она увидела, что он слегка хромает, может быть, ему повредили сырость и грязь свинарника. В голове пронеслось: «Перемазать бы ему всю башку этим навозом!»

— Ну, всё, начинаем.

Все собрались вместе, местные полицейские встали вдоль стен. К этому времени на информационной доске были вывешены некоторые результаты работы: висели фотографии двоих детей, изображение Сикерта и множество других листков, с которыми Анна еще не успела ознакомиться, потому что все внимание было сосредоточено на Ленгтоне.

— Итак, мы достаточно точно установили личность жертвы, которую опознала детектив-инспектор Тревис, но формально ее должна опознать еще мать, которая приедет сюда часам к шести. К тому времени в морге труп уже приведут в порядок, ее прикроют, чтобы не было очень страшно. Фотографии детей у нас есть, вы их видите, вот они, однако никаких останков пока не найдено. Сделали мы и фоторобот подозреваемого, известного под именем Джозеф Сикерт…

Ленгтон продолжал совещание, говоря об обычных в начале любого следствия действиях. Вскрытие и отчет о его результатах будут готовы только через некоторое время, известно только, что тело сильно изуродовано — нет ни рук, ни ног. Всем присутствующим Ленгтон напомнил еще раз, что обязательно надо работать в тесном контакте с местной полицией, социальными службами и аптеками.

— Они здесь прожили больше года, так что многие должны их знать. Сейчас расходимся и ищем все, что только можно. Главное — Сикерт, нам надо его найти. Ищем любого, кто хоть что-то знает.

Дальше Ленгтон сказал, что нужно выжать побольше информации из владельца участка, Тома Адамса. Своих свиней он перевез куда-то в другое место. Полиция проведет испытания, может быть, даже придется зарезать пару животных, чтобы определить, есть ли в их внутренностях остатки человеческих тканей. Все рассмеялись, когда узнали, что Адамс яростно возражал против этого и, забывшись, сказал даже, что они у него еще не в форме. Он собирался откормить свиней и продать на рынке, а если они так нужны полиции, то пусть платит!

После этого Ленгтон коротко рассказал о том, что они все-таки узнали от Адамса: ему было известно, кто такой Джозеф Сикерт, он разговаривал с ним несколько раз, как и с предыдущим мужем Гейл. Адамс согласился немного доплатить Сикерту, потому что тот обещал ему навести порядок в свинарнике и построить новый курятник.

— Адамс сказал еще, что единственный человек, которого он видел в доме, кроме детей Гейл, это… — Тут Ленгтон сделал эффектную паузу. — Я приведу цитату, так что не обвиняйте меня в расизме. Итак, Адамс сказал: «В кухне был еще один черномазый, и, хотя волосы у него были короче, чем у Сикерта — у того-то на башке настоящая швабра, — только я бы его все равно не узнал, для меня все они на одно лицо!»

Анна не могла не признать — Ленгтон был прирожденным артистом, настолько похоже он изобразил сейчас Адамса. Участники совещания заулыбались.

Ленгтон помолчал и продолжил:

— И последнее. Не знаю, что вы там слышали о моем выздоровлении, но, чтобы пресечь всяческие сплетни, сообщаю: я прошел медкомиссию и меня признали годным к работе. С этим делом я хочу разобраться досконально и призываю всех делать то же самое. Я хочу найти этого Сикерта. Он наш главный подозреваемый. — Ленгтон снова сделал свою знаменитую паузу и побарабанил карандашом по столу. — Когда Тревис и Гарри Блант расследовали убийство Ирэн Фелпс, они выяснили кое-что по фотографии, которую дала им Гейл Сикерт: Артур Мерфи скрывался у известного нам преступника, растлителя малолетних, Вернона Крамера. Они сумели выследить Мерфи потому, что он был связан с Крамером. Вполне возможно, что этот Крамер — отец младшей дочери Гейл. Подозреваемый, которого мы ищем, тоже может быть с ним знаком, так что розыск Сикерта — первоочередное дело. Я хочу допросить его, и как можно скорее…

На столе Майка Льюиса зазвонил телефон. Льюис поднял трубку и спросил Ленгтона:

— Сэр, вы примете сообщение? Это с места преступления.

Все замолчали. Ленгтон почти ничего не говорил, только внимательно слушал; казалось, эта беседа никогда не закончится, но вот он глубоко вздохнул, положил трубку и обернулся к присутствующим:

— Леди и джентльмены, к сожалению, новость плохая. Там только что нашли челюсть маленького ребенка.

Вернону Крамеру не повезло. Он попал в тюрьму Уондзуорт за укрывательство Мерфи, поскольку тем самым нарушил условия своего освобождения. К новому сроку ему добавили и тот, что он не отсидел по предыдущему приговору, и всего получилось три с половиной года. Двое охранников доставили его к Ленгтону и Анне и остались ждать за дверями кабинета. От волнения Вернон уже покрылся потом, а когда Ленгтон представился, его стало просто трясти.

— Так, Вернон, давай-ка вспомним, как ты навещал Гейл и Джозефа Сикерта. Ты ведь в свинарнике с ними встретился, ну, там, где мы нашли тело Гейл. А, Вернон?

Вернон широко раскрыл рот и опустился на стул.

Анна бросила взгляд на Ленгтона. Она знала, что, вообще-то, он только догадывался, что Вернону пришлось повстречаться с Джозефом Сикертом, точно они это пока не установили.

— Нет, я там с ними не встречался. Богом клянусь, не видел я их.

Ленгтон перегнулся через стол:

— Нечего нас за нос водить! Ты ездил к Гейл и Джозефу Сикерту. Когда это было?

— О черт…

— Так когда?

— Прямо перед судом. Слушайте, этот Рашид чуть мне дверь не выломал, да еще надавал по первое число!

— Рашид? Это кто такой, Вернон?

— Мы с ним в одной общаге жили.

— Как фамилия?

— Не знаю, клянусь вам, не знаю!

Ленгтон пристально на него посмотрел.

— Вроде Барри… Да, да, так, кажется. Я только имя его знал — Рашид, и все. Я его в общаге часто видел, не знаю, жил он там, не жил, но приходил, да. — Он кивнул на Анну. — Когда она вот пришла, он запсиховал сразу.

— Так это Рашид захлопнул передо мной дверь? — спросила Анна.

— Не знаю! Он только узнал, что полиция туда приходила, вот и начал беситься.

— А с Артуром Мерфи он тоже был знаком?

— Да, по-моему.

— Какой он из себя? — бросил Ленгтон.

Вернон заерзал на стуле.

— Большой такой, черный, спереди зубов нет.

— Так зачем ты поехал к Сикерту? Слушай, Вернон, мы же знаем, что вы с Мерфи там были. Зачем ездил во второй раз?

— Рашид сказал мне, что Сикерт заболел.

Ленгтон вздохнул и принялся барабанить пальцами по столу.

Вернон беспокойно завозился на стуле.

— Слушайте, я правду говорю, клянусь Богом! У Рашида настроение было — хуже некуда, потому что полицейские стали вокруг общаги шастать. Я обратно приезжаю, а он как начал на меня орать — ну, хотел узнать, что это за дела. Я ему говорю, это все из-за Мерфи: он загремел за убийство, а я — за то, что его у себя поселил.