Хочу любить - Мур Агата - Страница 3
- Предыдущая
- 3/29
- Следующая
Взгляд Лючии остановился на мужчине, внушительный рост и телосложение которого выгодно отличали его от присутствующих.
Так вот он какой, адвокат Бруно Валенсо!
Газетные снимки и цветные фотографии в иллюстрированных журналах не могли передать полностью его облик, ибо воочию он излучал некий физический магнетизм, который приковывал всеобщее внимание.
Широкоплечий, с прекрасно развитой мускулатурой, узкими бедрами, правильными чертами лица, граф представлял собой как бы скульптурный слепок с какого-нибудь древнеримского бога. Темные, хорошо ухоженные волосы и кожа светло-оливкового цвета подтверждали родословную по отцовской линии.
В пресс-релизах обычно указывалось, что Бруно — сын знатного итальянского графа и американки, которая безвременно умерла, когда ему было семь лет. Он воспитывался у богатых родственников в Сицилии, поскольку отец постоянно находился в разъездах. А когда ушел из жизни граф, его сына, единственного наследника огромного состояния, отправили в Соединенные Штаты, где дядя помог племяннику получить юридическое образование.
Накануне своего сорокалетия Бруно Валенсо был холост, пользовался славой весьма искусного адвоката, владел солидной конторой. Его клиенты представляли высшие слои общества.
Такого человека не пожелал бы иметь врагом ни один разумный человек, подумалось Лючии. Ее наметанный взгляд фотографа сразу угадал скрытую жестокость и затаенную угрозу.
Врожденный инстинкт, казалось, заставил хозяина почувствовать, что кто-то пристально рассматривает его. Он поднял голову, и на несколько бесконечно долгих секунд его глаза застыли на незнакомке.
И комната, и люди как бы переместились на периферию поля зрения, когда Лючия едва сумела удержать под контролем вспыхнувший вдруг жар, который начал разливаться по венам. Каждая клетка завибрировала от неведомого ощущения, а каждый волосок на коже встал дыбом от нервного напряжения.
Никто из знакомых мужчин еще не заставлял девушку чувствовать себя столь беспомощной, и она с непривычки растерялась. Будь на его месте кто-то другой, Лючия не проявила бы к нему никакого интереса и бросила бы открытый вызов откровенному вниманию. Но с Бруно Валенсо она не могла позволить подобной роскоши.
В какую-то долю секунды Лючии показалось, что на его лице промелькнул цинизм, но тут хозяина отвлек кто-то из гостей, который обратился к Бруно с преувеличенным почтением.
Изучение позы, движений, выражения лица являлось частью профессиональной подготовки фотографа. И Лючия всегда сознательно стремилась подчеркнуть скорее положительные черты характера, нежели отрицательные, когда делала портреты клиентов, чем и зарабатывала на хлеб с маслом в начале карьеры в принадлежавшей родителям студии.
Из чисто профессионального интереса взгляд девушки задержался на Валенсо. Так, по крайней мере, заверила она себя, приглядываясь к наклону его головы, изгибам чувственного рта, а когда Бруно вежливо беседовал с гостем, изучала его пронзительные глаза. Человеку менее наблюдательному Валенсо наверняка показался бы полностью раскованным и непринужденным, однако в крепкой стати ощущалась напряженная сталь, скрытая сила, при том весьма опасная.
Где-то у основания шеи девушка почувствовала страх, скользнувший потом по позвоночнику. Не дай Бог иметь такого врага!
— Лючия…
Она повернулась и, увидев Бакера, тепло улыбнулась.
— Позвольте представить вам Луизу и Гарри Коннори. — В его голосе звучала такая невероятная учтивость, что в глазах девушки промелькнуло озорство, прежде чем ей удалось скрыть его. — Лючия Рицци, наша хорошая знакомая из Италии.
— Из Италии?! — воскликнула Луиза таким голосом, словно речь шла о географическом захолустье. — Я балдею. Вы там живете?
— Да, я там выросла, получила образование. Правда, Турин не столь велик, как Нью-Йорк, но тем не менее я привыкла к нашему мягкому климату, а у вас мне не очень-то уютно. Почему бы вам не приехать в наш солнечный рай?
