Чистая работа - Ла Плант Линда - Страница 45

— Вы знаете, как его зовут?

— Кен… Да, кажется, Кен какой-то.

— Опишите его, пожалуйста.

— Что вам надо-то?

— Ну, он высокого роста или маленький? Волосы темные, рыжие?

— Рыжеватые, да. Высокий, за метр восемьдесят, пожалуй. Да, и еще вот вспомнила — у него нет передних зубов, двух кажется. Когда окна мыл, надевал шорты, широкие такие, мешковатые, и рубашку клетчатую, на работу ездил в фургончике с лесенкой.

Гарри еще долго расспрашивал Берил об этом человеке, и она все-таки вспомнила его фамилию.

— Саммерс, вот как! Только сейчас вспомнила! Точно — Дональд Саммерс!

— А не Кен? — вставил Гарри.

— Нет, это я перепутала. Дональд Саммерс его звали. Знаете, почему я вспомнила? Его мать в бинго все время играет, шлюха этакая!

Пока Берил на все корки распекала миссис Саммерс, Гарри торопливо записывал все, что узнал от нее, чтобы потом пересказать это бригаде. Как только ему удалось закончить разговор, он попросил местных полицейских еще раз помочь им — попробовать как-то связаться с семьей Дональда Саммерса и, если получится, узнать, у кого он лечил зубы.

Анна ждала в кабинете уже более получаса. Она еще раз просмотрела отчеты об аресте Идриса Красиника и материалы суда над ним. Карли Энн Норт пропала за четыре дня до того, как нашли ее тело. При жизни ее много раз задерживали и арестовывали за проституцию. Но даже для девушки с таким неподобающим образом жизни гибель ее была жуткой — изнасилование и четвертование. Идрис признался и в совершенных преступлениях, и в том, что хотел расчленить тело. Он признался во всем, отрицал только, что называл полиции имена своих сообщников, — он утверждал, что они просто случайно там оказались и он их не знает. Полиция, однако, нашла образцы спермы на трупе. Один из них принадлежал Идрису, ДНК другого приобщили к делу. На вопрос об изнасиловании он ответил, что Карли Энн была шлюхой и, наверное, до него переспала не с одним мужчиной. Ее друзья рассказали, что она попробовала было встать на путь исправления: перестала баловаться наркотиками и сама добровольно начала ходить в центр реабилитации. Было в деле и описание белого «рейндж-ровера», около которого арестовали Идриса и который уехал, как только рядом показался полицейский в форме. Машину так и не нашли. Анна подчеркнула эту строку: она не помнила, говорил ли кто-нибудь об этой машине.

Анна оторвалась от чтения и услышала сначала шаги, потом в замке повернулся ключ.

— Вот, мы его вам привели, только пришлось надеть наручники. Вводить?

— Да, пожалуйста.

— Кого-нибудь оставить с вами?

— Нет, подождите за дверью, будьте добры.

— Тогда он будет в наручниках.

— Конечно.

Один офицер открыл дверь, а второй сделал знак, чтобы ввели Идриса.

Анна никак не ожидала, что он настолько молод. Он был изумительно красив — золотисто-оливковая кожа, пронзительно-синие глаза. Сложения он был очень стройного, рост — примерно метр восемьдесят. На нем был тюремный спортивный костюм, до груди застегнутый на молнию.

— Садитесь, Идрис, — вежливо начала она.

Он стоял, будто связанный. Офицер взял его за плечи и надавил, чтобы он сел на стул. Только через несколько секунд Идрис согнул колени и сел. Руки в наручниках он положил прямо перед собой.

— Можно нам кофе? — спросила она и посмотрела на Идриса. — Или вам чаю?

Он отрицательно покачал головой и уставился в пол.

Анна сказала, что на его месте ей тоже ничего не захотелось бы; офицеры оставались в комнате до тех пор, пока она не кивнула им, что они могут выйти. Идрис, развернувшись всем телом, смотрел, как за ними закрывается дверь. После этого он развернулся в обратную сторону и уставился на Анну.

— Меня зовут Анна Тревис, — сказала она.

Он кивнул.

— Я хотела встретиться с вами, потому что работаю с человеком, который сидит сейчас в тюрьме Паркхерст. Его зовут Эймон Красиник.

Никакой реакции.

— Он нас очень беспокоит.

Никакой реакции.

— Он серьезно болен.

Никакой реакции.

— Он совершил новое преступление, сидя в тюрьме. Знаете ли вы Артура Мерфи или, может быть, встречались с ним?

Никакой реакции.

Гарри Блант закончил разговор и пошел в кабинет Ленгтона. Постучав, он вошел.

Ленгтон спал, сидя за столом, положив голову на сложенные руки. Гарри побарабанил по столу, Ленгтон вяло поднял голову, просыпаясь.

— Похоже, Тревис права, — сказал Гарри. — Мы только что послали в лабораторию сведения о состоянии его зубов. У этого Дональда Саммерса в верхней челюсти не хватало трех зубов. Он уехал из Ньюкасла, вероятно, с Гейл Данн и, как рассказала его мать, переехал куда-то в Нью-Форест. Они не виделись месяцев восемь-десять. Она сказала, что только один раз он позвонил, сказал, что работает на какой-то ферме. Волосы у него рыжеватые, рост выше ста восьмидесяти сантиметров, возраст — сорок два года.

Ленгтон зевнул:

— А в лаборатории не выяснили, как он умер?

— В черепе есть трещина шириной с нож мясника, но ничего пока не подтвердили. Его зарыли в навоз, так что останки успели порядком разложиться.

— Хорошо, продолжай расспрашивать всех местных подряд и приведи сюда этого хозяина участка, узнай, встречались ли они друг с другом.

— Будет сделано.

Ленгтон откинулся на стуле:

— А по Каморре ничего пока?

— Ничего. Может, он уехал из Пекэма. Может, он сейчас бог знает где.

— Нога не его была, — сказал Ленгтон.

— Да, установили, что она принадлежала одному наркодилеру. Жуть просто, да? Ну, то дело, которое ты расследовал, Карли Энн Норт, — эти скоты ее просто разрубили, как мясную тушу! — Гарри махнул рукой. — И эти скоты болтаются на свободе! У меня двое детей, и те двое малышей просто из головы не идут. Уж и не знаю, что еще мы можем сделать. Сколько недель их фотографии во всех газетах печатают, и ничего — ни слова, ни полслова. Шеф, что такое?

Голова Ленгтона опять лежала на сложенных руках. Гарри подождал немного и тихо вышел из кабинета. В комнате следователей он подошел к Майку Льюису.

— Он, вообще-то, как? — спросил Гарри, показывая большим пальцем на дверь кабинета Ленгтона.

— А ты почему спрашиваешь?

— Потому что, когда я вошел, он спал, а пока мы разговаривали, снова как бы задремал.

— Может, его твой голос утомил.

— Очень смешно. Нам-то здесь и вздремнуть некогда! Каждые пять минут новый труп.

Их разговор прервала Грейс, она получила подтверждение, что скелет принадлежит Дональду Саммерсу.

— Кошмар какой-то! — буркнул Гарри и вскинул руки. — Надо, надо найти того подонка, который ткнул его ножом в башку!

Анна продолжала говорить. Она рассказала, как арестовала Мерфи, в подробностях расписала смерть Гейл, упомянула Сикерта — Идрис не реагировал ни на что. Своими колко-синими глазами он смотрел то в пол, то прямо на нее. Она уже начала подумывать, не впустую ли съездила.

— Идрис, я хочу объяснить вам, зачем я сюда приехала. Если вы никак не связаны с Эймоном Красиником, то вы не сможете мне помочь, а жаль — он еще так молод…

Под занавес она приберегла вот что:

— Мне очень помог доктор Блэк. Я не уверена, что вы знаете, кто это, у него клиника в Ист-Энде.

Это была игра не по правилам: она только читала о докторе Блэке, но в глаза его не видела.

— Ему нужна кое-какая информация, иначе он не сможет помочь Эймону. И вот я надеялась, что вы хоть что-нибудь знаете, а то ведь он умрет из-за этого вуду.

При этих словах Идрис несколько оживился: синие глаза его раскрылись шире, он поджал губы красивой формы.

— Я знаю, что вуду может внушить ужас, может нанести человеку вред, только доктор Блэк…

— Вуду, — шепнул Идрис.

Анна безразлично пожала плечами, но сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, она чувствовала, что сумела подобрать к Идрису ключ.

— Может, вы в это и не верите, а вот Эймон верит. Мы должны теперь хорошенько разобраться, почему на него это так подействовало… Бедный мальчик стал похож на зомби. Вы слышали такое слово? Это, по-моему, называется «ходячий мертвец».