— О Боже! Как далеко! — воскликнула Луиза, театральным жестом прижав к вискам пальцы с ярко-красным маникюром. Такого же цвета помада была наложена на ее губы, которые, раскрывшись в улыбке, демонстрировали превосходную работу зубного техника. Ухоженное лицо свидетельствовало об искусстве хирурга-косметолога экстра-класса.
Лет тридцать, а может, и сорок, замужем за состоятельным аристократом, живет в роскоши, ни в чем себе не отказывая, подытожила впечатление Лючия, стараясь выглядеть весело и непринужденно.
— Сэр Бакер…
Словно молнией пронзило все ее существо от мягкого, протяжного мужского голоса. Девушка медленно, слегка робея, повернулась к Бруно Валенсо.
Рубашка из тончайшего хлопка, безукоризненно скроенный костюм великолепно обрисовывали его мощную фигуру. Он стоял так близко, что Лючия почувствовала запах дорогого мыла, смешанный с тонким ароматом лосьона.
Непроизвольно ее глаза остановились на мужских губах, изучая их чувственный изгиб. Интересно, приятно ли оказаться в их власти? Это и рай, и ад, подсказывал внутренний голос, все зависит от настроения графа. Губы откровенно выражали жестокость и безжалостность, и угрожали, и очаровывали.
Несомненно, Бруно притягивал женщин, но в то же время готов был некоторым из них подчиниться.
Бруно, казалось, угадал ее сокровенные мысли, ибо в сине-серых глазах промелькнула усмешка.
— Мисс Рицци…
— Адвокат, граф Бруно Валенсо…
Лючия учтиво наклонила голову, отметив, что его взгляд несколько дольше задержался на медно-рыжих волосах, прежде чем Бруно принялся неторопливо изучать ее лицо.
Безумно считать каждый свой выдох, каждый удар пульса. От безмолвного гнева в глазах девушки зажглись свирепые искорки, и ей пришлось потратить немало усилий, чтобы притушить их. А Валенсо и не скрывал, что забавляется, хотя и поспешил перевести взгляд на Бакера.
— Берта неважно себя чувствует, как я понял?
— Да, она просила передать вам свои извинения, — пробормотал Патрик. — Она очень расстроилась, что не смогла прийти на званый вечер.
Бруно наклонил голову.
— Надеюсь, она скоро поправится, — промолвил он и повернулся к Луизе, которая даже не пыталась скрыть радости от встречи с графом.
Лючии показалось, что она заканчивает марафон. Девушка старалась дышать ровно, и комната наконец обрела реальность. Внезапно появился официант, и она даже обрадовалась. Поставив пустой бокал на поднос, Лючия сказала:
— Минеральной воды, пожалуйста, со льдом.
— Если желаете, дорогая, я раздобуду вам что-нибудь поесть, — предложил Бакер. — Гости уже собираются возле столов.
Лючия постаралась изобразить теплую улыбку, взяв его под руку.
— Ну так давайте присоединимся к ним. Я здорово проголодалась. — Явная ложь, но зачем Патрику знать об этом?
Какой же богатый выбор закусок, удивлялась она минуту спустя: горячие и холодные овощи, всевозможные салаты, тонкие ломтики семги, устрицы, цыплята, индейки, жареная баранина, говяжья вырезка. Разнообразные сладкие блюда могли бы посрамить самые роскошные рестораны Нью-Йорка, а скульптуры из мороженого свидетельствовали о художественном мастерстве шеф-повара.
Лючия взяла пару ломтиков копченой семги, положила на тарелку по ложке салатов, немного черной икры и отошла в угол гостиной.
Интересно, сколько сегодня собралось гостей? — рассеянно подумала она. Пятьдесят? Больше? Сосчитать невозможно, да девушка и не пыталась.
Бакера, похоже, пленила какая-то светская дама, которой не терпелось обсудить крайне важный вопрос, судя по напряженному выражению ее лица.
— Пребываете в одиночестве, мисс? Я вам сочувствую!
По акценту Лючия определила, что голос принадлежит французу. Она чуть отступила в сторону и увидела высокого мужчину, на лице которого расплывалась насмешливая улыбка.
— Вы позволите побыть с вами несколько минут, пока мы поглощаем столь изысканную пищу?
Девушка небрежно пожала плечами.
— Почему бы и нет? Мы здесь с вами на равных правах.
- Предыдущая
- 3/29
- Следующая
